Леди киллер [= Смертельные обьятия, Любовь до смерти ] - читать онлайн книгу. Автор: Мартина Коул cтр.№ 100

Именно тогда он и обратился к своему прежнему увлечению — порно. До свадьбы Джордж часто занимался онанизмом с помощью порножурналов или, как он их про себя называл, «сексуальных картинок». В воображении своем он выстроил целый фантастический мир, населенный женщинами, готовыми выполнить любое его желание. Он надеялся, что после женитьбы этот фантастический мир ему больше не понадобится, но оказалось, что нужда в нем с каждым днем возрастала.

Само сознание того, что журналы хранятся дома и он может попасться, возбуждало Джорджа: элемент риска всегда его привлекал. Он представлял себе, какой скандал закатила бы Илэйн, обнаружив его тайник, и это приводило его в восторг. Он стал завсегдатаем кинозалов в Сохо, где показывали порнофильмы, и постоянным посетителем магазинов, торгующих порнокнигами. На фотографиях с изображением голых женщин интимные места были прикрыты «звездочками», иначе их запрещено было продавать. Многое Джордж почерпнул из французских порнофильмов, среди которых были фильмы про «голубых». Именно тогда он и познакомился с садизмом и агрессией в сексе.

Впервые полистав порножурнал с «жестким сексом», Джордж почувствовал себя окрыленным. Женщины на фотографиях улыбались какими-то особыми улыбками, будто не были прикованы цепями и всячески унижены, и это трогало Джорджа до глубины души. В то время он и совершил свою первую роковую ошибку.

Посмотрев один из «голубых» порнофильмов, он возвращался на электричке домой: они тогда жили в Чатеме, в графстве Кент, где купили старый дом и со временем, перестроив его, превратили во вполне сносное жилище. В поезде Джордж заметил девицу с рыжевато-золотистыми длинными волосами, чем-то похожую на его мать в молодости. Увидев устремленный на нее взгляд, девушка улыбнулась Джорджу насмешливой и беззаботной улыбкой — видимо, была избалована мужским вниманием.

По мере приближения к Чатему электричка пустела, и в конце концов в вагоне не осталось никого, кроме Джорджа и рыжеволосой красавицы. Воспоминания о фильме вызвали в Джордже желание потрогать волосы девушки, мягкие и упругие, только потрогать, ничего больше. Но девушка пронзительно завизжала, и Джордж невольно зажал ей рукою рот. Она повалилась на бок, джемпер задрался, и из-под него показалась молочно-белая кожа. Вторая рука Джорджа как-то сама собой Нырнула под джемпер и коснулась трепещущих грудей. Не помня себя, утопая в блаженстве экстаза, Джордж принялся стаскивать с нее колготки, трусы, бил по лицу, по голове.

Его схватили, когда электричка въехала на перрон в Чатеме: он не сразу понял, что произошло, в таком сильном был возбуждении.

Появились полицейские.

Его допрашивали.

И арестовали.

Илэйн была на сносях, и, когда увидела в дверях полицейских и узнала о случившемся, ее в шоковом состоянии увезли в больницу, где она вскоре произвела на свет мертвого мальчика.

По непонятным причинам Илэйн во время судебного процесса как могла защищала мужа, а потом, все распродав, переехала в Эссекс, чтобы после отсидки Джорджу было куда вернуться. Она навещала его в тюрьме и каждую неделю писала ему письма.

Илэйн не дала Джорджу полностью забыть о случившемся, она ненавидела его за то, что он совершил. За то, что убил их ребенка.

Но напрямик она ни разу не напомнила ему о прошлом, кроме одного случая — несколько недель тому назад, когда к ним в дом постучалась полиция. В этом была вся Илэйн, которую он и ненавидел, и любил! О да, он любил ее, потому что она была матерью его ребенка, существа, о котором он мечтал всю свою жизнь.

Но сын его мертв. И брак их тоже.

Илэйн завела себе любовника, в этом нет сомнений. Он голову готов дать на отсечение. Воображение рисовало ему Илэйн, занимающуюся любовью прямо в машине с каким-то безликим мужчиной. Ее огромные, набухшие от возбуждения груди. Ее большой толстый зад, проседающий книзу всякий раз, как в нее входит член. Эти видения возбуждали Джорджа. Он испытывал страстное желание спрятаться где-то неподалеку и подсмотреть, как безликий мужчина и Илэйн занимаются любовью. При одной только мысли об этом рука Джорджа невольно тянулась к ширинке. Постепенно дыхание Джорджа пришло в норму.

Илэйн, кажется, стала не очень разборчива. Отказалась от своих миссионерских принципов, от нравственности. Об этом красноречиво свидетельствовали засосы на шее. Вот бы схватить ее за горло и медленно, осторожно сжимать его, пока Илэйн не задохнется. С четырьмя женщинами он уже покончил, но не его в том вина. Сами напросились. Как напрашивается Илэйн… и та рыжая в поезде. Она улыбалась ему, завлекала. Все это он сказал тогда полицейским, но они не поверили. А поверили шлюхе. Все бабы — шлюхи!

А за решетку упрятали его, словно какого-нибудь преступника! Обыкновенного преступника! Но ведь он сделал то, чего она хотела! Чего все они хотят!

Сидевшие с ним в камере, настоящие скоты, почему-то избивали его, смотрели на него с презрением. Он вытерпел все и отсидел свой срок до конца!

Победа осталась за ним. Он вышел на свободу, вернулся к Илэйн, нашел работу по снабженческой части и до самого сокращения был на хорошем счету!

Как это говорил Питер Реншо? Проводить время с внуками?..

Но он предпочитал проводить время с внучками. Чужими внучками. Вряд ли бабушки и дедушки одобрили бы его игры! Он вспомнил Мэнди Келли, и на него нахлынуло знакомое теплое чувство. — Жаль, что она мертва. Она тогда ему очень понравилась. Недаром Мэнди — его любимое имя!

Он почувствовал себя лучше, расслабился.

Илэйн в это время поглощала на кухне ужин. Вечером у нее свидание с Хэктором. Она благодарила Бога за это счастье. Хэктор помог ей снять бремя с души. Этим бременем был Джордж и все с ним связанное.

Кэйт выложила спагетти из кастрюли в дуршлаг, а ее мать кончила готовить соус по-болонски.

— Мам, ты в самом деле не против, чтобы он поужинал с нами?

Эвелин взглянула на дочь.

— С какой стати я должна быть против? — Эвелин привернула газ под кастрюлькой и направилась к бару, чтобы разложить приборы. Опрокинув спагетти на блюдо с растопленным маслом, Кэйт стала помогать матери накрывать на стол.

— А почему только на двоих?

— А потому, Кэйт, что я ухожу к Дорис играть в бинго. И там чего-нибудь перехвачу.

— Э, нет! Так не пойдет! Выходит, ты вынуждена уходить из собственного дома…

Эвелин прервала ее:

— Тебе, вероятно, никогда не приходило в голову, что все эти годы я мечтала почаще выбираться из дому и не делала этого лишь потому, что, по крайней мере до твоего возвращения с работы домой, на мне была Лиззи?.

Эвелин увидела, как вытянулось у Кэйт лицо, и улыбнулась:

— Признаться, Кэйт, я вовсе не это имела в виду. Мне просто хочется вас оставить вдвоем, вот и все! После похорон единственной дочери ты будешь ему особенно нужна. Конечно, при желании я могла бы остаться дома. Но мне действительно хочется поиграть в бинго. Знаешь, я, как говорится, вошла во вкус. Так что все складывается как нельзя лучше! А теперь, будь, добра, поставь на стол сыр «пармезан». Я натерла его.