В ожидании Айвенго - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Миронова cтр.№ 61

Она ощутила слезы на глазах и поспешила их утереть. Леван, уходя из дома, увел почти всю охрану. Звал он и Игоря, и Аслана: ты, мол, других наймешь. Сманивал и Дареджан Ираклиевну, и Валентину Петровну. Ей оставил лишь поломоек – Мадину да Богдану Нерадько. Но обе женщины – Дареджан Ираклиевна и Валентина Петровна – отказались, остались с ней. Они не одобряли золотуську. Остались и Игорь с Асланом, хотя Леван сулил повышение зарплаты. Верные, преданные, неподкупные…

– Возьмем, не вопрос. Мы машину тут оставим, – обратился Герман к инспектору. – Можете мерить тормозной след, фотографировать, эвакуировать, все что угодно. Только вещи заберем. Заберите все ценное, – посоветовал он Игорю и Этери. – Да, и права покажите, пусть перепишет.

– Права я изымаю, – заявил инспектор.

К ним подошел невысокий, но бравый капитан.

– Перепишите данные и отпустите граждан, – распорядился он. – Под мою ответственность. Они – потерпевшие.

– Вот им все можно, – шипела тетка из «Ланоса», явная единомышленница инспектора, пока он переписывал данные паспорта Этери и водительских прав Игоря. – Всюду своя рука. А нам тут торчать… Мы тоже потерпевшие!

– Не волнуйтесь, гражданочка, – улыбнулся ей бравый капитан. – Сейчас всех отправим, и вас тоже. Вон уже эвакуаторы идут.

Этери сама не понимала, как ей удалось дойти до полицейской «Нивы», которую выделил им маленький капитан по фамилии Синицын. Ее шатало из стороны в сторону, ноги подгибались, грудь болела страшно. Оттянув ворот блузки, она обнаружила на коже красный рубец.

– Это фрикционный ожог, – заметил Герман. – От ремня. Ничего, пройдет. Потерпи еще немного.

В «Ниве» Этери просто отключилась. Не видела, как подъехали репортеры, не заметила, как добрались по МКАДу до Рублевки и въехали в поселок. Герман извлек ее из машины и на руках донес до дома, где над ней принялись хлопотать женщины.

Этери отказалась звать врача, твердя себе и окружающим, что помимо нервного потрясения и фрикционного ожога, который она смазала заживляющей мазью, ничего с ней не случилось. Но вечером того же страшного воскресенья позвонил Герман и предупредил, что Адырханова выпустили под подписку о невыезде. А Этери уже на следующее утро вызвали на допрос.

Она поехала. Герман приставил к ней усиленную охрану и порекомендовал адвоката. Этери заявила, что ей не нужен адвокат. Она еще не оправилась, ощущала слабость и головокружение, но не чувствовала себя виноватой.

Она не чувствовала себя виноватой до той самой минуты, пока следователь не упомянул о Савве Цыганкове. Сама Этери о нем даже не вспоминала, у нее начисто вылетело из головы, пока следователь не заговорил. Следователь попался толковый и даже симпатичный, извинился, что пришлось выпустить Адырханова по распоряжению начальства, на которое сильно надавили с самого верха. Успокоил ее тем, что Адырханов вчера же поздней ночью рванул в Чечню, несмотря на подписку о невыезде.

Поэтому Этери уверенно рассказала ему, как помогла бежать Ульяне Адырхановой, правда, на всякий случай повторила ту же версию, что раньше изложила Левану: нашли проститутку, сделали паспорт, как зовут, не знаю, куда уехала, не знаю… И только когда он спросил, как она оказалась накануне в полдень на сорок седьмом километре Киевского шоссе, Этери спохватилась:

– Савва! Подонок! Это он меня заманил. Рейсдаль у него, видите ли, объявился. Мне бы сразу догадаться… Знала же, чуяла, что тут что-то не так… Откуда ему взять Рейсдаля?! Извините, я перескакиваю с одного на другое…

Этери преследовало ощущение раздвоенности, даже разорванности напополам: голова странно легкая, неприятно легкая, словно парящая где-то в вышине, а тело тяжелое, как якорь. Голова кружилась, лицо следователя то и дело оказывалось не в фокусе, поле зрения само собой сужалось, глаза блуждали, сколько Этери ни старалась сосредоточить взгляд.

Тем не менее, взяв себя в руки, она связно изложила, откуда знает Савву Цыганкова, как отстаивала приют от притязаний Снегоочистителя, как помогала Савве с работой, когда ликвидировали Росохранкультуру. Умолчала лишь о проведенной у него ночи: это никого не касается.

– Он собирает голландскую живопись, – закончила рассказ Этери. – Позвонил мне, попросил о встрече… Ему, видите ли, картину Рейсдаля предлагают купить. Все равно что Рембрандта, – добавила она с усмешкой. – Мне бы догадаться, что это Адырханов его подослал…

Она не сразу заметила, как окаменело лицо следователя, не сразу насторожилась. Но потом спросила:

– В чем дело?

– Так вы не были на вилле? – уточнил следователь, не отвечая на вопрос.

– Нет, – улыбнулась Этери: ее позабавило слово «вилла». – Я, как увидела за забором черные машины, сразу поняла, что это засада, и велела водителю… – Ее голос смолк на полуслове. – А что случилось? – повторила она, вглядываясь в размытое и словно уплывающее лицо следователя.

– То есть вы ехали на дачу к Цыганкову, так? – продолжал он о своем.

– Ну да, я же вам и говорю: он просил приехать посмотреть картину… Он из тех, с кем проще не спорить… А в чем все-таки дело?

– Вилла принадлежит Адырханову…

Этери изо всех сил напрягала зрение, а лицо следователя все уплывало от нее. Она расслышала последнюю фразу, но не смогла осмыслить. С каждой минутой ей становилось все хуже, она как будто смотрела в перевернутый бинокль. Воздух стал какой-то стеклянный и почти не попадал в легкие.

– «Вилла принадлежит Адырханову», – механически повторила она, не понимая ни слова.

Он еще что-то говорил, до нее не доходило.

– …было обнаружено тело…

– Тело? – переспросила Этери. – Какое тело?

– Тело Саввы Цыганкова. С огнестрельным ранением.

Этери все смотрела на следователя. Его слова не имели смысла. Глупость какая-то. Савва Цыганков? Он подонок. Заманил ее, оказывается, не к себе на дачу, а на виллу Адырханова. Подставить хотел. Такой же мерзавец, как Леван. При чем тут тело? С огнестрельным ранением? Это кто – Савва с огнестрельным ранением? Не может быть… Он негодяй и трус, он…

В глазах потемнело, обзор сузился до булавочной точки. Этери уже не видела, как бросился к ней перепуганный следователь, как жал кнопку звонка и отдавал команды в интерком. Она мягко и бесчувственно сползла со стула. Он не успел ее подхватить. Она ударилась головой о паркет.

От сотрясения мозга ее спасли сколотые на затылке косы. Даже шишки не осталось, Этери отказалась от госпитализации и в тот же день вернулась домой. Врачи велели до завтра ничего не есть, если будет тошнота и головокружение, немедленно вызывать врача. Она выслушала напутствие механически, ничего не запоминая, даже не вникая. Ей хотелось поскорее остаться наедине со своей совестью.

Добравшись до дому, Этери закрылась в спальне. С трудом разделась, вынула из волос шпильки, забралась под одеяло, еле ворочая языком, велела Мадине опустить шторы и уходить. Мадина кинулась было подбирать брошенную хозяйкой одежду, но Этери ее прогнала.