Мужчина стыдливо опустил глаза и рассмеялся -
действительно, есть такая привычка! Наверно, просто приятно верить, что ты
хозяин положения... А девушка, заметив, что учитель реагирует на ее наглость с
пониманием, продолжала смело:
-- Я хочу уверенно говорить пацанам, что я
несвободна, точно зная, что ты девушкам говоришь так же... Я хочу быть уверена,
что, пока я сижу дома и делаю уроки, ты не целуешь какую-нибудь очередную
"подругу"...
Максим понял ее абсолютно. И понял, что так,
как ведет себя он, нельзя. Нельзя держать девчонку "про запас". И
нельзя мотать нервы любимым.
-- Хорошо, я не буду ни с кем целоваться,
обниматься и так далее, -- согласился он совершенно серьезно. -- И все, что ты
там еще перечисляла, тоже постараюсь выполнить.
-- Спасибо.
Наташа стояла рядом и ждала, пока Максим, глядя
ей в глаза, гладил ее лицо кончиками пальцев, бережно обходя уже немного заживающую
ссадину. Не выдержала этой пытки: все же придвинулась к нему ближе и осторожно
поцеловала. Постепенно уступила инициативу ему, закрыла глаза и наслаждалась...
Долго еще так стояли в обнимку у стола: то
разговаривали, то снова целовались, не обращая внимания ни на шумы за дверью,
ни на время, ни на головокружение. Как же это приятно! Приятно, что он,
наконец, сдался! Приятно, что можно с полным ощущением стабильности прижаться к
его груди, закрыть глаза и растворяться в его поцелуях!
Какие-то посторонние звуки втискиваются в
сознание...
Уборщица зашла в кабинет с ведром и шваброй.
Увидев обнимающуюся пару, воскликнула:
-- Ой, Максим Викторович, простите, не хотела
мешать...
Но вдруг, посмотрев на обернувшееся лицо
Наташи, с возмущением запричитала:
-- Это что ж творится?! Развратник! Это же
ребенок! Я сию же минуту расскажу директору!
Уборщица кинулась прочь из кабинета, учитель -
за ней. Оказывается, пожилые люди умеют очень быстро бегать. Максим кричал ей с
лестницы:
-- Подождите! Остановитесь!
Вернулся в кабинет расстроенный.
-- Вот тебе первая радость наших официальных
отношений, -- грустно констатировал он. -- Как раз хотел попросить тебя
сохранить нас в тайне хотя бы от школы!
Убедил Наташу оставить его здесь одного, чтобы
она не участвовала в возможной разборке с директором. Наташа нехотя послушалась
и отправилась в актовый зал - петь. Если душа требует музыки, обязательно надо
ей это дать!
На следующее же утро Андрей объявил Максиму,
что директор просил срочно зайти к нему. Сказать, что Максим нервничал - ничего
не сказать. Он был в хороших отношениях с директором, но ситуация, в которой
его "застукали", могла перечеркнуть все. А сегодня еще, так
получилось, он модно одет, покрашен практически в блондина, да еще и с
трехдневной щетиной... В общем, совершенно непедагогический вид. Владислав
Сергеевич сидел в кресле за столом и раскладывал какие-то документы.
-- Здравствуйте, -- заглянул учитель.
-- Здравствуйте, -- живо отозвался директор. --
Проходите, садитесь. У меня к Вам серьезный разговор. Вы, наверно, знаете, о
чем?
-- Думаю, что да.
Максим расположился на офисном стуле напротив
директора, а тот тем временем говорил:
-- Когда я брал Вас на работу, я не
предупреждал, что нельзя вступать в интимные отношения со школьницами. Я был
уверен, что Вы это и сами прекрасно понимаете.
Круглое лицо Владислава Сергеевича, впрочем, не
выражало особого негодования.
-- Я не вступаю в интимные отношения со
школьницами, -- заверил молодой учитель.
-- Но уборщица была в такой панике! Кричала,
что Вы развратник.
Максим внимательно думал над своей тактикой. Он
некомфортно себя чувствует в ситуациях, когда приходится оправдываться, а
сейчас, плюс ко всему, еще и считает, что оправдываться ему и не в чем.
Наверно, только настоящему лидеру присуще такое чувство собственного
достоинства, с которым Максим сейчас объяснял начальнику:
-- Владислав Сергеевич, я встречаюсь с девушкой
из этой школы, это правда; но уборщица убежала, сделав совсем неправильные
выводы! И мне это даже обидно, потому что я уже давно сам для себя решил, что у
меня ничего интимного с этой девушкой не будет, пока она не окончит школу. У
нас с ней замечательные дружеские и романтические отношения, от которых была бы
в восторге любая девочка ее возраста...
-- Так, а о ком мы говорим с Вами, Максим
Викторович? -- спохватился директор.
-- Наталья Фролова из 9 "Б".
-- 9 "Б"! -- воскликнул директор,
потирая лоб. -- Максим Викторович, ладно хоть 11 класс бы, там девочки уже
невесты на выданье! В Вас полшколы влюблены, это такой возраст. Вы не должны
этим пользоваться! Это непедагогично!
-- Я этим пользуюсь! -- улыбнулся тот. --
Полшколы с удовольствием посещают мои уроки, и мне не приходится заставлять их
выполнять домашние задания на "отлично".
Директор обвел озабоченным взглядом свой
маленький кабинет с бумажными папками и любимыми бронзовыми статуэтками на
полках, но казалось, что он смотрит не по сторонам, а в будущее. Он сидел,
облокотившись на стол и подавшись вперед, всем своим видом демонстрируя, что
доброжелательно настроен к своему собеседнику, и Максима это успокаивало.
-- Владислав Сергеевич, -- позвал Максим, -- я
взрослый человек, и никто не может решать за меня, с кем мне встречаться, а с
кем - нет. Пытаясь держаться от нее на расстоянии, я причиняю ей боль. А для
меня это хуже самых сложных проблем с начальством. Если Вас беспокоит репутация
школы - либо я, либо Наталья можем уйти отсюда в другую. Но я не желаю этого ни
себе, ни ей, потому что это лучшая школа!
-- А она собирается учиться дальше или уйдет
после девятого? -- деловито осведомился директор.
-- Она останется.
-- Мы как раз недавно смотрели списки с
завучем, и выяснили, что в этом году Фролова вовсе не отличница, как раньше...
-- Владислав Сергеевич взглянул учителю в глаза прямо и с заботой. -- Теперь
понимаю, что причина этому - Вы. Любовь-морковь, и учеба уже девчонке не
нужна...
-- Да нет, вряд ли я, -- запротестовал Макс. --
У нее просто сейчас очень сложные отношения в семье, а там и желание уйти из
дома, и делать все наперекор маме... Постоянные ссоры... Она делает уроки,
часто прямо у меня в кабинете, или на столе у охранников, или в столовой.
Кстати, ее отношения с мамой - тоже одна из причин, по которой я хочу остаться
с ней в одной школе. Я ее друг, и хочу быть рядом, чтобы она не чувствовала
себя одиноко. Вы же знаете, в ее возрасте можно наделать много глупостей.
-- Максим Викторович, да мне тоже не хочется
терять ни талантливого педагога, ни ученицу-отличницу. Фролова столько Олимпиад
повыигрывала, что я ею горжусь, как своим собственным достижением! Уповаю
только на ваши здравые смыслы. Она девочка умная, вряд ли она позволила Вам
запудрить ей мозги; думаю, она и сама отдает себе отчет в том, во что
ввязалась... И Вы вроде бы тоже, чисто по-человечески, заслуживаете доверия.
Постарайтесь, чтобы о вас с ней по школе не ходили сплетни, а то начнут
говорить, что здесь учителя совращают учеников. Встречайтесь, это уже никого не
касается, но в школе ведите себя, как учитель и ученица, и ничего лишнего.
Хорошо? Я верю в Вашу порядочность. Не подведите меня! -- и улыбнулся: -- И
воспитайте ее хорошим человеком.