Ступай и не греши - читать онлайн книгу. Автор: Валентин Пикуль cтр.№ 22

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Ступай и не греши | Автор книги - Валентин Пикуль

Cтраница 22
читать онлайн книги бесплатно

Да, перед самым отъездом на дачу в Шувалове она действительно повидалась с инспектором Кухарским, умоляя его оградить Довнара от жестокой опеки Милицера. Может, именно по этой причине злодей и не появлялся на даче в Шувалове…

— Я заявила инспектору, что ваше влияние на Сашу делается невыносимым. Если вы щирый варшавянин, то нельзя же требовать от Саши, чтобы он разговаривал с вами обязательно на польском языке, которого Довнар не учил и не знает.

— Но, как шляхтич древнего рода Довнар-Запольских, он обязан знать язык своих предков, — внушительно заметил Милицер. — Однако вы, барыня или барышня, не знаю, как точнее определить ваше положение в этом доме, сумели внушить идиоту Кухарскому, будто я действую из иных побуждений, желая вызвать в Довнаре угасшую любовь к Речи Посполитой и возбудить в нем законное презрение к России… Именно так и понял вас инспектор Кухарский! Всего доброго. Не смею более задерживать столь почтенную даму, щеки которой пылают огнем, словно заранее предвкушают презрение моих пощечин…

И, наследив галошами, он удалился, треснув входной дверью с такой силой, что звякнул колокольчик звонка.

— С-с-сволочь! — сказала Ольга, когда он исчез. Вечером в тот же день швейцар Игнатий Садовский с поклоном вручил Довнару телеграмму от матери.

— Ну вот, — обрадовался Довнар, — надо срочно готовить для нее комнату. Займись этим сама, чтобы мамочка осталась довольна. Покажи себя с самой лучшей стороны.

Ольга Палем обещала сделать все, чтобы Александре Михайловне понравилось. В день приезда будущей свекрови она часто посматривала на часы, чтобы не опоздать на вокзал:

— Ты проверил, когда приходит одесский поезд? Хорошо бы заранее заказать пролетку, чтобы встретить мамочку.

— Не беспокойся, — ответил Довнар. — Я просил Милицера встретить мамулю на вокзале, он и подвезет ее к дому.

Ольга Палем, ничего не сказав, мучительно и долго взирала на обезображенную статуэтку нарядной маркизы.

— Умнее ты ничего не мог придумать, — произнесла она после молчания. — Тебе, наверное, нравится, когда меня оскорбляют. Подозреваю, как вам весело, когда вы обсуждаете меня даже в тех случаях моей жизни, которые вряд ли позволительны для всеобщего обсуждения…

— Слушай! — возмутился Довнар, вскакивая. — Не начинай скандала хотя бы сейчас, в день приезда моей мамочки.

— Ладно. Я молчу.

11. ПРИЕЗД И РАЗЪЕЗД

Александра Михайловна нагрянула не с пустыми руками, именуя Ольгу «душечкой» и «голубушкой», она подарила ей связку бубликов, которые в Одессе назывались «семитати».

— Я знаю, как вы их обожаете! — сказала она.

Повторялась давняя история с птифурами от Довнара.

Никогда Ольга Палем не заявляла, что любит бублики, и, надо полагать, Александра Михайловна прихватила для нее из Одессы то, что подешевле, лишь бы отдариться. Кажется, мадам Шмидт, бывшая Довнар, приехала основательно и надолго, во всяком случае об отъезде она даже не заикалась.

Ольга Палем старалась быть услужливой «невесткой», готовая подать, взять, принести, отнести, подогреть, вытереть, взбить подушки — и эту заботу о себе Александра Михайловна воспринимала как должное. Критически оценивая обстановку квартиры, заглядывала даже в углы, внимательно прочитывая каждую бумажку, она иногда спрашивала — сколько платили за трюмо, во сколько обошлись эти гардины, откуда взялись такие красивые рамочки для портретов?

— Я бы тоже хотела такие. Но почему вы себя и моего Сашеньку повесили в пандан над кроватью, будто вы муж и жена? Лично я не усматриваю в этом ничего предосудительного, висите на здоровье, бог с вами. Но… что скажут люди?

«Ах, люди! Опять эти люди…»

Ольга Палем смолчала. Незаметно прошло два дня, ничем не примечательных. Виктор Довнар даже очень понравился матери своим цветущим видом несокрушимого балбеса, готового питаться в любое время суток, только позовите его. За румяные щеки сына и за его вздутый живот, туго выпиравший из-под ремня с гимназической бляхой, Александра Михайловна горячо благодарила Ольгу Палем. Но тут же и упрекнула ее:

— Вы, милочка, не исполнили главное, о чем я вас просила, — сказала она. — Вы так и не устроили Вивочку в Морской корпус, дабы исполнилась мечта его расцветающей жизни.

— Ах! — отвечала Ольга Палем, суетливо раскладывая возле тарелок ложки и вилки, уже вконец замотанная по хозяйству. — Но где я возьму такого адмирала, который бы мог поручиться за вашего Вивочку? Спасибо господину Ивановскому, что еще не оторвал ему ушей в своем пансионе.

— Вива, тебе уже рвали уши? — строго спросила мать.

— Нет. Зато били линейкой. По куполу моего храма.

— Безобразие… Так можно повредить мыслительные центры в голове будущего Нельсона. Я сама поговорю с Ивановским, чтобы драл своих детей, а моего Вивочку оставил в покое…

На третий день пребывания Александры Михайловны в гостях все-то и началось. Как водится, скандалы не имеют планов, заранее составленных в тиши научных кабинетов, чтобы поступки людей развивались точно по графику. Скандалы возникают обычно из ерунды, а далее все зависит от силы талантов и степени эмоциональной подготовки участников скандала.

Вот он — блаженный послеобеденный полдень.

— Спасибо! — Мадам Шмидт взяла из сыновьего портсигара папиросу и закурила, выпуская дым над обеденным столом. — Я вот смотрю на тебя, — вдруг сказала она сыну, — и чувствую, что житье без материнской заботы не пошло тебе на пользу…

— Чай или кофе? — спросила ее Ольга Палем.

— Чай. Мне совсем не нравится твой угнетенный вид. Голубушка, вы плохо следите за моим сокровищем. Разве не видите, какой он бледный? Сашенька, мне тебя жалко… Может, возьмешь академический отпуск и отдохнешь с мамулей в Одессе?

Ольга Палем мигом взъерошилась, занимая боевую позицию, чтобы сразу и геройски отразить все атаки противника.

— Это почему же он вызывает жалость? — заговорила она, внятно пристукивая зубами, один из которых был украшен золотою коронкой. — Это почему же вы находите своего сына измученным? Только затем, чтобы увезти его подальше от меня?

При этом она вспомнила, что «замученный» однажды так измолотил ее плашмя студенческой шпагой, что от ножен отлетели даже металлические ободья.

— На что иное — так у него сил хватает! — сказала она (чтобы ее понял один Довнар, а матери знать того не надобно).

Довнар все понял, сказав вразумительно:

— Да перестаньте, что вы ни с того, ни с сего сцепились? И в Одессу я не поеду, ибо, кажется, нашел свое место в жизни и мне очень нравятся лекции в моем институте.

— Вива, выйди на кухню, — велела мать, картинно отставив руку с дымящейся папиросой. Вива удалился. Разговор становился серьезным. — Не мое дело вмешиваться в ваши дела, — продолжала мадам Шмидт. — Но это обширное зеркало в спальне… этот любовный пандан над постелью… все это, замеченное мною, побуждает меня спросить вас, дети мои: не слишком ли вы увлекаетесь в ущерб своему здоровью? Об Ольге Васильевне я уж и не говорю. Для женщин это, может быть, даже полезно, а вот тебе, Саша…

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению