Дэниел Мартин - читать онлайн книгу. Автор: Джон Фаулз cтр.№ 104

— Знаешь, Каро, отношения моего он не изменил. Мы остались на прежних позициях… впрочем, он тебе, видимо, рассказал. Только бы тебе было хорошо…

— Он сказал, что слишком разговорился.

— Да нет. Мне было интересно.

Она фыркнула:

— Вижу, с тобой тоже каши не сваришь, как и с ним.

— Мне просто нечего добавить — ты и так всё знаешь.

— Ну да.

— Вот те крест!

— А потом ты весь вечер рвал на себе волосы, скажешь — нет?

— Самую малость. Не из-за тебя. Из-за квартиры. — Она устремила на меня вопрошающий взгляд. — Понадобится ли она тебе когда-нибудь? Может, стоит её продать и найти что-нибудь поменьше?

— Из-за того, что я…

— Вовсе нет. Я собираюсь удалиться от дел, Каро. На годик. Вот только кончу этот сценарий. Буду жить в Торнкуме.

— В Торнкуме? — Она вскинула голову. — Что происходит?

— Ничего. Просто хочу выяснить, что ты думаешь: стоит сохранять за нами квартиру или нет? А то можно её подсдать кому-нибудь, пока она тебе не нужна.

Теперь она что-то заподозрила.

— А это не потому, что я сбежала, как крыса с корабля? Ты уверен?

— Не глупи.

Она глянула на меня исподлобья:

— С ума сойдёшь от скуки.

— Вполне возможно.

— Что-то случилось в Оксфорде?

— Эта мысль меня уже давно увлекает. Ну и Оксфорд сыграл свою роль — небольшую. И даже Бернард — чуть-чуть.

— А Бернард при чём?

— Мечта о творческом отпуске? Мы выяснили, что оба именно в этом завидуем университетским профессорам.

— Абсурд какой-то. Он же помрёт без своей работы.

— Вот я и почувствовал, что надо поторопиться, пока ещё остаётся шанс не помереть. Тем более что ты у нас теперь такая изысканная и эмансипированная молодая женщина.

Она пристально меня разглядывала.

— Знаешь, это хамство. Ты что-то от меня скрываешь.

— Я не уеду, если ты не позволишь.

Она всё смотрела на меня, потом встала и налила в кружку ещё кофе; потом решила подогреть себе тосты. И произнесла, нарезая хлеб:

— Не понимаю, как Дженни Макнил тебя терпит.

— И Дженни Макнил не терпит. Иногда.

Она положила ломтик хлеба в тостер.

— С меня вполне хватает, когда один из родителей стонет, что вынужден жить в сибирской глуши.

— Обещаю не стонать.

Из-за стойки, отделяющей рабочую часть кухни, она состроила мне рожицу:

— Ты, кажется, не видишь, какие вы все странные. Ходите, ноете, притворяетесь ужасными неудачниками. Честно, эта пьеса вчера — просто кошмар. Мне она показалась ужасно глупой. Все эти разговоры о том, что они по-настоящему и не жили вовсе. В депрессию загоняет. — Она продолжала, прежде чем я успел ответить: — А твой отец, из его слов тоже можно было заключить, что вся его жизнь — сплошная ошибка?

— Нет.

— Вот тебе, пожалуйста..

— Но первым его правилом было никогда не выражать своих истинных чувств. Ты это предпочитаешь?

— Нет, если это единственная альтернатива. — Она рассматривала тостер. — Вот почему я так люблю тётю Джейн. Единственная из взрослых в моей жизни, которая хоть что-то сделала по этому поводу.

— По какому поводу?

Горячий хлебец выскочил из тостера, и Каро вернулась с ним к столу.

— Про что ты сам только что говорил. — Она намазала хлебец маслом, я подтолкнул к ней джем. — Она мне на днях кое-что про тебя сказала. Когда она меня на ленч пригласила. Я тогда ей рассказывала, как ты всегда хотел убедить меня, чтоб я стыдилась твоей работы.

— И что же она сказала?

— Она сказала, ей кажется, ты всегда уходил от прошлого, отрезал себя от него гораздо резче, чем кто бы то ни было. Даже когда ещё в университете был.

— Видишь ли, Каро, у меня было типично викторианское детство. Необходимо было от него избавиться.

— Ещё она сказала, что ты так же поступил и с Оксфордом. Когда окончил университет.

— В этом нет ничего необычного. Все выпускники так поступают.

— С мамой тоже.

— И так бывает.

— Она вовсе тебя ни в чём не обвиняла.

— Не сомневаюсь.

Каро неоправданно долго и старательно намазывала джем на хлебец: подыскивала слова.

— Она пыталась объяснить мне, почему, как она предполагает, я для тебя — проблема. Что-то такое, от чего ты не можешь уйти, оставить позади. Как всё остальное.

— Милая моя девочка, я уезжаю в Торнкум вовсе не потому, что мне надо «оставить тебя позади». Да я такой скандал устрою — всё вверх дном переверну, если ты не будешь приезжать туда хотя бы раз в месяц.

Она принялась за еду, поставив на стол локти.

— А ты считаешь, она права?

— Я не совсем уверен, что мне так уж по душе наш психоаналитический завтрак.

Она посмотрела мне прямо в глаза:

— Ну пожалуйста.

— Конечно, я мог бы больше вовлекать тебя в свои рабочие дела. Только мне не хотелось, чтобы ты за это меня любила.

— Ты говоришь, дедушка запрещал всякие эмоции, зато ты… — Она покачала головой.

— Что — я?

— Если б ты побольше со мной разговаривал. О себе. А не только обо мне. — Она помахала в мою сторону хлебцем. — Вдруг выпаливаешь мне про квартиру и про Торнкум, и опять я оказываюсь там, откуда начинала. С этим таинственным незнакомцем, который то появляется, то исчезает из моей жизни. И никак не поймёт, что мне без него теперь одиноко. Когда его тут нет. — Она вдруг положила хлебец на тарелку и принялась пристально его рассматривать, руки её легли на колени. — На самом-то деле я пытаюсь объяснить тебе, почему я просила, чтоб ты повидался с Бернардом. Почему тебе рассказала. Тётя Джейн не поняла тогда — то, что она сказала, было для меня, в общем-то, потрясением. Ну, я хочу сказать, я почувствовала… ты ведь понимаешь? О чём мы в машине говорили.

— Продолжай, Каро.

Она взяла хлебец с тарелки и словно выдохнула:

— Ну, просто у меня тоже много такого прошлого, от которого необходимо избавиться.

— И я мог бы тебе в этом помочь?

— Теперь я чувствую — ты мне ближе, чем Эндрю. И прямо абсурд какой-то, но с ним мне и сейчас говорить легче, чем с тобой. — Она слегка кивнула — самой себе. — Думаю, потому, что его я знаю, а тебя — нет… чувство такое, что я тебя не знаю. Что ты сам где-то в глубине не хочешь, чтоб я тебя знала.