Второе восстание Спартака - читать онлайн книгу. Автор: Александр Бушков, Андрей Константинов cтр.№ 43

– Сейчас, – пробормотал он, – погоди, Леха... Что-то мне...

– Конечно-конечно, – сказал стрелок-радист, не открывая рта. – Я подожду. А ты полежи пока.

– Нет, лежать нельзя, никак нельзя...

Спартак еще успел удивиться тому, что трава отчего-то растет совсем рядом с его лицом (хотя секунду назад он сидел, привалившись спиной к мшистому стволу), еще успел разглядеть букашку, лениво ползущую по стеблю давно облетевшего одуванчика...

А потом пчелиное гудение накрыло его с головой, и Спартак кубарем покатился в черную яму беспамятства.

Прежде чем сознание вернулось полностью, Спартака охватило яростное ощущение бушующего вокруг пожара, и он дернулся и от этого движения окончательно пришел в себя, как-то разом вернулась ясность мыслей.

Не было пожара – это прямо в лицо светило едва поднявшееся над горизонтом солнце. Тело не чувствовало жара, наоборот, было довольно прохладно, он лежал на земле, вытянувшись во всю длину, чуть приподняв голову из рыхлой сухой земли, увидел свои собственные затрапезные галифе, распоясанную гимнастерку, босые ступни. Вообще-то Спартак именно это под комбинезон и надевал – что похуже, форсить-то не перед кем. Но комбинезон уже куда-то подевался. Сам собой, от удара он никак не мог слететь так аккуратно – значит, стянула чья-то добрая рука...

Стрелок-радист лежал рядом, неподвижный, застывший, посиневший...

Ленивое, медленное течение примитивных мыслей моментально сменилось острым, цепким испугом загнанного зверя. Не страхом, отнюдь – закономерным испугом оказавшегося в непонятной ситуации воздушного хищника.

Он остался один.

– Леха... – позвал Спартак, уже без всякой надежды.

Тишина в ответ.

Вязкая тишина, нарушавшаяся лишь изредка какими-то хаотичными, неопасными звуками вроде легонького погромыхивания, постукивания где-то в отдалении. Какое-то время он откровенно боялся повернуть голову, чтобы не узреть веселых, уверенных в себе фрицев с закатанными рукавами.

Потом ему пришло в голову, что фрицы ни за что не стали бы держаться так тихо – гомонили бы, топотали, перекликались, как любой солдат на их месте. И уж кто-нибудь наверняка бы торчал рядом, целя навернуть сапогом в бок знакомства ради. Не похоже что-то, будто рядом солдаты...

Но ведь кто-то стянул с него американский комбинезон с русским пистолетом в кармане?

Он решился. Приподнялся – ощутив с превеликой радостью, что тело исправно повинуется, ничего вроде бы не сломано и внутри ничего не отшиблено, – сел, упираясь в рассыпчатую землю ладонями.

Неподалеку коптил уже отгоревший бомбардировщик, казавшийся нелепым и жалким. Левое крыло отлетело по самый центроплан, и его обломки разметало по полю, меж валунов. Спартак увидел россыпь пробоин, которые никак не могли оказаться следствием жесткой посадки на фюзеляж – и только теперь понял, в какое решето превратили его «бээфки»: и сюда-то дотянул чудом...

Он резко повернулся к источнику загадочного шумного звука – и понял, что это фыркает запряженная в зеленую бричку лошадь. От скуки, надо полагать, фыркает, поматывая головой.

А над зеленым бортом – или как так он именуется в этом экзотическом для горожанина средстве транспорта – торчал предмет, в котором и менее опытный человек моментально опознал бы верхнюю половину винтовки...

– Бачь, Панас, притомный сделался!

– Точно, ворохается...

С противоположной стороны к нему неспешно направились двое – и Спартак с превеликим облегчением обнаружил, что военной формой и не пахнет. Вид у обоих мужиков был самый что ни на есть штафирочный: заправленные в высокие сапоги брюки, рубахи, пиджаки. Только головные уборы были какие-то странные, нечто среднее меж форменной фуражкой и старорежимным картузом – но опять-таки без кокард, эмблем, ремешков. Совершенно штатские аборигены.

Вот только один из них небрежно держал за середину, как палку, короткую винтовочку, а у второго слева на пузе висела кобура – на немецкий манер висела, как две капли воды походила на штатную кобуру «парабеллума», в точности как его трофей...

Спокойные были мужики, несуетливые, средних лет, нисколечко не походили на работников умственного труда, этакие стопроцентные колхозники... Нет, откуда тут колхозники?! Тут у них сплошные единоличники, в силу темноты своей не понимающие всех выгод коллективного труда...

Партизаны? Их тут столько, разномастных... Полицаи, сдается, должны какие-то отличительные знаки носить...

Или – не партизаны все же? О партизанах Спартак, как многие, слышал немало, но никогда их не видывал. По его представлениям, партизаны должны были выглядеть и двигаться как-то не так – сторожко, чутко, озираясь постоянно на каждый шорох, как-никак места эти давно и прочно оккупированы врагом. А эти выглядели абсолютно спокойными, им словно бы даже было чуточку скучно, будто заплутавшую корову отправились искать – или какие там еще мелкие бытовые нужды могут оказаться у крестьян...

Он посильнее уперся в землю ладонями и поднялся на ноги, отметив с радостью, что никаких повреждений не получил, даже в затылке ныло не особенно и сильно.

Незнакомцы были уже совсем близко. Далеко за их спинами, в разбитом самолете, кто-то завозился вовсе уж шумно, гремя неизвестно чем.

Пора было налаживать отношения и вносить в жизнь какую-то определенность. Судя по обрывкам долетевшего разговора, они разговаривали почти что на русском, чуть ли не все слова понятны – но он-то по давешним львовским впечатлениям помнил, что польский на русский не похож нисколько, язык довольно-таки зубодробительный...

Стараясь не частить, избежать заискивания в голосе, Спартак выпрямился и сказал громко:

– Здорово, мужики. Неприятность, сами видите, произошла, с небес на землю, так сказать...

Его скрючило пополам, дыхание перехватило, и лишь секунду спустя он, отчаянно пытаясь протолкнуть в горло глоток-другой воздуха, сообразил, что это один из «мужиков» умело и основательно заехал ему под дых.

Потянуло к земле, и Спартак присел на корточки, это было унизительно, но ничего не удавалось с собой поделать – задыхался, ноги не держали. Ожидал, что сейчас добавят еще, положение у них самое выгодное – но новых ударов не последовало. Чуть-чуть распрямившись и захватив наконец немного воздуха, он увидел, что оба селянина стоят все с тем же спокойным, даже отсутствующим видом. Это-то и было сквернее всего – полное равнодушие во взглядах, словно примеривались, сразу зарезать кабанчика или пусть до холодов поживет, сальца нагуляет поболее...

– Ты, хлопче, не считай за зло, – сказал тот, что был с кобурой на поясе (он и ударил). – Я вже ж не по неприязни, а тильки щоб ты уразумел: мужики у вас в Совдепии девятую конскую залупу без соли доедают, славя пана Юзефа Сталина... Розумеж?