Досье Дракулы - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Риз cтр.№ 103

Теперь Тамблти держал сердце в дрожащих руках, и, казалось, оно вот-вот упадет на одну из чаш весов, в одну из сложенных горстью ладоней.

Но что потом? Что мне использовать как противовес сердцу Мэри Келли? И может ли Сет видеть это, каким-то образом переместив себя, свою сущность, свое метафорическое «я» к этим весам Анубиса? Может ли он сделать так, чтобы на них упало перо Маат? И не может ли Тамблти извлечь из своего кровавого мешка еще сколько-то никчемных, собранных им сердец?

Я не знал. Я знал лишь, что должен действовать, а потому приказал:

— На колени! На колени!

Он повиновался, держа сердце, а мешок, слава богу пустой, упал на пол. Я видел, как его длинные, с грязной каймой ногти впились в мертвую красную плоть сердца. Сейчас он был на расстоянии протянутой руки от стола-алтаря, на котором находились весы и нечто еще, необходимое для нашего представления.

Что делать? Что делать? Я думал, он даст нам провести ритуал, но нет — Тамблти жаждал взвешивания сейчас, сию же минуту! Что делать? Я не знал. Глядел сквозь отверстия в своем капюшоне на Тамблти, и лишь он один стоял сейчас передо мной на коленях. По обмякшей коже его лица я знал, что Сет выжидает.

Сперанца заговорила, как по наитию, читая тот бессмысленный ритуальный текст, который мы записали, и Тамблти, которым вновь овладел Сет, отпрянул при звуках ее голоса. Он зарычал, словно пес, его лицо неожиданно напряглось так, что багровый шрам на щеке разошелся. Густая, как патока, черная кровь потекла по его усам на губы, с которых он слизывал ее раздувшимся языком.

Два сияющих скорпиона сползли по его голой икре на потрескавшуюся, заскорузлую, ороговевшую пятку. Еще два пробежали по его предплечью к сердцу, которое он держал в руке. И тут раздался голос Сета, повелительно вопросивший:

— Кто возглашает сие? Ты ли это, Уатчет, Владычица Пламени, пребывающего во зраке Ра?

На это мог быть лишь один верный ответ.

— Это она, — возгласил я. — Воззри на Владычицу Пламени.

Лицо Тамблти расслабилось. Сет снова отступил.

— Взвесь его! — Он снова протянул сердце. — Взвесь его!

И тут я вдруг осознал, что сердце Мэри Келли в моих руках. Как только леди Уайльд поняла, что время пришло, она принялась нараспев читать текст из книги, которую передала ей актриса.

Различим был и дрожащий голос Кейна, так же как и голос Торнли. Все остальные намеренно гундосили вразнобой. Мы надеялись, что этот ужасающий диссонанс поможет сбить изверга с толку, и это, кажется, сработало. Во всяком случае, когда я отвернулся от еще качающихся весов, на которые положил сердце, и взял лежавший рядом с ними кукри, Тамблти все еще стоял на коленях, словно молился. Он не шелохнулся, когда я обошел его сзади и, наклонившись, шепнул: «Кровь смывают кровью», после чего поднял руку и вонзил нож в его горло с левой стороны, а потом изо всех сил потянул его вправо. О, как она хлынула, как брызнула на белые одеяния находившихся на возвышении!

Кейн отпрянул.

Сперанца поднялась и бросилась к актрисе, у которой не выдержали нервы и подогнулись колени. Торнли, однако, сохранил хладнокровие. Пенфолд с Харкером тоже не потеряли самообладания, когда я вырвал кукри и, снова обойдя Тамблти, вонзил нож в его сердце. О… то была работа мясника! «Самому б забыться, чтоб происшедшего не вспоминать!» [256]

И сейчас, по прошествии не одной недели, когда я пишу эти строки, рука моя дрожит. Даже теперь я продолжаю ощущать, как сталь проникает в тело, слышу ужасающий, мерзкий звук разрываемой плоти, вижу нанесенную мной смертельную кровавую рану. Да, до того случая мне многократно приходилось наносить на сцене удары ножом с убирающимся в рукоять клинком. Да, я упорно внушал себе, убеждал себя в том, что нынче, с моим кукри, сделал то же самое, но нет, это было совсем не так.

Сила удара не отдалась назад в мою руку, как это бывало на сцене, но, напротив, вся ушла вперед, в сердце Тамблти, и я ощутил, как разорвалась плоть, пронзенное сталью сердце медленно перестало биться и через мою руку, через собственное сердце в мой мозг перетекло осознание состоявшейся, вызванной мною смерти. Я преуспел.

Моя одежда была красной и мокрой, так же как и мои ладони, скользившие по рукояти кукри, который я в конце концов выпустил из рук. Темная кровь стекала по клинку, глубоко вошедшему в тело Тамблти. Его руки, сжатые в кулаки, вцепились в рукоять. Он содрогнулся и замер.

Я стоял, в то время как изверг клонился вперед к алтарю. И наконец, упав, навалился на него всей тяжестью, вдавливая кукри еще глубже. Тамблти был мертв, безоговорочно мертв. Но что теперь с его демоном, с Сетом, лишившимся таким образом пристанища?

Последовала тишина, столь же глубокая, сколь недолгая.

И тут одно из полотен с треском разорвалось, распалось на части — на нем была изображена ложная дверь, которая теперь распахнулась по одному из швов. Но Сет не мог уйти так легко, и все остальные полотна постигла та же участь.

Казалось, будто перед ними внезапно появились какие-то невидимки, суматошно, беспорядочно размахивающие ножами, а рев был такой, словно призрачный лев вновь объявился в своем логове. Вскоре все холсты были изрезана на цветные ленты, и когда я перевернул Тамблти на спину — «Сюда, проклятый пес!» [257] — чтобы увидеть его лицо, то было его лицо, хотя из его широко открытого рта появились, рассеивая полумрак, светящиеся скорпионы… но тут огонь наших ламп померк, и на пол упали странные, тяжелые тени, похожие на тысячу, нет, миллион змей. И со смерчем, закрутившимся по каменному склепу, распространяя запах фиалок, сошел в преисподнюю неискупленный Сет, а у моих ног остался лежать справедливо умерщвленный Фрэнсис Тамблти.

Итак, с этим было покончено: «Лей кровь, играй людьми…» [258] Оставался лишь один вопрос: как дать знать миру, что Джека Потрошителя больше нет?

Впрочем, и еще один: что делать с трупом?

Но это была проблема, с которой мы рассчитывали, даже надеялись столкнуться, и поэтому Торнли прихватил с собой два больших шприца, наполненных бог весть чем, каким-то раствором, который, насколько я знаю, должен был ускорить разложение останков Тамблти. Даже если они и будут найдены, завернутые в мешковину, глубоко в львином логове, среди развалин башни Давида под Батареей Полумесяца Эдинбургского замка, они предстанут перед нашедшими их всего лишь неопознанными костями. Если и есть место, способное сокрыть не только телесные останки, но и душу, столь порочную, как у Тамблти, то, конечно же, оно здесь, в этом городе. Во всяком случае, молюсь, чтобы это было так.