Ведьма княгини - читать онлайн книгу. Автор: Симона Вилар cтр.№ 13

Малфутка видела, как нетерпеливо и гневно полыхают глаза Ольги, но не знала, что ответить. Но княгиня не торопила, ждала ответа. Наконец Малфутка вымолвила:

— Свенельд всегда сказывал, что люди сильнее нечисти, что могут совладать с любыми чарами, если не убоятся…

— Значит, не хочешь, — перебила, выдохнув с ненавистью Ольга. — Тоже воли для своего дикого племени захотела? Ну что ж. Значит, и не любила ты Игоря, не хочешь отомстить за него. Но учти: если отступлюсь от тебя, то и Свенельд твой тебе не поможет, значит, пропадешь тут… совсем одна!

— Да не могу я! — почти взмолилась Малфутка. — Не чую себя чародейкой, не могу!..

Но Ольга уже отвернулась, резко забросила на плечи широкий кожаный плащ, пошла к двери. Но у порога остановилась, как будто что-то обдумывая. И сказала, не поворачиваясь:

— У тебя еще есть время на размышление, Малфрида. Но я одно скажу: если поможешь, я открою тебе, где твоя дочка Малуша. В том мое княжеское слово, а оно крепче булата каленого.

И вышла, захлопнув тяжелую дверь перед лицом кинувшейся за ней древлянки.

Малуша… Так некогда Малфрида нарекла свою дочь, рожденную по большой любви от варяга Свенельда.

Она родила ее, когда жила в обучении у кудесников-волхвов древлянских, когда стала изгоем у людей, а волхвы взялись ее обучать, сказав, что она многое может постичь, если отринет обычную жизнь. И у нее получалось. Она заучивала сложные заклятия и заговоры, училась творить чары. И ей хотелось всего этого, хотелось стать чародейкой. Однако волхвы поставили одно условие: когда она родит, она должна отдать им свое дитя. Она согласилась. Ей тогда так хотелось, чтобы сплетаемые ею слова и звуки стали однажды подлинным чародейством. Да и не сделают ее ребенку зла волхвы, ей это сам верховный кудесник Никлот пообещал. И она отдала им свою дочь, нареченную Малушей… Это было давно, словно в какой-то иной жизни. А может, и впрямь в иной? Малфутка многого из прежней жизни не могла вспомнить, а вот о маленькой дочке вспоминала часто. Найти бы ее, принести Свенельду как бесценный дар их странной, взращенной среди походов по чародейским лесам и болотам любви. Уж ее-то Свенельд не смог бы назвать приблудной, ей бы он обрадовался. А Малфутка могла бы надеяться на прощение… И как хотелось погасить это постоянно живущее в душе беспокойство о маленькой, невесть куда сгинувшей Малуше.

И вот Ольга сказала, что знает, где ее доченька. Сказала так, что Малфутка сразу ей поверила. Даже не успев особо поразмыслить, откуда княгине известно про их со Свенельдом ребенка.

Малфутка долго металась по пустой опочивальне, все не находила себе места. И вдруг поняла, что не только приезд Ольги так взволновал ее. С ней самой будто что-то творилось. Она чувствовала, что ее переполняет некая странная сила, ей хотелось скакать, кружиться, кричать во весь голос. Малфутка закусила косу, стараясь сдержать рвущийся крик. Не отчаяния, не боли, а какого-то бездумного непонятного торжества.

И тогда откуда-то издали долетел грохот. Гроза! Первая в этом году весенняя гроза! Перун Громовержец катил по небу в своей колеснице, раскидывал огненные яркие молнии.

Малфутка, как хмельная, подошла к окну, резко распахнула ставень. Ее обдало потоками дождя, и это было так славно! Она смотрела во мрак, ее глаза расширились, она замечала все: мокрые кровли строений, лужи во дворе, бревенчатые вышки у частоколов. Казалось, она видит сквозь ночь и дождь отдаленные холмы Дорогожичей с избами и бревенчатыми тынами, видит даже волновавшиеся под ветром верхушки дальних рощ, залитые водой луга.

Быстрой вспышкой ослепительно мелькнула молния. И тотчас же прогремел оглушающий раскат грома, теперь совсем близкий, мощный. Малфутка не испугалась, ей было радостно… до удивления радостно, раньше она за собой такого не помнила. Она улыбалась грозе, она почти подпрыгивала на месте, приплясывала, самой себе казалась странной, однако ни на что бы не променяла это кипение в крови, шум в голове, легкий и звонкий…

Когда гроза стала удаляться, Малфутка была вся мокрая, шапочка куда-то делась, волосы взбились пышными непокорными кудрями, стучало оглушительно сердце. Гроза уходила, и Малфутка начала ощущать некое успокоение. Но не усталость: это было сытое, покойное чувство, умиротворение и уверенность… Уверенность в чем? Она этого не понимала, только чувствовала, что она что-то может. Но что?

Она не удивилась, когда, оглянувшись, увидела позади себя ставший уже знакомым призрак.

— Что явилась? Ну что тебе надо от меня?

Ее кот шипел привычно, но Малфутка не боялась. Сама шагнула к призраку, и странная беловолосая женщина поплыла к ней навстречу, протянула руки, которые на глазах стали стареть, набухать венами. Лицо искажалось, но она, Словно через силу, продолжала приближаться. И Малфутка сама протянула к ней руки, казалось, еще миг, и она коснется этих скручивающихся пальцев со сползающей кожей. И вдруг, когда блазень почти проходил сквозь нее, древлянка разобрала мольбу:

— Отомсти за меня… дай покой…

Малфутка закашлялась, точно глотнув трупного смрада. А как глянула… Опять видела прозрачную красавицу, исчезавшую в кладке стены.

— Да кому отомстить-то?

Никакого ответа. Блазень исчез. Как ни странно, это разозлило Малфутку. Она пошла сама не ведая куда. Мелькнула лестница, куда-то проскочил тенью домовой. Домовой? Так отчетливо Малфутка его еще никогда не видела. А он угодливо склонился, открыл перед ней дубовую дверь, пропуская. Она прошла, двинулась сперва по галерее, окружавшей терем, потом под дождем во мраке пересекла широкий двор, шлепая тонкими расшитыми башмачками по лужам двора. Заметила кутиху [37] , забившуюся под лестницу, хозяин дворовой вел ее, указывая путь, как будто она ему повелела. Малфутка с любопытством рассматривала его большие перепончатые уши, длинную бороду, метлу на плече. Дворовой все оглядывался, будто ждал наказа, но она не знала, не ведала, как с ним заговорить… А ведь было странное ощущение, что раньше она знала, как с подобными созданиями общаться. Сейчас же сказала просто, по-человечески:

— На волю хочу. Выпусти!

Он сделал знак, но потом поднял маленькую трехпалую лапку, будто упреждая о чем. Боярыня поняла: впереди у ворот горел фонарь — масляный огонек в подвешенной под навесом клетке. Прячась под бревенчатым настилом от дождя, там сидели охранники, кутались от сырости в плащи, переговаривались негромко. Малфутка и дворовой понимали, что так просто мимо них не пройти, и тогда на помощь явилась Дрема. Малфутка и раньше ощущала ее присутствие, а теперь разглядела: серая унылая старуха в широкой стелющейся за ней накидке, полупрозрачная и тихая. Она мелькнула тенью — и стражи сразу позасыпали, уронили головы в клепаных шлемах, почти повиснув на древках копий, один даже на землю лег, руки сложил под щеку, улыбался во сне. Малфутка легко переступила через него, и, когда послушный дворовой уцепился за тяжеленный брус засова, когда откинул его с неожиданной в его тщедушном теле силой, она вышла за распахнувшуюся створку ворот.