Тяжесть венца - читать онлайн книгу. Автор: Симона Вилар cтр.№ 13

Однажды ночью Анна заметила в рефектории свет и, накинув плащ, спустилась вниз. Деревянные ступени лестницы громко скрипели у нее под ногами, однако Кэтрин даже не повернулась на звук ее шагов. Укутавшись в овчинную накидку, поджав под себя ноги, девочка сидела перед раскрытой книгой. Одинокая лампа коптила, бросая на страницы книги тени. Кэтрин беззвучно шевелила губами и, когда мать погладила ее по голове, вздохнула разочарованно.

– Ты погубишь свои красивые глазки, если будешь читать в такой темноте.

Девочка смотрела на мать серьезно и отрешенно. Она вся была во власти истории любви Тристана и Изольды. Анна догадалась об этом, взглянув на миниатюру на пергаменте. Изящные, несколько удлиненные фигуры влюбленных на борту корабля, обращенные лицами к читателю. Длинные белые волосы Изольды спадают до земли из-под зубчатого венца… Золотые кудри Тристана касаются плеч. Он изображен в модном ныне пурпуане [12] с широкими рукавами, в черных штанах-чулках и узких башмаках с длинными носами.

Рука Кэтрин с неровно обкусанными ногтями ласково погладила Тристана.

– Какой красивый, правда? Мама, а племянник короля тоже принц? Я буду просить Пречистую Деву, чтобы она помогла мне стать женой такого же принца.

Анна улыбнулась. Девочка всегда мечтала в один прекрасный день проснуться принцессой. Что ж, если то, что задумал Ричард, сбудется, ее мечта может стать действительностью.

«Смерть Артура» оказывала свое воздействие и на Анну. В отличие от монахинь и маленькой Кэтрин, она ясно видела смешную нереальность и наивность многих коллизий романа. Однако вместе с тем они были полны и чарующего простодушия, и бесхитростного изящества. Замысловатая комбинация древних легенд и модных куртуазных манер. При этом вся книга дышала рассудительностью и житейским практицизмом. Особенно забавно было это отмечать, вспоминая самого автора – пьяницу, блудника и смутьяна. Однако постепенно и Анна увлеклась сюжетом, и ее стали волновать любовные злоключения героев Мэлори.

Они любили, мучились ревностью, страдали, как и они с Филипом. Но их чувствам не понадобились ни чары, ни любовные зелья, ни ворожба. Они полюбили друг друга в скитаниях, как и легендарные девы и рыцари сказаний, но им не повстречались заколдованные замки, на них не нападали таинственные воины и злые волшебники… Хотя… хотя именно так все и было.

Теперь уже Анну не захлестывали волны отчаяния, как раньше. Наоборот, воспоминания приносили ей радость, лицо светлело, а глядящие в прошлое глаза начинали лучиться… За окном завывал ветер, раскачивая монастырский колокол, в рефектории слышалось бормотание молящихся. Анна сидела за прялкой в одиночестве. С кухни доносился запах вареных овощей, Кэтрин возилась в углу с куклой. Ветер… Зима… Тишина действует благотворно, а молитва успокаивает. Не хочется ни о чем думать.

На Рождество, когда в очаге запылало святочное полено [13] , Анна вдруг принялась рассказывать, как в Нейуорте укладывали в камин самое большое дерево, какое находили в округе, и никто не покидал зал, пока оно не сгорало, так что челядь, дети, собаки устраивались спать здесь же, на лавках, или прямо на полу. Многие были навеселе, хрип, пение, смех и шутки сливались в сплошной гул. Просто удивительно, как умудрялись засыпать среди подобного шума дети, однако увести их из большого зала в эту ночь не представлялось возможным.

Кэтрин, сидевшая тут же, разомлев от тепла и сытного пудинга, и уже начинавшая дремать, привалившись к боку сестры Агаты, тут же встрепенулась и стала, в свою очередь, вспоминать Рождество в Нейуорте. Анна улыбалась, слушая дочь, и вдруг поймала светлый взгляд матери Евлалии.

– Да будет благословен святой Мартин! Наши мольбы услышаны!

Она улыбнулась и прикрыла ладонью безобразную губу.

– Это значит, что скоро вы покинете нас, миледи Анна!

Анна привыкла к монастырю, и порой ей даже не верилось, что в ее жизни что-то может измениться. Зато Кэтрин буквально трепетала от мысли, что однажды приедет герцог Ричард и увезет их в свой прекрасный замок Понтефракт. О, Кэтрин так рвалась отсюда, ее томила зима, и почти каждый день она допытывалась у матери, когда же они наконец уедут.

– Но разве ты не хочешь вернуться в Нейуорт? – спрашивала Анна.

Кэтрин терялась.

– О да, конечно! Но ведь там я никогда не стану принцессой. А с герцогом Глостером я побываю и в Йорке, и в Понтефракте, и даже в Лондоне. Герцог обещал мне. Он сказал, что я скоро стану сказочно богатой, у меня будет без числа золотых монет и красивых платьев, и все будут величать меня «ваше высочество».

Зимнее ненастье сделало дороги непроходимыми, и Сент-Мартин словно потерялся в глухой долине. Порой Анне не верилось, что сейчас где-то за горизонтом решается ее судьба, кипят страсти и Ричард Глостер, объявив ее своей невестой, ведет яростную тяжбу со своим братом Джорджем Кларенсом.

За ненастьем неожиданно вернулось тепло. Словно по мановению жезла королевы фей, рассеялись тучи, и весна вступила в свои права на месяц раньше отмеренного срока.

Анна по-прежнему продолжала неторопливо читать монахиням книгу Мэлори. Теперь в рефектории растворяли ставни, и теплые лучи заходящего солнца врывались в помещение вместе с запахами весны, перезвоном колокольцев возвращающегося стада, звуками пастушьего рожка.

– «…И вошел Гарет к леди Лионессе, целовал ее без счета, и радости их обоих не было границ…»

Сестра Агата ерзала за прялкой, строгая сестра-ключница сопела, а кривобокая старушка Геновева смахивала слезы умиления краем головного покрывала.

У Анны слегка дрожал голос:

– «…И так они оба сгорали от пылкой любви, что уговорились тайно утолить свое желание. Леди Лионесса наказала сэру Гарету, чтобы он лег на ночь непременно в зале, и обещала перед полуночью к его ложу туда пробраться».

Гулко зазвонил колокол. Мать Евлалия почти тотчас приподнялась.

– Довольно, довольно! Наступил час молитвы.

Она торопливо вышла, и сестры, перебирая четки и стараясь не глядеть друг на друга, поспешили за ней.

Анна в этот вечер не пошла к вечерне. Она осталась стоять на крытой галерее монастырского дворика. Держась руками за две колонны, соединенные вверху аркой, Анна глубоко вдыхала влажный, напоенный запахами травяных и древесных соков вечерний воздух. Ей никак не удавалось унять сердцебиение и смутный гул в крови. И вместе с тем Анна испытывала сладкую слабость во всем теле, кости ее словно истаяли, а голова сделалась невесомой и пустой.

«…И явилась к нему леди Лионесса, закутанная в плащ на горностаевом меху, и легла подле сэра Гарета. Он заключил ее в объятия и стал целовать…»