Во власти женщины - читать онлайн книгу. Автор: Эрленд Лу cтр.№ 20

Так, пить воду из ручья. Я смотрю на это скептически, но Марианна фыркает и спрашивает, неужели я думаю, что воду можно пить только в Норвегии. Вода всюду вода, заявляет она, и против этого мне нечего возразить. К тому же жажда побеждает мой скептицизм.

Мне досадно, что я, похоже, выгляжу более усталым, чем Марианна. Она только улыбается, прогулка явно доставляет ей удовольствие. Когда окончательно темнеет, мы садимся на траву и отдыхаем, и я с облегчением замечаю, что Марианна тоже немного устала и стала раздражительной. Мы оба скисли. Оно и лучше. Мне не нужно притворяться, будто все в порядке и ее радужного настроения хватает на нас обоих. Мы снова идем, вокруг тьма, никакой гостиницы нет и в помине. Меня гложет сомнение. Нас обоих гложет сомнение, туда ли мы идем, и мы долго спорим. Может, Марианна неправильно поняла, в какую сторону надо идти? Или нас обманули? И то и другое одинаково скверно, нам уже кажется, что по логике вещей тут вообще не может быть никакой гостиницы.

Отчаявшись, я спрашиваю, чем, собственно, мы занимаемся. Марианна говорит, что сама не знает. Мы бросаем на землю свои пожитки и несколько минут стоим обнявшись, и я надеюсь, что Марианна хоть немного струсит из-за темноты или шума деревьев (да мало ли из-за чего еще). Но она почему-то совсем не трусит.

И никто из нас не знает, чем это все кончится, говорит Марианна. Да, никто, соглашаюсь я. И все-таки она считает, что мы должны продолжать наш путь. А что нам еще остается, говорю я.

Мы просыпаемся в большой белой комнате окнами в сад. За стеной долго звонит телефон. Никто не берет трубку. Телефон перестает звонить. Потом звонит снова. Долго (ведь звонящий не знает, правильно ли он набрал номер в первый раз). Но вот наступает полная тишина. Мы дремлем, улыбаемся и переплетаем наши пальцы. Марианна звонит портье и заказывает завтрак в номер. Я одобрительно киваю и улыбаюсь. Хвалю ее за находчивость. Потом говорю, что у нее умопомрачительная грудь. Она смеется, и мы разглядываем ее грудь. Она показывает мне, что именно ей приятно, и я стараюсь это запомнить. Мы снова разглядываем ее грудь, потом переходим к более энергичным действиям.

В дверь стучат, это принесли завтрак. Марианна кричит, чтобы его поставили у двери. Я слишком увлечен происходящим, и мне хочется послать завтрак к черту. Но нет. Он подан на большом подносе, и мы медленно едим, лежа в постели. Ну как, чувствуешь наконец? — интересуется Марианна (появилось ли у меня приятное чувство, будто мы здесь желанны, — например, будто эта комната все время ждала только нас). Я не уверен, чего хочет Марианна: то ли чтобы я вообразил это себе (что я вполне могу сделать), то ли она утверждает, что оно так и есть на самом деле, что комната каким-то образом знала о нашем предстоящем приезде. Оказывается, Марианна имела в виду последнее. Она пустилась в долгие объяснения. Если бы мы не приехали, то и комнаты бы не было. Для чего ей иначе быть? Такой ход мысли кажется мне странным. Хотя сама по себе мысль красивая. Я так и говорю Марианне.

И снова засыпаю. Проснувшись, я поворачиваюсь к Марианне, чтобы увлечь ее в очередную сексуальную игру. Но ее нет рядом со мной.

Я нашел ее в саду. Она в голубом платье, сидит на качелях и улыбается. Мне интересно, почему она так мало спит, и она отвечает, что никогда еще не чувствовала себя такой выспавшейся и бодрой. Мне немного обидно, что я вынужден спать, когда ей спать уже не хочется, но Марианна утешила меня, сказав, что в следующий раз непременно будет наоборот.

К двум часам я заказываю на обед форель. Хотел сделать Марианне сюрприз, но не удержался и рассказал. Марианна реагирует неожиданно резко: с чего я взял, будто знаю, чего ей захочется на обед. Ее резкость настолько неоправданна, что она сама понимает это. Она берет себя в руки, гладит меня и говорит, что обед наверняка будет очень вкусный. К тому же она зверски проголодалась.

За обедом я спрашиваю у Марианны, насколько внимательно она меня обычно слушает. Очень внимательно, говорит она. Тогда я спрашиваю, запишет ли она мои слова, если я вдруг скажу что-нибудь гениальное, бессмертное, достойное внимания всего человечества. Могу ли я в этом случае положиться на нее? Сделает ли она мою мудрость всеобщим достоянием? Марианна пожимает плечами и спрашивает, уж не надумал ли я сказать что-нибудь в этом роде, что задаю ей такой вопрос? Нет, говорю я, пока не надумал, но ведь кто же знает. Марианна улыбается, качает головой и говорит, что она вряд ли запишет что-нибудь из моих высказываний. Пусть уж я лучше сам это сделаю. Я объясняю, что это далеко не одно и то же. Вся прелесть быть процитированным исчезнет, если сам запишешь свои мысли, говорю я. Она пожимает плечами — этот жест означает, что мне ничего хорошего не светит. Некоторое время я уговариваю ее, но Марианна меня уже не слушает. Разговор окончен.

Марианна повесила в нашем номере мою картину. Проснувшись утром, я увидел ее и спросил, собирается ли Марианна остаться здесь надолго. Она кивает. Говорит, что для нее цель путешествия достигнута. Лучше ей уже не будет нигде. Мне стало обидно, что меня она даже не спросила, и я сказал ей об этом. Нет, при всем желании она не понимает, почему я так думаю. Однако желает она того или не желает, я все равно чувствую, что со мной сыграли не по правилам, и обвиняю ее в том, что она строит планы у меня за спиной. Марианна говорит, что она и не рассчитывала на понимание с моей стороны, но, по ее убеждению, цель нашего путешествия все равно достигнута (и если я сам этого не чувствую, то, как уже было сказано, должен полагаться на нее).

Я говорю, что она поступает нечестно. Меня обижает, что я не принимаю участия в ее планах (только потому, что у меня нет интуиции). Моя обида сменяется гневом. Я даже заявляю, что могу уехать от нее в любую минуту. И с удовольствием отмечаю, что на Марианну мои слова произвели впечатление. Она дает задний ход, чуть-чуть. Моя вспышка ее обескуражила. Она показывает мне рекламный проспект местного туристического бюро. Рассказывает обо всем, что можно увидеть в этих краях. Честно говоря, немного. Разве я похож на любителя охоты? — спрашиваю я. Марианна медлит с ответом. Откуда ей знать? Она в своей жизни видела не так много охотников.

Я пошел прогуляться в лесу. Лиственный лес стоит обнаженный. Вдруг перед глазами промелькнуло что-то, что можно принять за оленя. И птицы. Я возвращаюсь в гостиницу с позитивным настроением и говорю Марианне, что совершил изумительную прогулку.

Марианна рано засыпает, а я иду побродить. Потом мы с хозяином гостиницы смотрим по телевизору бобслей. Он приносит нам выпить, почему-то он принимает меня за немца. Я не возражаю (отчасти из-за моего незнания французского, отчасти потому, что не хочу его разочаровывать). Он все болтает и болтает и говорит, что, по его мнению, немецкий — трудный язык. Потом я ухожу спать и на другой день просыпаюсь поздно.