Жена путешественника во времени - читать онлайн книгу. Автор: Одри Ниффенеггер cтр.№ 45

– Этта Милбауэр – Генри Детамбль, – представляю я.

Я вижу удивление на лице Генри, и мне интересно, за кого он принял Этту. Она улыбается Генри, когда мы поднимаемся по ступенькам. Открывает входную дверь.

Генри тихонько спрашивает меня:

– А как же наши вещи?

Я отвечаю, что Питер с ними разберется.

– Где все? – спрашиваю я, и Этта говорит, что обед через пятнадцать минут, мы можем снять пальто, помыть руки и сразу приходить.

Она оставляет нас в холле и уходит на кухню. Когда я поворачиваюсь к Генри, то вижу, что он машет кому-то рукой. Приглядываюсь и вижу Нелли, которая просунула свое широкое курносое лицо в дверь столовой и улыбается нам, и я бегу через холл, чтобы звонко чмокнуть ее, она смеется и говорит:

– Симпатичный парень, мартышка моя, – и ныряет обратно в другую комнату, прежде чем Генри к нам подходит.

– Нелли? – догадывается он. Я киваю.

– Она не скромничает, просто занята,– объясняю я.

Веду его наверх, на второй этаж.

– Ты живешь здесь, – говорю я, открывая дверь в голубую спальню. Он бросает взгляд внутрь и идет за мной по коридору.– А это моя комната,– говорю я, предвкушая.

Генри обнимает меня и встает посреди ковра, просто осматриваясь, потом поворачивается ко мне, и я вижу, что он ничего не узнаёт; ничто в этой комнате не знакомо этому человеку, и игла осознания проходит еще глубже: все маленькие знаки и сувениры в музее нашего прошлого для него – как любовные письма для безграмотного. Генри берет гнездо крапивника (это первое из многочисленных гнезд, которые он мне подарил много лет назад) и говорит:

– Мило.

Я киваю, открываю рот, чтобы рассказать ему, а он ставит гнездо на полку.

– Замок на двери есть?

Я закрываю защелку, и мы опаздываем на обед.

ГЕНРИ: Я почти спокоен, когда идут за Клэр вниз по ступенькам, через темный прохладный холл в столовую. Все уже за столом. Уютная комната с низким потолком, в стиле Уильяма Морриса [51] ; воздух теплый из-за огня, дрожащего в маленьком камине, окна так замерзли, что через них ничего не видно. Клэр подходит к худой женщине со светло-рыжими волосами, наверное, это мама; она наклоняет голову, Клэр ее целует, она приподнимается, чтобы пожать мне руку.

Клэр представляет ее как «маму», я называю ее «миссис Эбшир», и она тут же говорит: «Нет, просто Люси ль, меня все так зовут» – и улыбается измученной, но теплой улыбкой, как будто она – бриллиантовое солнце из другой галактики. Мы садимся друг напротив друга за стол. Клэр сидит между Марком и пожилой женщиной, которая оказывается ее двоюродной тетушкой Дульси; я сижу между Алисией и пухлой симпатичной блондинкой, которая представляется как Шерон, и, если не ошибаюсь, она с Марком. Отец Клэр сидит во главе стола, и поначалу мне кажется, что я его ужасно раздражаю. Симпатичный, резкий Марк также выглядит злым. Они видели меня раньше. Интересно, что я такого сделал, что они видели, вспомнили теперь и аж содрогнулись от отвращения, когда Клэр меня представила. Но Филип Эбшир юрист – и хозяин своих настроений, и через минуту он приветлив, улыбается, он хозяин дома, отец моей девушки, лысеющий мужчина среднего возраста в очках как у пилота, некогда подтянутое тело заплыло жирком, живот выпирает, но руки сильные, руки игрока в теннис, серые глаза настороженно рассматривают меня, несмотря на уверенную улыбку. Марку нужно больше времени, чтобы скрыть свое замешательство, и каждый раз, когда я поднимаю на него глаза, он смотрит в тарелку. Алисия не такая, как я ожидал; она обычная и добрая, но немного странная, отсутствующая. У нее (и у Марка тоже) темные волосы, как у Филипа, и черты лица Люсиль, они очень похожи; Алисия выглядит так, как будто попыталась соединить черты Клэр и Марка, но сдалась, и некоторые фрагменты взяла у Элеонор Рузвельт для заполнения пробелов. Филип говорит что-то, Алисия смеется и вдруг оказывается хорошенькой, и я удивленно смотрю на нее, когда она поднимается из-за стола.

– Мне нужно идти в церковь Сейнт-Бэзил, – говорит она мне. – У меня репетиция. Ты ходишь в церковь?

Я бросаю взгляд на Клэр, она слегка кивает, и я говорю, что, конечно, хожу, и все вздыхают с… чем? облегчением? Я вспоминаю, что сейчас, в конце концов, Рождество, христианский праздник, в добавление к моему личному дню расплаты. Алисия уходит. Я представляю, как бы смеялась моя мама, высоко подняв идеально выщипанные брови, при виде своего сына-полуеврея, попавшего в Рождество в мир гоев, и мысленно грожу ей пальцем: «Кто бы говорил. Ты вышла за члена епископальной церкви». Смотрю на свою тарелку. Окорок, горох и жалкая кучка салата. Я не ем свинину и ненавижу горох.

– Клэр говорит, вы библиотекарь, – бросает пробный шар Филип, и я признаю, что это так.

Мы живо беседуем о Ньюберри, ее доверительных собственниках, клиентах фирмы Филипа, которая явно расположена в Чикаго, в свете чего я не совсем понимаю, почему семья Клэр живет здесь, в Мичигане.

– Летние коттеджи, – говорит он, и я вспоминаю, как Клэр рассказывала, что отец специализируется на завещаниях и доверительной собственности. Я рисую в воображении картину стареющих богатых людей: вот они развалились на лежаках на собственных пляжах, втирают крем от загара и решают вычеркнуть Юниора из завещания. Они протягивают руку к трубке мобильного телефона, чтобы позвонить Филипу. Я вспоминаю, что у Ави – второй скрипки в Чикагском симфоническом оркестре, где играет мой отец, – есть где-то здесь дом. Упоминаю об этом и вижу, как у всех шевельнулись уши.

– Вы его знаете? – спрашивает Люсиль.

– Конечно. Он и мой отец сидят рядом.

– Сидят рядом?

– Ну… Первая и вторая скрипка.

– Ваш папа скрипач?

– Да.

Я смотрю на Клэр, которая уставилась на мать с выражением, будто хочет сказать: «Не позорь меня».

– И он играет в Чикагском симфоническом оркестре?

– Да.

Лицо Люсиль заливается розовым цветом; теперь я понял, в кого Клэр так краснеет.

– Думаете, он мог бы послушать записи Алисии? Если мы ему дадим кассету?

Я мрачно надеюсь, что Алисия окажется очень, очень хороша. Люди постоянно забрасывают отца кассетами. Вдруг мне приходит в голову идея получше.

– Алисия ведь виолончелистка?

– Да.

– Ей учитель не нужен?

– Она учится у Франка Уэйнрайта в Каламазу, – вмешивается Филип.

– Просто я мог бы отдать кассету Йоси Акаве. Один из его студентов только что уехал играть в Париж.

Йоси – классный парень и первый виолончелист. Я знаю, что он хотя бы послушает пленку; отец же, который не преподает, просто вышвырнет ее. Люсиль в восторге; кажется, даже Филип доволен. Клэр вздыхает с облегчением. Марк ест. Двоюродная тетушка Дульси, с розовыми волосами, худенькая, вообще не включается в обмен репликами. Может, она глухая? Я смотрю на Шерон, которая сидит слева от меня и не сказала еще ни слова. Она выглядит потерянной. Филип и Люсиль обсуждают, какую пленку мне дать. Или, может, Алисия сама выберет? Я спрашиваю Шерон, впервые ли она приехала сюда, и она кивает. Только я собираюсь задать ей следующий вопрос, как Филип спрашивает меня, чем занимается моя мать, и я моргаю, смотрю на Клэр: «Ты им ничего не рассказала?»