Колдунья - читать онлайн книгу. Автор: Филиппа Грегори cтр.№ 75

— Он разочаровал тебя, — усмехнулась старуха, накрываясь одеялом. — И ты ненавидишь Кэтрин. Тебя одновременно тащит в разные стороны. А собственные интересы ты не принимаешь во внимание. Сумей овладеть своей силой, Элис! Пойми, чего ты на самом деле хочешь, и добейся этого. Сегодня ночью ты лежала вот здесь и желала, чтобы он изнасиловал тебя. А ему надоели вечные жертвы, он ждет от женщины, чтобы она сводила его с ума.

— Ты подглядывала, — раздраженно заключила Элис. Потянув на себя одеяло, она повернулась лицом к стене.

— Конечно, — спокойно подтвердила Мора. — И послушай меня: с Кэтрин, с ее диким распутным нравом, он получает больше удовольствия, чем с тобой.

Элис молчала.

— Я бы на твоем месте, — задумчиво продолжала Мора, глядя в неподвижную спину своей воспитанницы, — не стала бы торопиться, дала бы ему вина, сама бы выпила бокальчик. А то и подмешала бы чего-нибудь. Есть такой корешок, так возбуждает мужчину, что он начинает сходить с ума, у него постоянно стоит, он часами не может кончить. Я бы рассказывала ему похабные истории, заставила бы смотреть, как я трогаю себя, ласкаю и там, и тут. Заверила бы, что я ведьма и если он прикоснется ко мне, то обезумеет. И только когда он опьянеет от похоти, я позволила бы себя взять. И не стала бы распускать под ним нюни, как какая-нибудь судомойка, которую берут силой.

От ее слов Элис закрыла глаза и опустила голову.

— Но я не легла бы с ним, пока не решила, хочу я его или нет, — рассуждала Мора. — Я отказалась бы спать с мужчиной, если у меня с ним счеты или если он дурит мне голову. Не позволила бы залезть на себя, чтобы потом он отмывался, словно о меня запачкался. Я бы заставила его выбирать между собой и женой. И уж наколдовала бы так, что он выбрал бы меня.

Перевернувшись на другой бок, Элис посмотрела на Мору и злобно заявила:

— Никакое на свете колдовство не загасит желание иметь наследника. Я надеюсь только на то, что эта сучка помрет во время родов, а вместе с ней и младенец.

Старуха спокойно выдержала ее взгляд и ровным голосом произнесла:

— А я здесь как раз для того, чтобы ничего подобного с Кэтрин не случилось. В тонкой же сетке ты запуталась, малышка Элис.

Девушка снова повернулась к стенке и зарылась лицом в подушку.

— Что, снова захотелось в аббатство? — спросила Мора, посыпая солью старую рану. — Там было тепло, светло и мухи не кусали. А тут вон какая неприятность, а защитить-то некому, матушки во Христе рядом нет. — Мора помолчала и весело добавила: — Ах, какая жалость!

И прежде Элис чувствовала себя несчастной, но после той ночи стало совсем тяжело. Апрель выдался долгий и ветреный, словно сама погода была настроена против нее. Казалось, эти мрачные холодные дни никогда не кончатся.

Она помнила зимы и потяжелее, когда была маленькой и жила с Морой. Им постоянно не хватало еды и дров, и Мора ежедневно выгоняла ее на мороз из засыпанной снегом хибарки, дав указание набрать полное ведерко снега и поставить таять над крохотным драгоценным пламенем в очаге. По ночам они прижимались друг к другу, чтобы спать было теплее, и слушали, как воет волчья стая, которая в вечерних сумерках и на рассвете подбиралась совсем близко к хижине. Подбрасывая в огонь очередной брикет торфа и горсть сухой травы, Мора смеялась, будто пронизывающий до костей холод, боль в голодном желудке и бесконечное завывание волков забавляли ее.

— Запомни, — говаривала она воспитаннице, большеглазой и тоненькой, как ягненок, лишившийся матери. — Запомни, моя Элис. Никогда не спорь с мужчиной, особенно если он сильный. Найди свое место в жизни и держись его.

И маленькая девочка с огромными синими глазами на крохотном белом личике кивала и особым образом складывала цыплячьи пальчики, стараясь уберечься от дурного глаза.

— Этот крестьянин был нехороший человек, — серьезно замечала она.

— Да, это так, — с удовольствием отзывалась Мора. — А теперь он умер, потому что был ко мне несправедлив. Найди свое место в жизни и держись его, Элис. И еще — избегай нехороших мужчин, у которых в руках власть.

Элис тогда постоянно мерзла; жестокий холод, поселившийся в сердце, сопровождал ее всю жизнь, словно в груди у нее лежал кусок льда, который никогда не растопится. Ни ласки, которыми ее окружали в аббатстве, ни жаркое пламя каминов, наполненных горящими поленьями, ни пледы из теплой овчины, ни шерстяные ткани не могли избавить ее от этого чувства. В аббатстве, стоило ей услышать завывание ветра, она поднимала голову к матушке.

— Это что, волки воют? Это волки воют, матушка Хильдебранда?

Старая аббатиса смеялась, клала детскую головку себе на колени и гладила светлые вьющиеся волосы.

— Успокойся, мой воробышек. Если даже и волки, что с того? Здесь они не тронут тебя, у нас толстые стены, правда?

— Да, и теперь здесь мое место, — удовлетворенно отвечала девочка.

«А теперь у меня нет своего места, и мне снова холодно», — подумала Элис.

Она сидела на ступеньке возле кухни, глубоко запрятав руки в рукава и повернув лицо к бледно-золотистому диску зимнего солнца. Все дамы были в замке, они мило болтали и смеялись в теплой галерее. Для пущего веселья Мора спела непристойную песенку, и Кэтрин громко хохотала, положив ладонь на вздувшийся живот.

Дрожа от злости и раздражения, Элис убежала от них под тем предлогом, что ей надо собрать травы на грядках. По ночам у старого лорда начался кашель, он очень уставал от него, и Элис решила лечить его лавандой. Головки лаванды оказались чахлыми и замерзшими, надо было собирать их летом, когда они еще были свежими, сочными и душистыми.

— Ими пренебрегли, про них забыли, и теперь они завяли и замерзли, — сказала Элис, перебирая горсть сухих комочков у себя на коленях. — О боже, Хьюго…

Разрываясь между требованиями Кэтрин, которая постоянно хотела видеть ее рядом, и нуждами старого лорда, то слабеющего, то снова приходящего в себя, Элис всегда была чем-то занята, у нее не было ни минутки одиночества. Все эти долгие недели, когда не переставая шел снег, таял и снова падал, Элис безучастно сидела то возле камина в галерее, то возле узкой бойницы у старого лорда, то дрожала от холода в саду.

— Что тебя беспокоит, Элис, уж не заболела ли ты? — озаботился его светлость.

Карлик Дэвид, прищурившись, заглянул ей в лицо и злобно ухмыльнулся.

— Заболела? Разве знахарка может заболеть? Или она плохая, глупая знахарка? Травница с высохшими мозгами? Кто ты, Элис? Сухая тыква, в которой гремят сухие зерна?

Одна только Мора в темной комнате, где ночами они делили кровать, попала своим грязным пальцем прямо в болевую точку.

— Что, все страдаешь по нему, так, что ли? — резко спросила она. — Горит все внутри?

Хьюго в эти дни был занят и едва замечал Элис. Он отправлял письма одно за другим — в Лондон, в Бристоль, в Ньюкасл — и ругался как солдат, если задерживалась их доставка или ответ. Также он руководил разборкой фундамента аббатства. Рабочие возили на санях огромные камни и складывали в кучу там, где Хьюго собирался строить новый дом.