Случай Растиньяка - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Миронова cтр.№ 43

На душе муторно и тяжко. В голову лезут нехорошие мысли, предчувствия… Что уж теперь поделаешь… Взялся за гуж… «Взялся за гуж, не говори, что не муж», – пришел каламбур на ум Герману. Надо будет поставить здесь нормальную кровать. Может, оно и к лучшему, что она не хочет жить супружеской жизнью. Может, и к лучшему, что настояла на жизни в этой фараоновой гробнице. Пусть будет у отца под боком. А он снимет себе квартиру где-нибудь в городе… «Зачем снимать, ты можешь купить квартиру, – напомнил себе Герман. – Завтра же, нет, уже сегодня надо будет что-нибудь присмотреть. У Голощапова есть квартира в городе и отдельный загородный дом имеется, дача в Одинцове, он ездит туда, как сам говорит, «на блядки». Вот и я буду ездить. А здесь кровать поставлю».

Он встал мрачный, невыспавшийся и с воспаленными от бессонницы глазами пришел завтракать в большую столовую. Голощапов уже сидел за столом. Он по-мужски подмигнул Герману: мол, знаем-понимаем, как вы там в сене кувыркались! Пришлось вымучивать из себя улыбку мужской солидарности. Потом появилась Изольда в необъятном шелковом халате с восточным рисунком.

– Ну как ты, донечка? – участливо спросил Голощапов.

– Я? – Изольда дернула плечом. – Нормально.

От свадебного путешествия она тоже загодя отказалась, и Герман был этому несказанно рад.

Он заказал себе кровать в кабинет, такую, как ему нравилось: полуторную, с упругим беспружинным матрацем. Когда кровать доставили, Голощапов потребовал объяснений.

– Муж и жена должны вместе спать! – протестовал он.

– Я храплю, – солгал Герман. – Изольде спать не даю.

Он помолчал, выжидая: не скажет ли что-нибудь Изольда? Не сказала ничего, и у Германа отлегло от сердца. А Голощапов удовлетворился услышанным и больше не приставал.

Жизнь пошла своим чередом. Герман для очистки совести сделал еще несколько попыток наладить семейные отношения, но, получив отпор, успокоился и сказал себе, что его совесть чиста. Он с головой ушел в работу: предстояло выводить из тени фирму Голощапова.

Только Изольда никак не могла успокоиться. Она тоже была акционером корпорации АИГ, заседала в совете директоров и не упускала случая хоть в чем-нибудь досадить мужу. Раньше она всегда собачилась с Лёнчиком, а теперь вступила в коалицию и стала с ним дружить против Германа. Голощапов только руками разводил. Но поскольку решающее слово было за тестем, Герману обычно удавалось одержать верх над Изольдой и Лёнчиком. Его жизнь была бы неизмеримо легче без этой джимханы [4] , но… кто сказал, что должно быть легко? «Взялся за гуж…» – с усмешкой повторял себе Герман.

Что собой представляет его жена, он вполне уяснил через пару месяцев после первой брачной ночи. Им предстояло вместе с Голощаповым ехать в «Президент-отель» на прием по случаю съезда Российского союза промышленников и предпринимателей, но Изольде вдруг стало плохо. Нет, не вдруг. С утра она, ничего не объясняя, куда-то уехала на целый день, вернулась только к вечеру. Герман заметил, что она бледна и передвигается с трудом. А теперь, перед самым выходом, увидел, что за ней тянется по полу кровяная дорожка.

Он схватил ее за плечи.

– Что ты сделала? Где ты была?

Изольда попыталась высвободиться.

– Отстань, мне и без тебя тошно. Ты что, не видишь, у меня кровь идет?

– Вижу. – Герман уже задыхался от ненависти. – Аборт сделала, да? Убила моего ребенка, да? Отвечай!

Ему хотелось наподдать ей хорошенько, душу из нее вытряхнуть вместе с ответом.

– Ну, во-первых, это был мой ребенок. Мне он не нужен. И вообще, отстань от меня!

Опять она попыталась вырваться, но Герман держал ее крепко. И тогда Изольда закричала что было мочи. На крик прибежал Голощапов. Он уже был на подходе, собирался их поторопить, а услышав вопль дочери, опрометью кинулся на помощь.

– Ты что делаешь? А ну-ка пусти ее!

Герман разжал руки и повернулся к тестю.

– Она убила моего ребенка.

– Ты что несешь? – И тут Голощапов увидел кровь. – Доню? – От волнения он перешел на украинский. – Ты що зробыла? Що ты зробыла, бисово дитя?

– Оставьте меня в покое. Мне плохо, мне в больницу нужно. Папа, ты что, не видишь, мне плохо?

Бедному Голощапову тоже стало плохо. Он беспомощно плюхнулся на диван, шепча что-то невнятное, дернул и разорвал на шее воротник парадной белой рубашки. Окаменевший Герман, двигаясь как автомат, вызвал «Скорую» и подал тестю стакан воды.

– Що ты зробыла? – повторил Аркадий Ильич, напившись воды. – Почто дитину убила, чортиха?

– А ты хотел, чтоб я урода родила? Чтоб он мучился, как я мучаюсь? Мне это не нужно. А ты, сволочь, промолчать не мог, – обратилась она к Герману.

Голощапов слабо отмахнулся от нее и уронил руку. И Герман промолчал. Говорить было не о чем. На банкет так и не поехали. Не до банкета было.

С Изольдой обошлось. Ее положили в больницу, кровотечение остановили, последствия неудачного аборта ликвидировали, но врачи сказали, что она больше не сможет иметь детей. Голощапову пришлось смириться с тем, что у него никогда не будет внуков. После этого случая он крепко сблизился с зятем и отдалился от дочери. А Герман со временем начал понимать, что, пожалуй, и впрямь лучше обойтись без ребенка, который связал бы его с Изольдой навсегда.

Но Голощапов попросил Германа не разводиться.

– Ты… это… Я тебя понимаю, но и ты меня пойми: все ж таки она мне дочь. Знаю, девка злая, бедовая, но что уж тут поделаешь? Больная на всю голову. Психованная. Вскрывалась… в школе еще.

– Вскрывалась? – не понял Герман.

– Вены резала, дурища, – хмуро пояснил Голощапов. – Только смотри: никому.

– Аркадий Ильич, – осторожно спросил Герман, – а вы не хотите показать ее психиатру?

– Чего? – в свою очередь не понял Голощапов. – Чтоб я родную дочь в дурку сдал?

– Да нет, я просто подумал, что можно было бы показать ее хорошему доктору… частным образом… Я знаю одного хорошего врача… женщину…

По лицу Голощапова Герман догадался, что все бесполезно, и замолчал.

Если бы он тогда развелся, его жизнь пошла бы совсем по-другому. Но он решил до поры до времени не разводиться. Все-таки работать легче, когда за спиной у тебя стоит могучий тесть. Да и гарантия какая-никакая, что уж родного-то зятя он не пошлет на мокрое и не подведет под статью.

Голощапов сдержал слово и помог перевезти в Россию родителей Германа – ради чего все и затевалось.

Герман подыскал для них заброшенную усадьбу, правда, не на Волге, а на Оке, под Тарусой, с одичавшим яблоневым садом. Ему не хотелось селить родителей слишком далеко, вот и нашел он дом в ста тридцати километрах от Москвы. Полтора часа езды по приличной дороге. Созвонился с родителями, и они согласились поселиться на Оке.