Холодные и теплые предметы - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Кисельгоф cтр.№ 22

– Не знаю.

– Что ты не знаешь? – закричал Димитрий, распаляясь все больше и больше. – Ты вообще что-нибудь знаешь? Что тебе надо? Ты знаешь?

Я подумала, что сейчас начнется обычная канитель. Тоска и беспросветная серость. Преступление, наказание, постель. Мне даже малина наскучила. Мои детские страхи терпели медленное поражение. Не стоит ходить к психотерапевтам – воплощай страхи в жизнь, и они станут обыденным делом.

– Ты почему на меня не смотришь? – тихо спросил Димитрий.

– Смотрю, – не поворачивая головы, сказала я.

Он развернулся и вышел из комнаты. Я сидела на подоконнике, пока не стало темно. Потом разделась и легла в постель Димитрия. Мы оба не спали. Он молчал, и я молчала. До самого утра.

– Будешь мне изменять, – сказал он утром, – я тебя убью.

Его глаза не были бешеными. В них была холодная злоба и ледяное остервенение. Жизненное послание черным по белому, крупными печатными буквами «убью». Такими буквами пишут лозунги для демонстраций и билбордов. Они воздействуют напрямую или зомбируют исподволь.

– У меня, кроме тебя, никого нет, – ответила я и незаметно вытерла влажные ладони.

Больница не выиграла тендер на госзаказ, за что заместитель по лечебной работе получила показательную трепку от Седельцова. Ее освободили от занимаемой должности при всем честном народе на общебольничной конференции. Ее вина была непростительной. Больница теперь не дежурила по двум районам и потеряла на этом деньги. В городе, кроме Седельцова, есть и другие главные врачи со связями. Даже его жена не смогла ничего сделать. Тендерная документация была сляпана кое-как, это определил бы и студент первого курса, не говоря о городской администрации. Седельцов был в бешенстве, хотя он и так в шоколаде благодаря жене.

– Зарубина, ко мне, – приказал Седельцов.

Меня довели до его приемной насмешливые взгляды. К иронии примешивалась звериная зависть.

– Будешь моим заместителем, – он не спросил, а утвердил свои слова. И бросил взгляд на комнату отдыха.

«Не рановато ли?» – подумала я.

Седельцов стал меня безумно раздражать. Надоел до смерти. Как я жалела о своей редкой непредусмотрительности! Если первые два харассмента были моим осознанным, холодным решением, то последний – моей неосознанной, гормональной ошибкой. Я пошла на поводу у своих звериных инстинктов или безусловных рефлексов, как вам угодно. Забылась и получила удовольствие, чем возвысила Седельцова в его собственных глазах. С тех пор он стал преследовать меня своим навязчивым вниманием везде и всюду. Сначала намекал, потом уже открыто спрашивал:

– Когда?

По мне нетрудно догадаться, что у меня тоже все в шоколаде; я не овца, потому меня нужно либо шантажировать, либо приманивать. Хотя у меня нет связей, есть только Димитрий. Но позволить Димитрию влезть в мои отношения с другими людьми? Ни за что на свете! Не стоит перекладывать свои проблемы на чужие плечи. Чрезмерная осведомленность может превратить чужие плечи в очередную вашу проблему. Вы и не заметите, как чужие плечи станут влиять на вашу жизнь и отношения с другими людьми. Прививка от чужого прессинга – самостоятельное решение собственных проблем. Напрягите извилины и действуйте. Извилисто или прямо. В зависимости от ситуации. И ничего не бойтесь. Иногда оглушительный провал может стать первой ступенью к успеху.

Седельцов решил меня приманивать, сыграв на моих амбициях. Откровенно говоря, раньше я бы могла согласиться. В тридцать лет стать замом в крупной городской больнице не так уж и плохо. Для практикующих врачей это очередная ступенька карьерной лестницы. Я могла бы совмещать и административную, и лечебную работу, и науку. Работала бы не двадцать четыре, а тридцать шесть часов в сутки. Но сейчас это было грязью, грязью и еще раз грязью.

Седельцов снова бросил взгляд на дверь комнаты отдыха, его рука рефлекторно схватилась за брючный ремень. Надо было действовать быстро и умно, чтобы он не успел поставить себя в смешное положение. Я не хотела менять работу.

– Спасибо, Роман Борисович, – как можно более искреннее поблагодарила я. – Но диссертация… Меня сроки поджимают. Сейчас это на первом плане. Вы же меня понимаете?

Оторопь на его лице сменилась разочарованием, затем нескрываемой досадой. Не стоит доводить чувство досады у шефа до раздражения. Потом может быть хуже.

– Спасибо, – повторила я.

Мазнула его сухие, потрескавшиеся губы и вышла.

У Седельцова омерзительные губы. Они похожи на сброшенную шкурку щитомордника.

Я все сделала быстро, но насколько умно, покажет время. Хотя готовиться лучше к худшему. Пока шла к себе в отделение, поняла, что поступила абсолютно неверно. Зачем я лепетала про диссертацию? Какого черта я его целовала? Что за глупая непоследовательность и детская половинчатость? Нет – значит нет. Мое оружие – это самоуверенность и наглость. Люди теряются и не могут противостоять, даже самые крутые яйца. Раньше мне всегда это удавалось. А теперь я бедная дурочка. Что за напасть? Как сглазили.

В отделении меня встретил Рябченко. Маленький лопоухий щенок стал вислоухим. Он смотрел на меня так, словно я ему изменила.

– Рябченко, – сказала я. – Открылась вакансия зама по лечебной работе. Кандидатуру выставить не желаете?

Маленький щенок широко улыбнулся до своих огромных, лопоухих ушей. У меня стало немного легче на душе.

Я пришла домой и включила телевизор. Я терпеть не могу смотреть телевизор. Бессмысленная трата времени. Сейчас я его включаю, чтобы хоть как-то занять голову и ни о чем не думать. Включила и пожалела. С экрана вещал индивидуум, зомбируя телевизионную паству креационизмом. Из его слов выходило, что человек появился из ничего, сразу таким же прекрасным и совершенным, как человек современный. Совершенному человеку следует почитать эмбриологию, он очень удивится, обнаружив у человеческого плода сходство с биологическими объектами, не наделенными душой. Мне интересно, этот индивидуум учился хоть где-нибудь? Он хотя бы раз открывал Библию? Если бы он читал Библию, он без труда обнаружил бы в первой главе Книги Бытия описание теории эволюции видов. Слово в слово. Написанное за тысячи лет до Дарвина! Меня как врача и махрового дарвиниста бесит средневековое мракобесие с экрана. Могут найтись болваны, которые в это поверят.

Зачем я включила телевизор? Раздражение только усилилось.

В дверь позвонил Димитрий, и я поехала к нему домой. Сплошной сюр. Думаю об одном, сплю с другим. Это у всех так? Или я одна такая ненормальная?

– Ты такая несобранная. – Из тумана вынырнуло лицо Димитрия.

– Я?! – обозлилась я.

– Ты, – подтвердила бестолочь по имени Димитрий. – Ты абсолютно несамостоятельна. Ты хоть раз принимала самостоятельные решения?

– Я каждый день принимаю самостоятельные решения! Я – врач. У меня тяжелые пациенты. Я изо дня в день принимаю решения о жизни и смерти!