После этих слов последовал обмен шутками и соображениями по поводу того, что необходимо безропотно сносить любую критику в свой адрес, а это не могло не вызвать всеобщего недовольства. С одной стороны, общественность требует, чтобы они поскорее поймали преступника, с другой — всячески препятствует выполнению этой задачи!
Кэйтлин закурил сигару, откашлялся и снова заговорил:
— Вы получите детальную инструкцию — о чем спрашивать, куда идти и все прочее. Вам дадут дополнительных сотрудников для опросов населения, которые следует проводить в максимально корректной форме. С того времени, как начались все эти убийства, лишь некоторые из известных насильников подверглись избиениям. Я не склонен проявлять особую заботу о всяких там извращенцах, но они должны находиться под нашей защитой, поскольку не включены в списки подозреваемых. Повторяю, опросы следует проводить в вежливой и уважительной форме. Под нами словно мина замедленного действия, и я бы не хотел, чтобы кто-нибудь, — он бросил взгляд на Спенсера, — в особенности это относится к тебе, по неосмотрительности взорвал ее.
И вот еще что: многие считают, да и я тоже, что со стороны преступника было бы безумием сдать анализ крови. Но наш психолог не исключает такой возможности, ибо морочить нам голову для маньяка такое же удовольствие, как мучить своих жертв. — Кэйтлин умолк и обвел взглядом слушателей, дав им возможность переварить сказанное, после чего продолжил: — Итак, если кто-либо из проходящих тестирование покажется вам особо подозрительным, немедленно известите об этом меня. Лишь на одном этом полицейском участке есть несколько весьма самоуверенных и заносчивых типов. — Он снова поглядел на Спенсера. — Надеюсь, вы понимаете, кого я имею в виду!
Все засмеялись.
— Ну ладно. Вопросы есть?
Рука Спенсера мгновенно взлетела вверх. Кэйтлин кивнул.
— Хотелось бы знать, дадут ли нам еще кого-нибудь в помощь? Ведь на опросы всех заново выявленных подозреваемых понадобятся, пожалуй, столетия…
Кэйтлин жестом остановил его:
— Людей у нас предостаточно: все служащие полиции Юго-Восточного Эссекса отказались от выходных. Это, конечно, акт социальной солидарности и, кроме того, материальная заинтересованность: Фонд чрезвычайных происшествий решил оплачивать каждый час работы по двойному тарифу. В подобных случаях обычно оказывают помощь спецподразделения. Так что не беспокойтесь, людей хватит. — Кэйтлин отвернулся от Спенсера и поглядел на собравшихся. — Еще вопросы есть? — И, не дождавшись ответа, закончил: — Нет? Вот и хорошо. А теперь разбирайте листки с инструкциями и приступим к нашему «шоу»!
Кэйт мысленно усмехнулась. Недаром она поручила провести инструктаж Кэйтлину, у него это отлично получилось. Он однозначно ответил на все самые важные вопросы и призвал начать работу. Хоть Кэйтлин иногда и действует ей на нервы, но надо отдать ему должное: он мастерски заставил всю эту машину завертеться.
Все углубились в листки с инструкциями и, судя по выражению лиц, поняли поставленную перед ними задачу. При расследованиях так бывало всегда: поворот в деле вызывал у всех новую волну энтузиазма.
Кэйт еще раз обвела взглядом фотографии погибших женщин, остановила его на Мэнди Келли, подумала о Патрике и вернулась к своей обычной работе.
День в конторе для Джорджа выдался трудный. Там только и было разговоров что о вечеринке по случаю его отвальной, и он с трудом сдерживался, чтобы не послать всех подальше. Непонятно зачем, в приготовлениях принимали участие даже работники склада, и это действовало Джорджу на нервы: ведь ни с одним из них он никогда и словом не перекинулся! И вообще меньше всего ему хотелось общаться со всем этим дерьмом. Им подавай только стриптиз! О, они не знают его! Не то тут же заткнулись бы! Ему не нужны эти голые шлюхи на подмостках, он может иметь любую, стоит только пожелать!
Он закрыл глаза. Илэйн без умолку болтала. Врезать бы ей хорошенько по ее глупой роже, чтобы кровью умылась, чтобы зазвенело в ее огромных толстых ушах!
— Джордж, ты меня слушаешь? — громко спросила Илэйн, и Джорджу показалось, будто его стукнули по голове хорошо отточенным топором.
— Разумеется, дорогая. Я всегда тебя слушаю.
— В самом деле? Тогда скажи, как ты относишься к тому, что я сейчас сказала?
— Я… я, право, не знаю, — промямлил Джордж, мучительно силясь вспомнить хоть слово из того, что говорила Илэйн.
Илэйн тяжело вздохнула и принялась поливать жиром жарившуюся картошку.
— Похоже, ты ничего не слыхал, да? Так вот, я говорила о том, что у нас будет сокращение…
— Но ведь тебя, Илэйн, это вряд ли коснется! — прервал ее Джордж.
— А я и не говорю, что коснется. Ты слушаешь меня хоть когда-нибудь? У меня даже есть шанс стать старшим кассиром. Так сказала заведующая. Правда, не сразу, а через какое-то время. Так что меня, — она ткнула себя пальцем в грудь, — никто не собирается сокращать. Наоборот, я получу еще лучшую должность с более высоким жалованьем. И пренебрегать этим нельзя, если учесть, что тебя вышибают с работы.
Слова Илэйн больно ранили Джорджа, он буквально задохнулся от обиды. Так вот, значит, что она задумала! Даже не сочувствует ему. Вся в мечтах о будущих заработках, хочет стать хозяйкой дома, главной добытчицей! Она всегда этого хотела!
Джордж вдруг представил себе, как хватает со стола нож для резки хлеба, аккуратно перерезает глотку Илэйн и при этом хохочет! Прямо умирает со смеху!
Он внезапно вскочил.
— Ты куда?
Будто не слыша, Джордж пулей вылетел из комнаты, нервы натянулись как струны. Какое оскорбление! Он поднялся в их общую спальню, бросился на кровать и уставился в потолок. Сейчас эта туша вкатится в комнату и станет требовать объяснений, с какой, мол, стати он ушел от нее. Но этого не случилось.
Илэйн на кухне размышляла о том, что, пожалуй, наговорила лишнего.
Джордж лежал, стараясь успокоить дыхание, а перед глазами проплывали картины их жизни с Илэйн. Он вспоминал Илэйн в день их свадьбы. Как он тогда гордился своей молодой женой! Не так-то легко было найти себе пару. И он словно бросал миру вызов: нашлась наконец женщина, которая хочет его! Совсем по-другому к его женитьбе отнеслась мать. Она хотела удержать его при себе, «присматривать за ним», как она говорила. Илэйн она за глаза называла не иначе как рыжей шлюхой. Ей лучше знать. Она сама была шлюхой! И все-таки поначалу их семейная жизнь была не так уж плоха. Илэйн оказалась девственницей, и Джордж оценил это по достоинству. Он не пытался овладеть невестой до свадьбы, считая ее «порядочной» девушкой. Все равно она ничего ему не позволила бы, кроме невинного прощального поцелуя после проведенного вместе вечера.
Но после замужества Илэйн стала совсем другой, очень покладистой и щедрой на ласки, и чаще, чем он, испытывала желание заниматься любовью. Джорджу хотелось экспериментировать, но Илэйн терпеть не могла всяких штучек, предпочитая здоровый секс. Мужу претило такое однообразие, и когда Илэйн забеременела, он испытал облегчение.