Начало начал - читать онлайн книгу. Автор: Ребекка Уинтерз cтр.№ 4

— И поэтому ты выбираешь меня? — откровенно спросил ее Никос.

Наконец Трейси догадалась, какое подозрение лежало в основании его агрессивного отношения к ней. Он, который был всегда для нее бесплотной мечтой, недостижимым идеалом, теперь подозревал ее в желании окрутить его, хитростью женить на себе. Ничего более оскорбительного ей слышать не приходилось.

— Благодарю, что выслушал меня, — холодно сказала она после минутного оцепенения. — Не смею больше задерживать. Я очень признательна, что ты с таким пониманием отнесся к предсмертной воле моей матери. Желаю всего наилучшего, мистер Лазаридис.

— Ладно, давай поговорим серьезно, — кинул он, когда она была уже на значительном расстоянии.

— Я согласилась на брак с Карлом только потому, что не могла больше жить под одной крышей с дедом, — удерживая слезы, произнесла слабым голосом Трейси.

— И ты, юное невинное создание, вообразила, что доверить себя этому потрепанному, пустившему на ветер состояние своей семьи ловеласу — это достойное решение подростковых проблем? — безжалостно укорил ее Никос.

— Это было неверное решение, но я за него — уже поплатилась, и незачем упрекать меня за ошибку всю оставшуюся жизнь.

— Почему я должен верить, что что-то изменилось? У тебя вновь проблемы, и ты вновь пытаешься решить их за счет мужчины. Вот как я понимаю ситуацию, глядя со стороны.

— Я не представляю, что заставило тебя сделать такой вывод. Я не собираюсь замуж за тебя, а лишь прошу об участии в управлении корпорацией «Лоретто».

— Ты этим ограничишься? — усмехнулся Никос.

— Ты думаешь, все женщины мечтают взять твою чудесную фамилию и залезть к тебе под одеяло? — Трейси постаралась повторить его саркастический тон. — Я догадываюсь, чем вызвана твоя ирония: ты родился во времена, когда женщин можно было встретить только в спальне, на кухне, выходящими из роддома и еще, может быть, гнущими спину на тяжелой работе. Я родилась в другое время. Я хочу принадлежать к растущему числу женщин, которые возглавляют крупные фирмы. Я имела неосторожность попросить тебя о помощи и наслушалась оскорблений. Считай, что я ни о чем тебя не просила.

— Правильно ли я понял, что ты просишь о помощи на полгода?

— Считай меня стажеркой.

— Хорошо. А что потом?

— Как что? Я надеюсь, что стану управляющим, который способен разбираться в практических вопросах руководства и самостоятельно принимать правильные стратегические решения, что смогу обезопасить себя на своем посту от провокаций со стороны соперников. Я также надеюсь, что курс акций вернется на докризисный уровень и ты будешь счастливо получать свои пятнадцать процентов.

— Ты уже знаешь, хотя бы приблизительно, в чем опасность текущего положения дел? С какой стороны исходит угроза? Ты уже анализировала ситуацию?

— Никос, я, кажется, ясно дала понять, что чувствую себя совершенно беспомощной в этих вопросах. То, что я почерпнула из университетского курса, вряд ли можно рассматривать как хорошее подспорье для руководителя высшего звена. Без твоей помощи я и мой пост — отличная добыча для авантюристов. В данном случае я полностью уповаю на твою поддержку. Я надеюсь, что ты правильно оценишь ситуацию, что сам быстро во всем разберешься. А я первое время буду наблюдать, внимать тебе и учиться. Иными словами, я приглашаю тебя в качестве эксперта по кризисному управлению.

Трейси взглянула на Никоса. Он, раздумывая, молчал.

— Я сказала все, что собиралась. Еще два дня я буду в Афинах. Отель «Лагониси».

— Хорошо, Трейси. Я могу ответить тебе уже сейчас. Давай пройдемся.

Никос, поддерживая Трейси под руку, спустился с ней на берег.

— Пожалуй, следовало попрощаться с мистером Падакисом.

— Я позвоню ему завтра, — сказал Никос.

На берегу он проводил ее к лимузину с затемненными стеклами, припаркованному у пирса. По дороге в машине Никос сделал несколько важных звонков и вел разговор то по-английски, то по-гречески: он говорил корректно, но неизменно жестко. Когда он убрал телефон, Трейси решилась спросить:

— Теперь, когда мы одни, что ты можешь мне сказать?

— Твой дед был не из тех, кто тратит время на пустую болтовню. Ты как он. Но скажи мне, как тебе моя страна, моя родина?

— В Греции я впервые. Я вообще мало где была, разве что на Французской Ривьере и в Швейцарии. Но могу прямо сказать, что греческий ландшафт поистине восхитителен. Дух захватывает, когда думаешь о тех великих событиях, которые происходили на этих просторах. Но даже если смотреть на все взглядом невежды и просто наблюдать, как лунный свет ложится на морскую гладь или освещает вершины гор, то и тогда начинаешь любить эту землю только за то, что она такая красивая... Почему ты так на меня смотришь?

— Поражаюсь твоему спокойствию.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что твоя мать умерла всего несколько дней назад, а ты так спокойно рассуждаешь о ландшафте Греции.

— Всю мою жизнь я слышу попреки. Мой дед не обходил комментарием ни один мой поступок. Каждое сказанное мною слово он подвергал жестокому суду. Я думала, что с его смертью освободилась от такого отношения... Что касается смерти моей мамы, которую я любила так, как никого и никогда не буду любить, то скажу тебе вот что: у нее был рак. Она болела долго и мучительно. Она болела годы, в последнее же время я старалась не отходить от нее. Мы обе выплакали много слез, зная, что смерть неизбежна. Мы простились друг с другом. Она тяжело и мужественно умирала. Ее смерть означала конец тем мучениям, на которые ее обрекла болезнь. Да, я приехала в Грецию, взошла на борт яхты, где веселые люди слушают музыку и попивают шампанское. Да, я наслаждаюсь красотами твоей родины. Но если ты видишь в этом только безразличие к смерти мамы, то ты очень несправедлив ко мне.

— Убедила. Я согласен быть твоим наставником, пока в этом есть необходимость. С тебя довольно?

— И это все, что ты можешь мне сказать? — в недоумении спросила Трейси.

— Пока — все.

— А ты можешь сказать, куда нас везет твой шофер?

— В мою афинскую квартиру. Я уже распорядился, чтобы домработница подготовила комнату для тебя — мою комнату для гостей.

— Не хотелось никого притеснять. Я сняла номер в отеле.

— Трейси, все, что я делаю для тебя, я делаю исключительно в память о Диане, которую я очень любил и уважал как женщину и человека.

— Я благодарна маме за многое, и за память, которую она оставила о себе, в том числе, — с улыбкой произнесла Трейси, втайне обиженная его признанием. Поэтому она иронически прибавила: — Если тебя смущает моя репутация, то я обязуюсь вести себя хорошо. Только, прошу тебя, не повторяй в каждом предложении, что эта Трейси Лоретто недостойный человек.