Дикое сердце [= Огненный омут ] - читать онлайн книгу. Автор: Симона Вилар cтр.№ 50

Эмма, утомленная и измученная своими переживаниями, не заметила, когда ее сморил сон.

Два следующих дня они провели в седле. Стояла удушающая жара. Лесов, где можно было укрыться от зноя, было мало. В основном волнистые луга и пашни, где не было ни дуновения ветерка. Старая дорога из плит казалась раскаленной от зноя. Кони взбивали на ней пыль, которая попадала за воротник, скрипела на зубах. Всадники уже не неслись вскачь, как перед этим, а ехали умеренным кентером делая остановки в небольших селениях. И в каждом их ожидали вооруженные люди, которые все увеличивали отряд Роберта.

Эмма оглядывалась. У франков были небольшие длинногривые лошади, каплевидные щиты с металлической окантовкой, высокие шишаки. Вид весьма устрашающий, даже под слоем пыли.

— Сколько их еще будет?

— Тебя это волнует? Их будет много. Столько, чтобы до прихода Ролло у нас было целое войско, способное противостоять варварам.

— Вы думаете, им по силам выдержать натиск норманнов? — спрашивала Эмма едущего рядом герцога.

Роберт ответил не сразу. Они проезжали небольшое селение. Из-под копыт коней с кудахтаньем разбегались куры. Цепные псы заливались лаем.

— Мы едем в Шартр, — сказал он ей наконец. — Шартр хорошо укреплен, и мы надеемся, что сможем там удержать Роллона до того, как…

Откуда-то с визгом выскочила свинья. Конь под Робертом шарахнулся, и ему пришлось удерживать своего скакуна. Когда же он взглянул на Эмму, то увидел, что она не сводит с него вопрошающего взгляда. И он продолжил:

— …когда Ролло засядет в осаде города, я приведу людей из Нейстрии, принц Рауль — из Бургундии, а граф Эбль — из Пуатье. Мы заманим Роллона в ловушку.

Теперь он не скрывал от нее своих планов. Видел, как под слоем дорожной пыли побледнели ее щеки.

— Ты переживаешь за него? Не стоит. Ты франкская принцесса, а — он всего лишь язычник, завоеватель, выскочка. И ты обязана помогать нам. Кровь твоих приемных родителей взывает о мщении, а честь твоего рода обязывает. Но успокойся. Ты поступила правильно, а доброе деяние остается добрым, что бы оно ни повлекло за собой.

— Миссир герцог! — перебила его Эмма. — Вы обещали мне…Вы клялись, что не причините зла Ролло!..

Он — отец моего сына, а мой сын — наследник Нормандии и христианин!

Они съехали по склону холма, перешли вброд ручей, и Роберт, когда в запальчивости Эмма стала дергать повод и ее конь заволновался, схватил его под уздцы, вывел на безопасное место.

— Что ж, пусть Роллон докажет, что его доблесть выше случайной удачи! Но жизнь Роллона потеряет для меня интерес лишь в случае его упорства. Если же он поведет себя разумно — а глупцом его еще никто не называл, — то он примет наши условия: станет христианином и признает мое сюзеренство. Тогда я сам вложу твою руку в его и поведу вас к алтарю. А до того времени прячь свои чувства, как дерево таит свои силы в земле по прошествии лета. И молись, чтобы задуманное мной свершилось. Это нужно мне, но больше — тебе, поверь. Робертины должны показать, что они сильнее даже норманнов. Ради памяти твоего отца и моего брата Эдда.

Она уже понимала, зачем ему это нужно. Как и ее отец, победивший норманнов и получивший за это корону, Роберт страстно желал добиться верховной власти. Тот, кто решит проблему норманнов, прославится во Франкии, получит поддержку Рима. И она лишь спросила:

— Почему вы так уверены, что Ролло кинется за мной очертя голову?

Роберт окинул ее оценивающим взглядом.

— Но разве он не пошел за тобой против прилива?

Эмма отвернулась. Глядела на зубчатый частокол с подъемным мостом дальней франкской усадьбы. Но думала о другом. В ней вдруг проснулась гордость. Да, Ролло много раз рисковал собой ради нее. Их многое связывает. И она рада, что ее полюбил такой мужчина, По сравнению с ним все другие казались мелкими и незначительными. Но она опасалась сказать Роберту, что ее тревожило. Что, если Ролло не придет за ней? Что, если он решит, что столь изменчивая и непостоянная жена ему не нужна? Что, если другая отвлечет его помыслы? Что ждет ее тогда?

Предположительный ответ она получила довольно скоро.

На закате второго дня они свернули к беленым прорезанным бойницами стенам большого монастыря. Возле его ворот был как и везде, где они проезжали, разбит военный лагерь. И Эмма не поняла, почему Роберт вдруг пришел в гнев.

— Какого дьявола вы еще здесь? Разве ваш господин только соизволил отбыть из Шартра?

Вавассор, к которому обратился герцог, не успел и ответить, как к воротам вышел высокий, облаченный в яркую тунику мужчина со стянутыми сзади в хвост темными волосами. Широкий, украшенный каменьями обруч венчал его чело.

— Ты можешь приказывать своим людям, а не мне, Робертин, — сказал человек спокойно, но с явным вызовом. — Я помню все, что мне надлежит, и не тебе…

— Разрази тебя гром! — вздыбил своего жеребца герцог, и Эмма подумала, что еще никогда не видела дядю в таком гневе. — Ты ведь должен удерживать норманнов на Луаре и успеть собрать войска. У тебя что, есть, как у демона, крылья, чтобы завтра оказаться на месте? Клянусь вечным спасением, из-за таких, как ты, франки и не могут организовать отпор язычникам!

Смуглое лицо Эбля резко потемнело, как бывает со всеми смуглыми людьми, когда они в ярости. Но ответил он вполне спокойно:

— Укороти свой язык, Робертин. Ибо ты не сюзерен мне, чтобы приказывать. И не забывай, что, когда твой брат Эд столь загордился, он потерял почти всех своих союзников.

Он хотел еще что-то произнести, но резко умолк. И Эмма ощутила на себе его пристальный, изучающий взгляд. Потом он подошел к тяжело слезшему с коня герцогу.

— Это она?

Когда мужчина уделял ей такое внимание, Эмма не могла не заинтересоваться им. Окинула его оценивающим взглядом. Еще молод, хорош собой. Темные брови, чувственный рот, могучая шея. И явная страсть к драгоценностям. Этот обруч, который впору носить на пиру во дворце, перстни с каменьями, дорогие браслеты, на груди цепь, усаженная желтыми топазами и аметистами. Ярко расшитый плащ на плече удерживает драгоценная булавка витого золота с гранатом. Все пестро, но роскошно. Сразу видно — знатный сеньор. И держится с дерзкой самоуверенностью. Подбоченился под ее взглядом.

— Клянусь Христовым брюхом! Да за такой красавицей можно хоть в ад пойти. Твоя затея будет иметь успех, нейстриец!

Эмма вдруг смутилась. Усталая, потная, вся в пыли, она отнюдь не чувствовала себя красавицей. Ги помог ей сойти с коня, и его услужливость сейчас словно подчеркнула ее особое положение. И хотя Ги попытался прикрыть ее собой, но сам герцог взял ее за кончики пальцев и вывел вперед.

— Перед тобой, Эбль, моя племянница — Эмма Робертин.

Про себя Эмма неожиданно отметила, что герцог впервые открыто признал их родство. А из этого следовало, что либо Эбль уже знал, что она из Робертинов, либо герцог хотел поднять ее значение в глазах графа Пуатье. Она невольно смутилась. Сказала негромко: