Флэшбэк - читать онлайн книгу. Автор: Дэн Симмонс cтр.№ 76

— Ты уверен, что тебе нужно слушать ее голос и тайные мысли, Вэл? Иногда взрослые про себя говорят то, чем вовсе не хотели бы делиться с…

Вэл промычал что-то и покачал головой. Да, если бы не благотворное воздействие сильнодействующей травки, привезенной Джо Вальдесом и его женой Хуанитой из Старого Мехико, я видел бы теперь перед собой спину рассерженного Вэла. Но он вместо этого продолжал говорить со мной.

— Да, да, да… но я думаю, в этом дневнике можно найти разгадку того, почему мой предок ополчился на нее… или даже убил ее.

— Убил ее?!

Этот крик вырвался у меня непроизвольно, и я зажал рот руками. Вэл поежился и посмотрел на задернутую занавеску. Снизу, от Пердиты и Хулио, не слышалось никаких звуков.

Но Вэл не повернулся ко мне спиной. Пока еще. Теперь он говорил жарким, торопливым шепотом, без той расслабленности, которую придает голосу косячок.

— Леонард, ты меня тысячу раз спрашивал, почему я ненавижу своего предка. Ответ может крыться в этом зашифрованном тексте. Это главная причина, по которой я столько лет хранил этот треклятый телефон.

— Вэл, ты не должен ненавидеть отца… — начал было я.

— Ненавижу, черт побери. Ненавижу этого говнюка. Если нам повезет и мы доберемся до Денвера живыми, я найду его в той блядской флэшпещере, где он гниет заживо, разбужу его пинком и всажу пулю в живот…

Я понятия не имел, что сказать в ответ на этот поток безумия, поэтому промолчал. Оказалось, что только это и могло побудить взволнованного парнишку говорить дальше.

— Он обнаружил, что мама делает что-то, и я думаю, убил ее. Или нанял кого-то. Я правда так думаю.

Я собирался сказать что-то вроде: «Но ведь твоя мама погибла в автокатастрофе, Вэл», однако сразу же понял, что он тотчас же замкнется в себе. Разговор закончится так же неожиданно, как начался. Я откашлялся.

— Что же она могла делать такого, что вывело из себя твоего отца?

Вэл, казалось, свернулся в клубок и теперь состоял сплошь из коленей, локтей и согнутой спины, такой же колючей, как локти. Он опустил голову.

— Не знаю. Но она часто уезжала в эти последние недели — черт, месяцы — перед той катастрофой, случившейся так кстати. Что-то там разнюхивала. Когда предок работал в две смены на своем участке и пропадал там по выходным, — а иногда мы его не видели и по четыре-пять дней, — мама тоже много занималась своими делами. Если ночью ее не было дома, она меня оставляла с Шейлой, старой вонючей бабушкой моего друга Сэмюела. Это в нескольких домах от нас. Иногда я проводил там несколько ночей подряд. А предок ничего не знал. Мама взяла с меня клятву, что я буду молчать, Леонард. Представь себе: родитель берет у своего десятилетнего ребенка клятву молчать.

Я задумался. Дара, моя дочь, свет моей жизни, кажется, никогда себя так не вела. Или вряд ли могла так себя вести.

— И что, по-твоему, она делала, Вэл? Что, у нее был… роман?

Я не мог себе представить, что стану задавать такой вопрос моему шестнадцатилетнему внуку. Но мне вдруг захотелось узнать правду не меньше, чем этому измученному парнишке хотелось узнать ее все эти шесть лет.

Вэл пожал плечами. Вид его внезапно сделался сонным.

— Да, наверное. Наверное, с этим жирным жлобом — помощником окружного прокурора, у которого она работала. С Харви Коэном. В тот последний год он постоянно заезжал за мамой в самое неурочное время, если предка не было дома. А предка все время не было дома — работал.

Во рту у меня пересохло. А в груди не просто кольнуло — старое, изношенное сердце заныло, что было куда тревожнее.

— И ты думаешь, Вэл, что у Дары был роман с ее шефом, Харви… как его там… а твой отец узнал об этом и убил ее? Или подстроил все так, чтобы она погибла в автокатастрофе вместе с пожилыми супругами и водителем фуры? Неужели ты думаешь, что такое возможно?

Теперь он посмотрел на меня сердитым взглядом, и я понял: он жалеет, что вообще сказал мне о телефоне. Действие марихуаны и задушевность беседы сходили на нет.

— Да. И если ты хочешь сказать, что мой предок и пальцем ее не тронул бы, то лучше помолчи. Ты не знаешь моего предка. Ты не знаешь копов.

Я лишь кивнул. Вэл говорил правду. С полицейскими я общался мало и желания общаться не испытывал. Каждый раз, приходя к ним, когда Вэл был еще совсем ребенком, — а я жил поблизости после смерти Кэрол, моей третьей жены, — я чувствовал себя не в своей тарелке, разговаривая с детективом Ником Боттомом. Поэтому я не стал защищать человека, которого плохо знаю, и спросил:

— А ты не покажешь мне зашифрованный текст?

Я чувствовал, что Вэл не хочет показывать мне эти файлы, а к тому же злится на себя самого и на меня: ведь он столько всего сказал про то, что шесть лет хранил в тайне. Все же он включил питание, не выпуская телефона из рук, пробежался по иконкам и поднес аппарат ко мне, чтобы я мог его рассмотреть в невадской ночи.

Я смотрел несколько долгих секунд, потом попросил Вэла промотать текст. Он сделал это без всякого энтузиазма, затем выключил телефон, засунул его себе в карман, отвернулся от меня и натянул тонкое одеяло на костлявые плечи. Но для меня разговор еще не был закончен.

— Это так называемый словесный или книжный шифр. Слово-ключ из трех букв.

Парень фыркнул.

— Скажи мне что-нибудь такое, чего я не знаю, старик.

Я не обратил внимания на грубость. Что-то во мне шевельнулось. Эти зашифрованные страницы могли содержать послание ко мне. Мы с Дарой любили переписываться при помощи шифра, когда она была маленькой. Это раздражало Кэрол, но мы все равно продолжали — даже после того, как Кэрол заболела.

— Может быть, мне удалось бы…

Но в моем голосе слишком явно слышалось нетерпение. Вэл натянул одеяло повыше и отодвинулся от меня на край кушетки, снова показав мне спину.

— Я знаю, какими словами мама пользовалась для такого шифра. Ни одно не подошло. И потом, это неважно, старик. Нас могут прикончить завтра в каньоне. Это все фуфло. Все неважно.

Такой неожиданный переход на жаргон был пародией на полицейский язык отца, хотя Ник Боттом так не говорил. Меня подмывало сказать Вэлу вслух то, что я думаю: «Вранье это все, ты, маленький подленький хам». Но я сдержался. А спустя какое-то время тихо сказал:

— «Кэр». Усеченное «Кэрол». Имя ее матери. Может, это оно?

Голос Вэла и в самом деле звучал сонно, когда он, едва ворочая языком, ответил в последний раз:

— Не-а. Я пробовал. Я тебе говорил… Я перепробовал все долбаные слова из трех букв, которые могли хоть что-то значить для нее. Текст… остается… зашифрованным. Ложись… спать, Леонард. Нужно завтра встать пораньше, чтобы нас подстрелили. Дай мне уснуть наконец, бога ради.

Я дал ему уснуть.

Пролежав так около часа и глядя на холодные звезды пустыни, я беззвучно сел. Мои глаза привыкли к темноте, и я увидел телефон, торчащий из кармана Вэла. Тот издавал громкий храп — я никогда не слышал, чтобы он храпел так громко.