Дочь маркиза - читать онлайн книгу. Автор: Александр Дюма cтр.№ 52

Ее знакомство с Тальеном — настоящий роман; но неизвестно: то ли это каприз случая, то ли рука Провидения?

Посмотрим, чем дело кончится, тогда все станет ясно.

Вот что поведала мне Тереза: я пишу под ее диктовку.

В ту пору модно было заказывать женские портреты г-же Лебрен: в своих моделях она отыскивала все красивое и грациозное. Поэтому самая красивая женщина оказывалась на ее портрете еще более красивой и еще более грациозной, чем в жизни.

Господин де Фонтене пожелал — не столько для того, чтобы любоваться самому, сколько для того, чтобы похвалиться перед друзьями, — заказать портрет своей жены. Он привез ее к г-же Лебрен, та пришла в восторг от красоты модели и согласилась писать портрет, но с условием, что Тереза будет позировать столько, сколько потребуется.

И правда, когда г-жа Лебрен хотела написать портрет не очень красивой женщины, то стоило художнице изобразить ее более красивой, чем на самом деле, как все были довольны; чего еще желать?

Но если модель была совершенством красоты — г-жа Лебрен не преподавала урок природе, а сама училась у нее; она старалась создать точную копию оригинала, ничего не приукрашивая.

В этом случае г-жа Лебрен перед окончанием работы спрашивала мнение о портрете у посторонних людей, и г-н де Фонтене, которому не терпелось получить портрет жены, пригласил однажды друзей присутствовать на последнем или, по крайней мере, предпоследнем сеансе в мастерской у художницы.

Один из его друзей был Ривароль.

Как все люди почти гениальные, но все же не гениальные, Ривароль был блестящим собеседником, но очень много терял, когда брался за перо, и потому его сочинения, и без того написанные неразборчивым почерком, были испещрены бесчисленными помарками.

Он написал для книгоиздателя Панкука проспект новой газеты, и тот решил опубликовать его.

Наборщики и мастер наборного цеха всеми силами пытались разобраться в проспекте Ривароля, но это им так и не удалось.

Тальен, работавший у знаменитого книгоиздателя корректором, предложил пойти к г-ну Риваролю, прочесть его проспект вместе с ним, после чего вернуться и набрать текст.

Таким образом, он отправился к Риваролю и стал настойчиво добиваться встречи с ним, но служанка сообщила ему по секрету, что тот находится у г-жи Лебрен, то есть в соседнем доме.

Тальен отправился туда; дверь была открыта, но он не нашел никого, кто мог бы о нем доложить; из мастерской доносились голоса и, пользуясь отменой привилегий и уничтожением неравенства между сословиями, Тальен толкнул дверь и вошел в мастерскую.

Человек умный, Тальен сделал три совершенно различных и совершенно отчетливых движения: он почтительно поклонился г-же Лебрен, с восхищением взглянул на г-жу де Фонтене и с приязнью посмотрел на Ривароля, человека умного и с положением.

Затем учтиво и с непринужденно обратился к г-же Лебрен:

— Сударыня, у меня неотложное дело к господину Риваролю… Его очень трудно застать дома. Мне сказали, что он у вас, и я осмелился — в надежде увидеть знаменитую художницу и в надежде разыскать господина Ривароля — нарушить приличия и войти без доклада.

Тальену в ту эпоху было лет двадцать, он, как и Тереза, был в расцвете красоты и юности; длинные черные вьющиеся от природы волосы, разделенные на пробор, обрамляли его лицо, в дивных глазах светилось пробуждающееся честолюбие.

Госпожа Лебрен, была, как мы уже сказали, ценительницей прекрасного; она приветливо улыбнулась Тальену и указала на Ривароля:

— Милости прошу, вот тот, кого вы ищете. Ривароль, несколько уязвленный жалобами на свой почерк, поначалу отнесся к Тальену как к мальчику на побегушках. Но тот обладал изрядными познаниями в латыни и греческом и с остроумием указал Риваролю на две ошибки в его тексте, одну — на языке Цицерона, другую — на языке Демосфена. Ривароль, хотевший было посмеяться над Тальеном, понял, что будет посрамлен, и замолчал.

Тальен сделал шаг к двери, но г-жа Лебрен остановила его.

— Сударь, — сказала она, — вы весьма кстати указали господину Риваролю на ошибки, и я не сомневаюсь, что вы знаете Апеллеса и Фидия не хуже, чем Цицерона и Демосфена. Вы не льстец, сударь, а мне именно это и нужно, ибо все, кто меня окружают, несмотря на мои просьбы, только и делают, что скрывают от меня недостатки моих произведений.

Тальен невозмутимо подошел ближе, словно принимая возложенную на него роль судьи.

Он долго смотрел на портрет, потом перевел взгляд и долго смотрел на оригинал.

— Сударыня, — сказал он, — с вами случилось то, что случалось с самыми талантливыми художниками: с Ван Дейком, с Веласкесом, даже с Рафаэлем. Всякий раз, когда искусство может сравняться с природой, искусство одерживает верх; но когда природа недосягаема для искусства, искусство терпит поражение. Я не думаю, что стоит что-либо менять в лице, вы все равно никогда не достигнете совершенства оригинала; но вы могли бы сделать фон чуть темнее и тем самым лучше оттенить лицо. Я полагаю, сударыня, что после этого вы можете отдать портрет особе, которая на нем изображена. Вдали от оригинала он неизменно будет казаться совершенным, но только, что бы вы ни делали, на какие бы ухищрения ни пускались, рядом с оригиналом он всегда будет проигрывать.

Прошло два года. Тальен продвинулся по службе и стал личным секретарем Александра де Ламета.

Однажды вечером, когда маркиза де Фонтене была в гостях у своей подруги г-жи де Ламет, Тальен, вероятно, для того, чтобы снова увидеть ту, чей образ глубоко запечатлелся в его сердце, вошел с пачкой писем и спросил, здесь ли г-н де Ламет.

Дамы сидели на утопающей в цветах террасе и наслаждались вечерней прохладой.

— Александра с нами нет, — сказала графиня, — но я как раз собиралась позвонить и приказать слуге срезать для госпожи де Фонтене эту ветку, сплошь усыпанную белыми розами; вы не слуга, господин Тальен, поэтому я не приказываю вам, а прошу о любезности.

Тальен отломил ветку и поднес ее графине.

— Я просила вас об этом не для себя, — сказала г-жа де Ламет, — и раз уж вы взяли на себя труд сломать эту ветку, то я не могу отказать вам в удовольствии преподнести ее той, кому она предназначалась.

Тальен подошел к г-же де Фонтене и, подавая ей ветку, кончиком пальца как бы случайно задел одну розу, она оторвалась и упала к маркизе на колени.

Маркиза угадала тайное желание молодого человека; она подняла розу и протянула ему.

Тальен закраснелся от счастья и с поклоном вышел.

Так что, когда в бордоской тюрьме г-же де Фонтене объявили, что с ней желает говорить проконсул Тальен, у нее были все основания думать, что проконсул узнал ее, хотя и сделал вид, что не узнает.

18

Я прервала рассказ, чтобы описать тебе прелестный роман Терезы Кабаррюс и Тальена. Итак, на следующий день после ареста Терезы Тальен явился в канцелярию суда.