Посланник - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Парфенова cтр.№ 39

Ничего иного Олег сделать просто не мог.

А он взял и сделал. Презрительно передёрнул плечами и бросил:

— Неуклюже. Ты что, совсем ничему на тренинге не научилась?

За её спиной кто-то сдавленно хрюкнул. Она молчала.

— С сегодняшнего дня будешь ходить на тренировку со всеми. Три часа в день, но в более напряжённом темпе.

Она молчала. И даже не бесилась. Ну, почти не бесилась.

— Остальное время будешь заниматься по индивидуальному плану. Начнём со школьной программы. Учебники уже в твоей комнате. Завтра утром кратко перескажешь мне содержание произведений из списка литературы за пятый-девятый классы.

Она хотела молчать. Правда. Но возражение вырвалось из глубины души с подкупающе искренней мстительностью.

— А я не умею читать!

Он чуть тряхнул головой, отбрасывая с глаз чёлку.

— Чушь. Ты закончила первые три класса.

— Два с половиной! И я ничего не помню!!! — Теперь в голосе Виктории звучало уже неприкрытое торжество. По-лу-чи, фашист, гранату!

Он лишь чуть-чуть поднял брови. И этак насмешливо скривил свои выразительные губы.

— Вот как?

Она хотела было выплюнуть положительный ответ ему в лицо, но тут перед мысленным взором промелькнули «кружки с характером». И как легко она читала надписи на них. В том числе и на китайском.

Девушка на мгновение прикрыла глаза. О нет, она не бесится. Ну, почти.

— Я тебя ненавижу. — Голос её был тих и совершенно лишён любого чувства. Однако все в комнате содрогнулись от искренности этого заявления. Все, кроме Олега.

— Это хорошо, — рассудительно произнёс он. — Было бы очень неудобно, вздумай выковываемый клинок влюбиться в кузнеца.

«Га-ааад», — тихо и безутешно плакало что-то у неё внутри.

«Гад», — обескураженно согласился внутренний голос.

— Дорогу в свою комнату я найду сама, — тусклым голосом сказала Виктория. И, повернувшись, спокойно вышла из гостиной. Но даже подчёркнуто аккуратно задёргивая за собой занавес, девушка ощущала, как её лихорадит от желания ощутить прикосновение этих восхитительно предательских губ к своему телу.

Да, жутко неудобно, когда выковываемый клинок влюбляется в кузнеца.

* * *

Первый своим мнением о моральных качествах и педагогических способностях Олега поделился Александр. Зашёл в комнату, где работал учитель, задумчиво постоял на пороге, глядя ему в спину, затем рассеянно, эдак в пространство произнёс:

— Знаете... уведу-ка я её у вас.

Что, признаться, застало Посланника врасплох. Обдумав странную фразу, он повернулся к ученику и поинтересовался:

— Это как?

— Обыкновенно, — пожал плечами Сашка. — Как уводят девушек у недостойных их мерзавцев. Сейчас она ослеплена вами, никого другого не замечает. Но через пару лет я вырасту — и тогда...

Олег честно пытался переварить это заявление. Вроде бы неплохо почувствовать облегчение, но не получалось. Вроде бы должно быть смешно, но смеяться почему-то не тянуло.

— Ахм-мм...

— Я предупредил, — на полном серьёзе заявил тринадцатилетний (гм... вообще-то уже почти четырнадцатилетний) рыжий наглец. — Всё честно.

И ушёл.

Через пять минут его зажала в углу разъярённая фурия по имени Наталья...

* * *

Поздно вечером, когда, высказав ему всё, что они о нём думают, ученики разошлись по домам и по своим комнатам, Олег проскользнул на «кухню». Плечо болезненно ныло. После удара Избранной оно, пожалуй, теперь не скоро заживёт. Хотя это не слишком большая цена за тот рывок, который сегодня совершила Виктория.

Вышвырнула их всех в ментал! Одним ударом! С такой лёгкостью! А как она оперировала информационным пространством!

Предполагалось, что естественные таланты любого Избранного — именно те, которые понадобятся в грядущей борьбе. Теперь Олег гораздо более чётко представлял себе, в каком направлении вести обучение дальше.

Жалко, конечно, девчонку. Вряд ли Посланник был бы способен испытывать сострадание к недоделанному существу, в которое целенаправленно превратила себя Избранная, однако сегодняшняя бешено спокойная девочка в белом шёлке мало напоминала Вику четырёхдневной давности. Но слишком большое расстояние за слишком короткое время ей предстояло преодолеть, чтобы можно было позволять себе отвлекаться на жалость.

Она хоть понимает, насколько ей была необходима крохотная доля уверенности, подаренная чистым телом и хорошей одеждой? Знает, как важна неожиданная симпатия остальных учеников, набросившихся на учителя едва ли не с кулаками из-за какой-то там новенькой? Осознаёт, какое напряжение сняла с неё эта едва не убившая их всех вспышка темперамента?

Ой, вряд ли.

Жить, зная, что в любой момент можешь уничтожить всех окружающих, включая и главного ужасного врага, нелегко. После полной беспомощности и зависимости её предыдущего существования этот опыт будет всё равно что раскалённый горн для заржавевшей стали.

Ух. Солнце пустыни, плечо-то как болит! Его бы кто пожалел, бедненького. Такую оплеуху на сцепленных зубах выдержать, да ещё и остальных как-то прикрыть!

Хуже всего был даже не сам удар. И не тот ослепительно короткий момент, когда он думал, что она ринется-таки во вторую атаку. Худшее началось потом.

Когда она смотрела на него и была совершенно уверена, что вот сейчас её начнут бить. Уверена, что быть того не может, чтобы за неповиновение — и не измордовали до полусмерти. Уверена, что кроме битья другого способа объясняться просто не существует.

Потому что сама бы она избила его или любого другого в подобной ситуации без тени колебания. И за это Олегу действительно хотелось ей врезать. Очень.

Но он не врезал. И впредь не станет. Должен же кто-то заставить её понять, что мордобой и убийство — не единственный способ выяснения отношений.

И это при том, что он прямо-таки обязан наносить кующие удары, попеременно бросая перековываемый клинок то в пламя, то в холод. И как прикажете сочетать эти две необходимости?

Посланник и правда не знал, кого он больше жалеет: её или себя. Наверно, всё-таки себя. Она, в конце концов, даже понимать не будет, что происходит. Хотя и для девочки ближайшие месяцы обещали стать очень сложными.

О ближайших годах Олег старался не думать.

Впервые он испугался, что может не справиться. Впервые с тех пор, как покинул Данаи. А может, ему впервые с того времени было не всё равно?

Признайся самому себе, Посланник. Ты действительно ненавидишь этот неправильный, исковерканный мир? И его неправильную, исковерканную Избранную? Вопреки всему, чему тебя учили. Вопреки столетиям равнодушно-ироничной позиции чужака. Вопреки вообще всему.