Зойка моя! - читать онлайн книгу. Автор: Нонна Кухина cтр.№ 14

– Спасибо, сынок. Малышка, спокойной ночи. Я тебя люблю.

Девушка опять молча посмотрела на Геннадия и отвела взгляд. Сказать ей было нечего.

– А вот и ужин, – произнесла Галина Павловна, внося поднос, на котором стояла тарелка с мясом и салатными листьями и стакан свежевыжатого сока.

– Я не голодна, – привычно ответила Зоя и снова занялась кроссвордом.

– Зайка, надо поесть, – вмешался Арсений. – Давай заключим сделку: ты съешь пять маленьких кусочков мяса, а я тебе расскажу одну очень интересную историю.

Зоя не хотела ни есть, ни слушать истории, но она знала, что молодой человек не отстанет от нее, пока не добьется своего, поэтому она решила сократить время обоюдной пытки.

– Хорошо, только давай историю ты мне рассказывать не будешь.

– По рукам, – весело ответил юноша и взял с подноса тарелку.

Зоя честно проглотила пять кусочков, которые ей подносил ко рту брат, и отодвинула рукой тарелку. Процесс поглощения пищи ее утомил, поэтому она грациозно откинулась на подушки и потянулась. Легкая футболка обтянула ее груди, которые крошечными холмиками вздымались в такт дыханию. Арсений как завороженный смотрел на истощенное тело, а потом слегка дотронулся до тонкого плеча девушки. Желание пронзило его, и он потянулся к ее влажным губам. Зоя не сопротивлялась, однако и не отвечала на ласки. Податливость Зайки свела с ума пылкого влюбленного, и он начал неистово целовать лицо и шею своей милой. Через несколько минут его рука ласкала девичьи груди и бедра, а потом опустилась вниз и проникла в святая святых женского тела. Не встретив отказа и в этом жесте, Арсений осмелел: он осторожно уложил Зойку на спину, снял с нее трусики и приник губами к впалому животу. Юноша покрывал поцелуями любимое тело, а потом быстро разделся и навис над юной любовницей. Арсений смотрел в огромные черные глаза своей Зайки и искал ответа на вопрос: «Можно ли продолжать?»

Зоя не чувствовала ни желания, ни отвращения. Ей казалось, что внутри она мертва и пуста, однако отталкивать юношу ей не хотелось: «Больше всего на свете я желала бы, чтобы на его месте был Гена. Но это невозможно. Так что пусть лучше сын моего любимого лишит меня девственности, чем когда-нибудь это сделает абсолютно посторонний мне человек». Зоя прикрыла глаза и представила, что сейчас она слышит тяжелое дыхание Геннадия, а не его сына, и сделала едва заметное движение навстречу.

Арсений уловил этот жест любимой и мягко вошел в нее. Буквально через несколько минут с громким стоном и содроганием молодой человек опустился рядом с девушкой. Только что он отдал себя всего этой молчаливой принцессе с огромными глазами, в омут которых он так любил погружаться.

Зоя подождала, пока сводный брат придет в себя, а потом сказала:

– Вот ты извращенец! Вокруг полно красивых девушек, а ты сходишь с ума по почти лысой уродке, которая и ходить-то самостоятельно может с трудом!

– Зоечка, – шептал молодой человек, – ты красавица. Ты самая красивая девушка на свете, и я очень люблю тебя. Я все готов для тебя сделать, только будь со мной.

– Одевайся, извращенец, а то Галина Павловна зайдет.

– Зоя, – надевая джинсы, продолжал Арсений, – я на самом деле люблю тебя. Я хочу быть с тобой рядом каждую секунду.

– Я скоро улечу в Америку.

– Я буду ждать тебя, Зайка моя.

– Давай не будем ничего загадывать, – устало произнесла теперь уже женщина. – Отнеси этот отвратительный поднос и приходи разгадывать кроссворд дальше.

Через неделю самолет унес Геннадия и Зою в далекую Америку. Арсений смотрел на отъезжающее такси и не мог отделаться от ощущения пустоты и одиночества. Этот день четко разделил жизнь всех членов семьи на два периода: с Зоей и без нее.

Самолет приземлился в аэропорту Соединенных Штатов Америки. Геннадий с тревогой смотрел на Зою – такой длительный перелет дался девушке с трудом. Ослабевшая дочь почти всю дорогу спала, положив голову отцу на колени, отказывалась от еды и воды. Покровский лишь гладил черные как смоль волосы своей Зайки и пытался справиться с охватившим его отчаянием. Иногда девочка поднимала на отца взгляд, и мужчина тут же скатывался в пучину мучительно-сладостных эмоций. «О чем я думаю, – стонал про себя телеведущий. – Это же моя дочь, это та девочка, которой я менял подгузники и кормил с ложечки кашкой. Что со мной происходит? Может, у меня просто давно не было близости с женой, если каждый раз, когда Зайка смотрит на меня своим призывным взглядом, я не могу совладать с собственными чувствами?»

Геннадий постарался переключить внимание на здоровье близких – стал думать об Инне, которая сейчас вынашивала его сына, а потом и о Зое. «Как страшно, – терзался он, – страшно то, что происходит с моей дочерью. Страшно, что она сознательно довела себя до такого состояния. Страшно, что в ее маленькой светлой головке зародилась мысль о непринятии себя как женщины. Как страшно, что ей так тяжело справляться со своими чувствами и эмоциями, что она готова похоронить себя заживо!» Покровский надеялся, что Давид поставит его дочь на ноги, однако чем дольше он об этом думал, тем больше понимал, что совсем не хочет, чтобы девочка оставалась жить вдали от него. «Может, – надеялся мужчина, – ее лечение займет совсем немного времени, и она скоро вернется ко мне… То есть к нам… Как же я буду без своей Зайки? Может, мне тоже остаться в Америке? Но там же работа, программа, Инна, сын… Что же мне делать?»

А Зоя в это время лежала и думала о своем: «Как хорошо лежать рядом с ним. Я могу представлять, что я его молодая любовница, которую он везет показать мир… Как хорошо, когда мы с ним вдвоем, вдали от всех непонятно откуда взявшихся родственников… Вдали от его пузатой Инны… Вдали от этого странного мальчишки, который вдруг придумал, что он в меня влюблен… Конечно, он мил и добр, этот Арсений, но он не Гена… Мой Гена – самый лучший в мире… И сейчас я лежу у него на коленях, и он принадлежит мне целиком и полностью… Мы сейчас как те влюбленные, которые вдвоем под одним зонтом поднялись в небеса, где их ждало счастье…» Девушка иногда поднимала глаза на предмет своих фантазий, чтобы убедиться, что это именно он, ее Геннадий Покровский, тот мужчина, которого она долгое время называла отцом. Их взгляды встречались, и казалось, что время останавливается…

Но время остановить невозможно, поэтому долгий полет завершился посадкой. Дальше паспортный контроль, такси, встреча с доктором Эдельштейном, осмотры и анализы.

Давид вышел к своему институтскому приятелю, держа в руке заполненную историю болезни.

– Ты вовремя ее привез, Ген, – серьезно сказал мужчина и протянул исписанные листы. Геннадий быстро пробежался глазами по записям: «Истощение второй степени; подкожная жировая клетчатка отсутствует; кожные покровы истонченные, бледные; молочные железы редуцированы; аменорея; гастрит; брадикардия; анемия…»

– Что с ней будет? – ошеломленно спросил Покровский.