Я пытался убедить себя в Том, что, если Стефани действовала
быстро и наглухо закрылась в доме, ей должно хватить продуктов дней на десять,
может быть, на две недели. Но это мало помогает. Мешает мое последнее
воспоминание о ней: я вижу ее в мягкой соломенной шляпе, в садовых перчатках,
на дорожке к нашему маленькому огороду, а позади нее неотвратимо накатывается с
озера туман.
Теперь мне надо думать о Билли. «Билли, — говорю я себе, —
Большой Билл, Большой Билл…» Я должен написать его имя на этой бумаге, может
быть, сотню раз. Как школьник, которого заставили писать фразу: «Я не буду
плеваться промокашкой в школе», когда в окна льется трехчасовая солнечная тишь,
а за своим столом сидит, проверяя домашнее задание, учительница, и единственный
звук в классе — это скрип ее авторучки да долетающие откуда-то издалека голоса
детей, делящихся на команды для игры в баскетбол…
В конце концов я сделал тогда единственное, что мне
оставалось. Осторожно вывел «Скаут» задним ходом на Канзас-Роуд. И там
заплакал.
— Дэвид, мне очень жаль… — сказала Аманда, тронув меня за
плечо.
— Да, — сказал я, пытаясь безутешно остановить слезы. — Мне
тоже…
Мы проехали по шоссе номер 302 и свернули налево, к
Портланду. Дорога здесь тоже потрескалась и местами разрушилась, но в целом она
оказалась более проходимой, чем Канзас-Роуд. Меня беспокоили мосты. Но дамба у
Нейплса устояла, и оттуда мы без осложнений, хотя и медленно, добрались до
Портланда.
Туман оставался таким же густым. Один раз пришлось
остановиться, потому что мне показалось, будто поперек дороги лежат деревья. Но
потом стволы начали двигаться и изгибаться, и я понял, что это щупальца. Мы
подождали, и через какое-то время они уползли. Потом на капот опустилась
большая тварь с переливчатым зеленым туловищем и длинными прозрачными крыльями,
смахивающая на огромную уродливую стрекозу. Она посидела немного, потом
взмахнула крыльями и унеслась прочь.
Часа через два после того, как мы оставили позади
Канзас-Роуд, проснулся Билли и спросил, добрались ли мы до мамы. Я сказал, что
не смог проехать по нашей дороге из-за упавших деревьев.
— С ней ничего не случилось, папа?
— Я не знаю, Билли. Но мы еще вернемся и узнаем.
Он не заплакал, а снова задремал, и я подумал, что лучше бы
он все же заплакал: Билли спал слишком много, и меня это беспокоило.
От напряжения у меня разболелась голова. От напряжения,
вызванного продвижением в тумане со скоростью пять-десять миль в час и полным
незнанием того, что может ждать нас впереди: обвал, оползень или какя-нибудь
трехголовая гидра.
К полудню мы добрались по свободной дороге до самого
Норт-Уиндема. Я попытался проехать по Ривер-Роуд, но мили через четыре нас
остановил рухнувший в воду мост над небольшой шумной речушкой. Почти целую милю
пришлось ехать задним ходом, прежде чем я нашел место достаточно широкое, чтобы
развернуться. В конце концов мы двинулись к Портланду по шоссе номер 302.
Добравшись до города, я проехал к заставе. Аккуратный ряд
будок, где принимают плату за проезд, с остатками выбитых стекол выглядел,
словно пустые глазницы. Во вращающейся двери одной из них застряла куртка с
эмблемами Мэнской заставы, пропитанная высыхающей кровью. По дороге от
супермаркета мы не встретили ни одного живого человека.
— Попробуй радио, Дэвид, — сказала миссис Репплер.
Я хлопнул себя по лбу, сердясь за то, что не подумал об этом
сразу.
— Не стоит себя ругать, — коротко сказала миссис Репплер. —
Ты не можешь думать обо всем сразу. А если будешь пытаться, то вообще с ума
сойдешь и ничем не сможешь нам помочь.
На коротких волнах я не поймал ничего, кроме статики, а на
длинных царило ровное зловещее молчание.
— Значит, они вовсе не работают? — спросила Аманда, и мне
показалось, я понял, что она имеет ввиду: мы отъехали достаточно далеко на юг и
могли бы принимать сразу несколько мощных Бостонских радиостанций. Но если
Бостон тоже…
— Это пока еще ничего не значит, — сказал я. — Статика на
коротких — это просто помехи. Кроме того, туман гасит радиосигналы.
— Ты уверен, что этим все объясняется?
— Да, — ответил я, хотя совсем не был уверен.
Мы двинулись на юг мимо столбов с отметками расстояния,
начавшими свой отсчет примерно от сорока миль. У отметки «1 миля» должна быть
граница Нью-Гемпшира.
Минут двадцать второго, когда я начал уже ощущать голод,
Билли вдруг схватил меня за руку.
— Пап, что это? Что это?
Впереди выросла тень. Огромная, как скала, она двигалась в
нашу сторону. Я ударил по тормозам, и задремавшую было Аманду бросило вперед.
Что-то шло мимо, лишь это я могу сказать с уверенностью.
Отчасти потому, что туман позволил разглядеть детали только мельком, но я
думаю, с таким же успехом можно объяснить это и тем, что некоторые вещи наш
мозг просто не приемлет. Бывают явления настолько темные и ужасные — равно как,
я полагаю, и невероятно прекрасные, — что они просто не могут пройти через
крошечные двери человеческого восприятия.
Существо было шестиногое, это я знаю точно, с серой кожей,
местами в темно-коричневых пятнах. Эти коричневые пятна, как ни странно,
напоминали мне пятна на руках миссис Кармоди. В коже в глубоких морщинах и
складках жались сотни розовых тварей с глазами-стебельками. Одна сморщенная
нога опустилась рядом с машиной, и миссис Репплер сказала позже, что так и не
смогла рассмотреть туловище, хотя и тянула шею изо всех сил. Она увидела только
две циклопические ноги, уходящие в туман, словно живые колонны.
Когда это существо прошло над «Скаутом», у меня создалось
впечатление, будто оно настолько огромно, что синий кит по сравнению с ним
будет выглядеть как форель. Другими словами, что-то такое огромное, что ни под
силу никакому воображению. Потом оно миновало нас, но мы еще долго слышали его
сотрясающую землю поступь. В покрытии дороги остались такие глубокие следы, что
из машины я даже не видел их дна, в каждый след вполне мог поместиться
автомобиль.
Какое-то время стояла тишина, нарушаемая лишь звуком нашего
дыхания и шагами удаляющегося чудовища. Потом Билли спросил:
— Это был динозавр, папа? Как птица, которая прорвалась в
магазин?
— Не думаю. Я не уверен даже, что животное таких размеров
когда-либо существовало, Билли. По крайней мере на Земле.
Я снова вспомнил о «Проекте Стрела», задавая себе вопрос:
«Чем эти сумасшедшие могли там заниматься?»
— Наверное, нам стоит ехать? — спросила Аманда робко. — Оно
может вернуться.