Невинное развлечение - читать онлайн книгу. Автор: Джулия Куин cтр.№ 24

— Вообще-то у меня были планы, — сказал Эдвард, но добавил: — Но возможно, я мог бы их отложить.

— Я бы этому порадовался.

Эдвард стоял в центре кабинета — олицетворение мрачного, надутого мальчишки. Ему было двадцать два года, и Гарри предполагал, что Эдвард считает себя мужчиной, но его манера держаться выдавала в нем незрелого юнца.

Эдвард был молод, но не выглядел молодым. Гарри беспокоило, что вид у брата был изможденным. Он слишком много пил и, вероятно, очень мало спал. Правда, он не был похож на их отца. Гарри не мог понять, в чем между ними была разница, если не считать, что сэр Лайонел всегда был веселым. Кроме тех случаев, когда был печален и все время просил прощения. Но на следующее утро он обычно все забывал.

Эдвард был другим. Злоупотребление алкоголем не делало его экспансивным, разговорчивым. Гарри не мог себе представить, чтобы Эдвард встал на стул и обратился бы к окружающим с речью. Когда они обедали или ужинали всей семьей, Эдвард никогда не старался быть вежливым или жизнерадостным. Он всегда хранил холодное молчание, отвечая лишь на обращенные непосредственно к нему вопросы и употребляя при этом минимальное количество слов.

Гарри было больно сознавать, что он совершенно не знает своего брата — ни его мыслей, ни интересов. В те годы, когда происходило становление Эдварда, Гарри воевал на континенте в одном полку с Себастьяном. Когда он вернулся домой, он попытался восстановить их отношения, но Эдвард не хотел иметь с ним ничего общего. Он жил в доме Гарри только потому, что не мог позволить себе иметь собственный. Он был типичным младшим братом. Ему не светило наследство, и он не обладал никакими видимыми талантами. Он высмеял предложение Гарри пойти в армию, обвинив его в том, что он просто хочет от него избавиться.

Гарри не стал предлагать брату стать священником. Трудно было себе представить, что Эдвард способен повести кого-либо по пути нравственного возрождения. И уж конечно, он не думал от него избавляться.

— Я на этой неделе получил письмо от Анны, — сказал Гарри.

Их сестра, которая в семнадцать лет вышла замуж за Уильяма Форбуша и никогда об этом не пожалела, жила в Корнуолле. Каждый месяц она присылала Гарри письмо, сообщая новости о своих детях. Гарри отвечал ей на русском языке, настаивая на том, что если она не будет пользоваться этим языком, она его окончательно забудет.

В ответ Анна вырезала из письма брата его предостережение, приклеила его на лист бумаги и приписала по-английски: «Таково мое намерение, дорогой брат».

Гарри долго смеялся, но продолжал писать по-русски. А она, видимо, все же эти письма читала и переводила, хотя у нее иногда возникали вопросы.

Эта переписка была очень занимательной, и Гарри всегда с нетерпением ждал писем от сестры.

Эдварду она не писала. Начала было, но он ни разу ей не ответил, и она перестала ему писать, когда поняла, что это бесполезно.

— Дети здоровы, — продолжал Гарри.

У Анны их было пятеро — четыре мальчика и девочка. Гарри не видел ее с тех пор, как ушел в армию. Как-то она сейчас выглядит?

Откинувшись на стуле, Гарри стал ждать. Ждать, что Эдвард заговорит, или пошевелится, или хотя бы со злостью пнет ногой в стену. Больше всего он ждал просьбы дать ему аванс в счет своего содержания, потому что это скорее всего было причиной его появления. Но Эдвард стоял молча, ковыряя большим пальцем ноги ковер.

— Эдвард?

— Лучше прочти письмо, — бросил Эдвард, направляясь к двери. — Сказали, что оно важное.

Подождав, пока Эдвард уйдет, Гарри взял письмо. Было что-то необычное в том, как оно было передано. Как правило, к нему просто присылали человека, который привозил документы. Гарри взломал печать и достал из конверта письмо.

Оно было коротким, всего в два предложения. Ему надлежало немедленно явиться в Уайтхолл.

Гарри застонал. Ничего хорошего такой срочный вызов не предвещал. В последний раз, когда они вытащили его из дома, был приказ выполнить роль сиделки у пожилой русской графини. Она жаловалась на жару, на еду, на музыку… Не жаловалась она только на водку и только потому, что она привезла ее с собой.

Кроме того, она настаивала на том, чтобы он составлял ей компанию в распитии этого напитка. Любой человек, заявляла она, который так хорошо говорит по-русски, как Гарри, не станет пить это британское пойло. В этом вопросе она напоминала Гарри его бабушку.

Но Гарри не стал пить, а каждую ночь выливал водку в цветочный горшок.

Как ни странно, цветку это пошло на пользу. Самыми приятными моментами этого странного задания были те, когда дворецкий, глядя на это чудо ботаники, качал головой и говорил: «Я не знал, что так бывает».

Тем не менее Гарри не хотелось повторить этот опыт. К сожалению, ему редко была позволена роскошь отказаться. Он был им нужен. Переводчиков с русского было не густо. И от него ждали, что он немедленно откликнется на любое их требование.

Сначала Гарри решил, что все же закончит переводить страницу, которую начал, прежде чем уедет, потом передумал. Может быть, его ждет что-то интересное.

Графиня уехала в Санкт-Петербург и скорее всего жалуется на холод, на солнце и на отсутствие английских джентльменов, которые умели бы ухаживать за ней.

Что бы сейчас от него ни потребовалось, это не может быть хуже того, что было, не так ли?

Оказалось, что хуже.

— Какой князь?

— Князь Алексей Иванович Гомаровский, — повторил мистер Уинтроп, который часто был на связи между Гарри и военным министерством. Возможно, у мистера Уинтропа, кроме фамилии, было и имя, но его Гарри не сообщили. Он был просто мистером Уинтропом — среднего роста и средней упитанности человек, с темными волосами и незапоминающимся лицом.

— Нам он не нравится, — без всякого выражения в голосе сказал Уинтроп. — Он нас беспокоит.

— А чего, как нам кажется, мы можем ожидать от него?

— Пока не знаем, — ответил Уинтроп, будто не чувствуя сарказма в вопросе Гарри. — Но некоторые подробности его визита вызывают у нас подозрение. Причина — в его отце.

— Его отце?

— Иван Александрович Гомаровский. Ныне покойный. Он поддерживал Наполеона.

— И при этом князь все еще занимает видное положение в русском обществе? — Гарри показалось это невероятным. С тех пор как французы сожгли Москву, прошло девять лет, и франко-русские отношения были все еще натянутыми. Царь и его народ были не в восторге от вторжения французов. А у французов память длинная — они еще долгие годы будут помнить унижение и страдания, которые они испытали при отступлении из России.

— Предательские действия отца князя так и не были обнаружены, — пояснил Уинтроп. — Он умер в прошлом году естественной смертью, все еще считаясь преданным слугой царя.