Мне нужна только любовь, мне нужна только любовь.
Так пел Феликс Кавальер.
— Дэвид? — услышал он голос Мэри. Из далекого далека. —
Дэвид, что это?
Этого не может быть, подумал он, но, развернув бумажку,
обнаружил знакомые слова, написанные поверху:
ШКОЛА ЗАПАДНОГО УЭНТУОРТА
100, Виланд-авеню
А ниже, большими черными буквами:
ОТПУЩЕН РАНЬШЕ
И наконец:
Родители отпущенного ученика должны расписаться на пропуске.
Подлежит возврату в учебную часть.
К напечатанному добавилась фраза, написанная незнакомым
Дэвиду почерком. Когда он вешал пропуск на гвоздь, ее точно не было.
Что-то сдвинулось у него в голове. Гулко забилось сердце.
Спазм сдавил горло, потом из него вырвался долгий крик. Дэвид закачался,
схватился за крышу «акуры», уткнулся лбом в руку и зарыдал. Он услышал, как
открылись дверцы кабины грузовика, услышал шаги бегущих к нему Стива и Синтии.
Он плакал. Думал об улыбающейся ему сестренке с куклой в руках. Думал о матери,
пританцовывающей под радио с утюгом в руке у гладильной доски. Думал об отце,
сидящем на открытой веранде, положив ноги на поручень, с банкой пива в одной
руке и книгой в другой. Отец махал ему рукой, когда Дэвид слезал с велосипеда,
вернувшись от Брайена. Дэвид думал о том, как он их всех любил, как будет
всегда их любить.
Он думал о Джонни. О Джонни, стоящем у черного зева штольни.
И о его словах: «Иногда Он заставляет нас жить».
Дэвид плакал, смяв в кулаке пропуск, который выдавался
ученику, чтобы он мог покинуть школу до окончания занятий, и думал о том, что…
может… не так уж все плохо.
Может, в конце концов, не так уж все плохо.
— Дэвид! — Стив потряс его за плечо. — Дэвид!
— Все нормально. — Он поднял голову и вытер глаза дрожащей
рукой.
— Что случилось?
— Ничего. Я в порядке. Поезжайте. Мы — следом за вами.
Синтия с сомнением смотрела на него.
— Ты уверен?
— Да.
Они зашагали к грузовику, то и дело оглядываясь. Дэвид
помахал им рукой, потом сел в кабину «акуры» и захлопнул дверцу.
— Что это? — спросила Мэри. — Что ты нашел?
Она протянула руку, но Дэвид не сразу отдал ей смятый клочок
синей бумаги.
— Ты помнишь, как коп втолкнул тебя в местную кутузку, где
мы сидели по камерам? — спросил он. — Как ты схватила ружье?
— Я этого никогда не забуду.
— Когда коп двинул на тебя стол, патроны рассыпались по
полу. Один подкатился ко мне. Я воспользовался шансом и подобрал его. Джонни,
должно быть, вытащил патрон из моего кармана, когда схватил меня в штольне.
После того, как погиб отец. Джонни использовал этот патрон, чтобы запалить
НАТМ. Взяв патрон, он положил мне в карман вот это.
— Положил что? Что это?
— Пропуск, который в моей школе в Огайо давали тем, кому
надо было пораньше уйти с занятий. Прошлой осенью я насадил его на гвоздь на
дереве и оставил там.
— Дерево в Огайо. Прошлой осенью… — Мэри задумчиво смотрела
на него. Потом глаза ее округлились. — Прошлой осенью?
— Да. Я не знаю, где взял его Джонни… и когда. В хранилище
взрывчатых веществ я заставил его вывернуть все карманы. Боялся, что он
подобрал один из кан тахов. Тогда пропуска у него не было. Джонни разделся до
белья, и, я уверен, пропуска у него не было.
— О Дэвид, — прошептала Мэри.
Он кивнул и протянул ей пропуск. — Стив мог бы точно
сказать, прав я или нет. Но я готов поспорить на миллион долларов, что это
почерк Джонни.
Дэвид!
Держись впереди Мамми.
I Иоанну 4/8. Помни!
Мэри разбирала эти каракули, шевеля губами.
— И я поспорила бы на миллион, что почерк его, если бы у
меня был этот миллион. Ты знаешь, о чем речь, Дэвид?
Дэвид взял синюю бумажку.
— Конечно. Первое соборное послание святого апостола Иоанна
Богослова, глава четвертая, стих восьмой. Бог есть любовь.
Мэри долго смотрела на него.
— Так ли это, Дэвид? Он любовь?
— Да. — Дэвид сложил пропуск. — Я думаю. Он… все.
Синтия помахала им рукой. Мэри в ответ подняла вверх руку со
сжатым кулаком. Стив тронул грузовик с места, Мэри пристроилась сзади. «Акура»
с неохотой преодолела первую дюну, но потом покатилась куда веселее.
Дэвид откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и начал
молиться.
Бангор, штат Мэн
1 ноября 1994 г. — 5 декабря 1995 г.