Пружина для мышеловки - читать онлайн книгу. Автор: Александра Маринина cтр.№ 102

– После,– он потер глаза пальцами.– Конечно, после. Спустя несколько месяцев примерно.

– Ну вот видите. Как это произошло?

– Я нашел у себя поясок от детского платьица.

– И что? Ну, нашли поясок, и что в этом страшного?

– Я тоже сначала подумал, что ничего, и ради смеха рассказал Славе Ситникову, а он…

Значит, все-таки Ситников. Вместе со своей любовницей Шляхтиной. Ну ладно, Елена мстила за то, что ее отвергли, ибо, как известно, нет фурии страшней в аду, чем отвергнутая женщина. Но Ситникову-то это зачем?

Если бы фраза о шевелящихся на голове волосах не была идиомой, я бы поверил, что волосы у меня на голове действительно шевелятся от ужаса. То, что рассказывал Аргунов, далеко выходило за пределы моего понимания и знания людей.

Но зато все складывалось одно к одному.

* * *

На обратном пути Шурик Вилков беспрестанно рассуждал вслух, ерзал, подпрыгивал и активно мешал мне вести машину, но я в тот момент готов был простить ему все. Через каждые три минуты он гордо восклицал:

– Нет, ну скажи, что я не гений! Только попробуй скажи!

– Ты – гений,– искренне отвечал я.– Потому что ты ночь не спал и придумал версию, которая оказалась правильной.

– То-то же,– удовлетворенно говорил Шурик и снова кидался в обсуждение всего того, что мы узнали в доме Аргуновых.

Я отвез его на службу и поехал в свой околоток. Хоть Валька Семенов и обещал меня прикрыть, но надо же и честь знать. Сегодня по плану у меня помимо прочего намечена проверка семей наркоманов, и это я, пожалуй, вполне успею сделать до конца рабочего дня. Не думайте, что я такой наивный и полагаю, будто своими надзорно-контрольными мерами могу хоть кого-то удержать от приема наркотиков. Конечно, не могу, и даже не пытаюсь, потому что если человек хочет быть счастливым, не прилагая к этому ни физического, ни интеллектуального, ни эмоционального труда, то убедить его, что это неправильно, невозможно. Но ведь почти у каждого наркомана есть семья, то есть близкие люди, которые страдают морально, а зачастую и материально, если болезнь доходит до той стадии, когда наркоман начинает тащить из дома деньги и ценные вещи, чтобы купить дозу. И этих людей, то есть членов семьи, я должен хоть как-то защитить, хоть чем-то им помочь, пусть не делом, а только лишь тем, что подставлю плечо, в которое они могут поплакать. И не думайте, что этого мало.

У Федькиных дверь мне открыла Женя, сорокалетняя ухоженная женщина, сын которой, восемнадцатилетний обормот Леша, уже два года сидел на героине. Женя билась изо всех сил, чтобы заставить его лечиться, а я пытался следить за тем, чтобы их потребителя Лешка не превратился в мелкого пушера, то есть сбытчика. Путь из потребителя в сбытчики короткий, потому что человеку нужна доза, и он готов на все, чтобы заработать. Потребление наркотиков – болезнь, а вот сбыт – это уже преступление, статья.

Выглядела Женя плохо, лицо было опухшим, глаза заплаканными.

– Игорь, он умирает! Три дня назад его увезли на «скорой» с передозировкой, откачали, но выяснилось, что у него гепатит «С». Врачи говорят, что очень запущенный, они боятся, что уже некурабельный.

Некурабельный – значит, неизлечимый. Но я, увы, неплохо знаю нашу медицину, не в том смысле, что разбираюсь в ней, а в том, что представляю, как организована медицинская помощь и как работают некоторые врачи. Верить им нельзя ни в коем случае, потому что иногда бывает, что врачи пугают специально, чтобы раскрутить родственников больного на бабки, особенно если видят, что перед ними люди состоятельные и бабки у них есть. По Жене и ее мужу видно сразу, что они – люди далеко не бедные, и стало быть, с них можно поиметь, если правильно организовать дело.

– Что предлагают?– деловито спросил я.– Американский препарат? Или швейцарский?

– Швейцарский.

– По пятьсот долларов за ампулу?

– По шестьсот пятьдесят. Но успех не гарантируют. Ой, Игорь, я уж на все готова, я все продам, только пусть его вылечат! Пусть он не умирает!

Женя принялась рыдать, уткнувшись мне в плечо. Все правильно, цены растут, два месяца назад в аналогичной ситуации в той же самой частной больнице за тот же самый «швейцарский» препарат просили по пятьсот. На самом деле препарат был немецким, давно и хорошо известным, и стоил, насколько мне известно, по тридцать восемь евро за ампулу. Как говорил незабвенный Райкин, дурят нашего брата, ой, дурят!

Пока Женя плакала, я свободной рукой достал из кармана мобильник и позвонил Свете Безрядиной. Ее муж Борис давно и неизлечимо болен, причем болезнь у него «спящая», жить не мешает, но может проснуться и привести к летальному исходу от любой нагрузки на организм, начиная от выпивки, перелета самолетом или банального гриппа и заканчивая переломом ноги. Светка трясется над его здоровьем, учит наизусть медицинскую литературу и старается быть в курсе всех фармакологических новинок, дабы в случае опасности оказаться во всеоружии.

– Свет, что есть эффективного по гепатиту «С»?– спросил я.

Она тут же назвала препарат, между прочим, наш, российский, по вполне приемлемой цене, и сказала, что в случае надобности назовет адреса и телефоны фирмы, где его можно заказать. Женя немного успокоилась, записала Светкин телефон и, провожая меня, даже начала улыбаться. Ей дали возможность выплакаться и надежду, а это совсем немало. И пусть в моей работе нет засад, выстрелов и головокружительных погонь, зато в ней есть люди, которые знают, что не останутся наедине со своим горем. Каждому, в конце концов, свое, кому громкое торжество справедливости, а кому – тихое спасибо. Одно «спасибо» я услышал сегодня от бедолаги Аргунова, которого, как последнего лоха, «развел» его дружок Ситников, второе последовало от Шурика Вилкова, который, как я уже говорил, отличался умением быть благодарным, третье я услышал только что. Целых три «спасибо» за один день! Ради этого стоит жить, а?

Окрыленный и переполненный положительными эмоциями, я вернулся домой, переоделся и поехал на Старый Арбат на свидание с Юлей.

Я все смотрел на Юлю и пытался понять, красивая она или нет. Как я ни старался, у меня не получалось взглянуть на ее глазами постороннего мужчины, который просто проходит мимо и попутно, привычно и мимолетно оценивает попадающихся навстречу девушек. Нет, не получалось. Я смотрел на нее и постоянно думал о том, что мне хочется быть с ней рядом, разговаривать с ней, держать ее за руку, она для меня самая лучшая и поэтому самая красивая, а не наоборот: лучшая потому, что самая красивая. Я видел ее глаза, брови, нос, щеки и губы и не понимал: это красиво или нет. Я просто их любил.

На столике между нами стоял огромный букет, который я притащил и который официант услужливо поставил в вазу, а на широком подоконнике у меня за спиной – Юлин подарок, такая же огромная, как мой букет, картонная коробка. Я – мальчик воспитанный, поэтому, как и полагается, коробку тут же открыл и полюбопытствовал. В ней оказалась раскрашенная деревянная скульптурка, изображающая молодого и, осмелюсь заметить, стройного мужчину в милицейской форме, одной рукой обнимающего старушку, а в другой держащего немаленькую такую корзину, в которой сидят пять котов, очень похожих на моих зверят. У меня достало сообразительности, чтобы понять, что такой подарок невозможно купить по случаю. Его делали специально для меня по Юлиному заказу. Скульптурка не была художественным шедевром, то есть не Микельанджело и даже не Клодт, но я понимал, сколько внимания и доброго отношения было в нее вложено.