Город и ветер - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Парфенова cтр.№ 75

Что ж. Если нет клана, на который можно опереться — придётся опираться на самого себя.

У него были знания и мастерство, но не было доступа к силе. Значит, должен быть найден путь, на котором сила станет несущественным фактором. Тэйон знал только один такой путь.

Маг откинулся в кресле в знакомой позе медитации, в которой он проводил долгие часы и до, и после своего ранения. Тело, приученное повиноваться этой команде, расслабилось, приходя в состояние, которое не было сном, но не было и явью.

Лишь достигнув неподвижности физической, Тэйон потянулся к неподвижности душевной. Спокойно и неторопливо он приближался к аналитической отстранённости, необходимой для того, чтобы творить базовую магию. Даже простейший трюк — ментальная иллюзия — требовал полного созвучия тела и разума. Волшебник властвовал лишь над грубыми, примитивными силами, доступными его сознанию. Смысл даже самого схематичного заклинания заключался в том, чтобы путём символов, образов, знаков активизировать бездонные глубины подсознания, влить их в поток воли и воображения. Это невозможно было при отсутствии гармонии во внутреннем мире мага.

Его навыки откликались неохотно и сбивчиво. Как будто все те константы внутренней симметрии, которые магистр привык ассоциировать с понятием «Я», вдруг изменились и теперь внутри царил совсем иной баланс сил. Маг чувствовал себя как гениальный живописец, взявший краски и холст и обнаруживший, что вырабатывавшаяся десятилетиями техника письма исчезла. Он мог теперь лишь обхватить кисть неуклюжим кулаком и возить по листу размашистыми, широкими движениями двухлетнего ребёнка. Тэйон очистил свой разум от мыслей, приготовившись нырнуть в глубины, скрывавшиеся за ежесекундным потоком сознания. Осторожно, шаг за шагом, точно новичок-первогодка в школе магии, он отрезал себя от физических ощущений. И через какое-то время смог раствориться в пассивном самосозерцании.

С отмеренной, сбалансированной точностью он стал сравнивать то, что видел и ощущал в себе сейчас, с тем, что должно было быть. Столь простое упражнение потребовало несоразмерного количества усилий, но в конце концов маг смог различить тонкую грань естественного баланса. Он попытался заглянуть глубже, заглянуть за границу ощущений дурноты, боли, несоответствия. Ущерб, который он обнаружил за вуалью неуклюжести, заставил отшатнуться в болезненном шоке. Дело было не в ментальной блокаде, не в навыках и умениях, оказавшихся за границами сознания. Ассоциативные цепочки были просто… разрушены. Рефлекторные дуги и цепи обратной связи выжжены, будто их никогда не было. Физический, энергетический и информационный ущерб нельзя было восстановить никак иначе, кроме как строя фундамент заново, с самого начала. На восстановление только базового искусства уйдут месяцы терпеливых упражнений. И лишь через годы он сможет приблизиться к своему прежнему уровню.

Тэйон судорожно выдохнул, ощутив боль даже сквозь отстранённость транса, и одного только этого признака неуравновешенности оказалось достаточно, чтобы наполнить его ветреной, бескрайней, как небесный простор, яростью. Магистр представил гнев и жалость к себе в виде промозглого сквозняка и захлопнул мысленную форточку, заставляя их растаять. Улыбнулся, в какой-то степени позабавленный, что такое простое упражнение эмоциональной визуализации вдруг заставило его волю войти в фокус сознания. Долг мастера и мага был ясен: он не должен допустить ни малейшего шанса на то, что стихийный дар обратится в бесконтрольное, бессмысленное разрушение. И, чтобы сковать себя, магическая сила не требуется. Внутренняя дисциплина, являвшаяся таким же неотъемлемым требованием для получения звания магистра, как знание законов и истории магии, несла в себе точное понимание того, что он сейчас должен делать, шаг за шагом.

Никогда до этого Тэйон не осознавал так остро справедливость аксиомы, правившей жизнью любого мага.

Ты не властен над стихией.

Ты властен над собой.

И никакой душильник не может этого у тебя отнять.

Спокойно и отстранённо, не жалея времени и терпения, он возвёл в себе барьеры, ограничивающие естественную силу. Если в детстве способность призывать стихию разворачивалась по мере того, как он рос и взрослел, то теперь она будет открываться лишь после того, как он начнёт заново выстраивать свой самоконтроль. Месяцы. Годы. Полный магический дар будет недоступен ему до тех пор, пока он не будет уверен, что сможет совладать со стихией, плещущейся на кончиках пальцев.

Возможно, тем самым Тэйон Алория подписывал себе смертный приговор. Но всё равно, открыв глаза и приходя в себя после расслабленности глубокого транса, маг испытал ощущение, что он принял единственно возможное решение из всех доступных. Не лучшее, не верное, а просто единственно возможное.

Магистр решительно взял себя в руки, как никогда понимая, сколь мало у него времени…

..а потом время закончилось.

Тяжёлая дверь, ведущая в спальню, распахнулась с треском разодранных на ошмётки запечатывающих чар. Спокойным, обманчиво медленным движением Тэйон поднял пола арбалет и мягко отпустил предохранитель. Кто бы ни оказался достаточно могущественным, чтобы прорвать защиту личных покоев, его сложно будет остановить простым заговорённым болтом. Тем не менее оружие сокола смотрело прямо в открывшийся проём, а рук не коснулась предательская дрожь. Из жёлтых глаз халиссийца глянула смерть, стынущая медленной яростью трёх дней шеренизовой пытки. Кто бы ни шагнул через порог, он мог уже считать себя безнадёжным покойником.

Однако отряд королевской гвардии во главе с мастером стихий почему-то не спешил врываться в личные покои магистра Алория.

Вместо с них с отчаянным, утробным и одновременно жалобным «Мяау-ууууу!» в спальню рыжей молнией метнулся усатый фамилиар поварихи Тэйона. Прежде чем озлобленный магистр успел спустить крючок, котяра, обычно исполненный собственного достоинства, метнулся ему в ноги, когтями разрывая штаны и царапая дерево, взлетел на подлокотник кресла, оттуда на спинку — и застыл наверху, вздыбив шерсть и оглашая комнату низким, утробным «Ррууааауууу!»

Прямо по следам несчастного длиннохвостого в комнату с воплем «Киса!» влетел шестилетний вихрь тёмных кудряшек и стр-рррастной любви к животным, всё ещё сжимающий в кулачках клок рыжей шерсти. Тэйон осторожно отвёл пальцы от спускового крючка, сместил прицел арбалета в сторону, с отчётливостью ожившего кошмара понимая, как близко он подошёл к тому, чтобы застрелить Нелиту Нарунг. Не то чтобы ему сейчас не хотелось её убить, но, во имя ветра, не в результате дурацкого несчастного случая! Что может быть более унизительным для интригана и мастера зе-нарри, чем уничтожить наследницу великого города случайно?

Магистр Алория сглотнул, чтобы не дать душе выскочить, посмотрел на принцессу Лаэссэ, успевшую упругим мячиком подкатиться к его коленям и теперь с плотоядной жадностью взиравшую на кота, нашедшего спасение за широкой спиной мага.

— Киса? — с надеждой чирикнула девочка, демонстрируя полное презрение к взведённому оружию и все признаки намерения вскарабкаться по коленям халиссийца вслед за шипящим объектом своей неразделённой страсти.