Океанский патруль. Том 1. Аскольдовцы - читать онлайн книгу. Автор: Валентин Пикуль cтр.№ 139

— Откуда ты знаешь, как меня зовут?

— Это сказал твой человек. У него на плече две блестящие тряпочки — красивые, как солнце.

«Это старшина Платов», — подумал Рябинин и спросил:

— А где же этот человек?.. С тряпочками-то?..

— Он уехал с дедушкой Тыко в Кармакулы. Там есть радио. Надо сказать людям на Большой земле, что ты гостишь в моем чуме…

«Значит, — радостно догадался Прохор Николаевич, — старшина уже уехал на радиостанцию вызывать корабль…»

В чуме заплакал ребенок. Нага встала и, взяв его на руки, снова села рядом с Рябининым.

— Твоя кровь? — спросил капитан-лейтенант.

— Моя, — гордо ответила женщина. — Будет охотником. Зовут Уэлей…

Рябинин доел оленину, взял лежащий на пороге короткий собачий хорей и, опираясь на него, как на трость, вышел из чума. Его сразу обступили матросы, и Прохору Николаевичу захотелось обнять их всех сразу.

Рябинин целыми днями просиживал на скале, грелся на солнце, пощипывал ягоды, а иногда дремал, положив под голову матросский бушлат.

В постоянном ожидании прошло несколько томительных суток.

И вот однажды на горизонте показался корабль. Матросы быстро развели костер. Дедушка Тыко выплеснул на сырые бревна плавника целое ведро тюленьего жира, и черный густой дым повалил в небо. Скоро все разглядели идущий к берегу эсминец, с борта которого уже «вываливали» дежурную шлюпку. Матросы стали прощаться с ненцами, дарили им на память самодельные портсигары и мундштуки…

Молодой лейтенант, приведший шестерку за аскольдовцами, четко, по-военному, приветствовал Рябинина и тут же оказал ему морскую почесть — уступил руль. Прохор Николаевич еще раз оглядел угрюмые новоземельские скалы, над которыми висел дым догорающего костра, скомандовал:

— Весла… на воду!

И широкие, начищенные стеклом и пемзой лопасти со звоном всколыхнули изумрудную воду.

Узкий борт эсминца «Летучий» надвигался на шестерку быстро и неудержимо. Гребцы работали веслами изо всех сил, наваливаясь плечами на самый планширь. В пяти метрах от корабля Рябинин скомандовал «шабаш», и шлюпка, по инерции подойдя впритирку к трапу, замерла, поскрипывая плетеными кранцами. Лопасти, взлетевшие кверху, осыпали всех дождем брызг, и, как финал маневра, камертонами звякнули музыкальные уключины…

Рябинин поднялся на палубу эсминца и сразу же встретил Пеклеванного.

— Артем!.. Стал миноносником!

— Вот, как видишь…

— Ну, как тут без меня?

— Да ты-то как?

— Обнимемся, что ли?

— Давай…

Трепыхались по ветру шуршащие флаги. Матросы и вахтенные безмолвно отдавали честь. Два офицера стояли, обнявшись, на узкой рельсовой дорожке эскадренного миноносца. А в клюзе уже грохотал выбираемый из воды якорь.

На следующий день Рябинин выходил из штаба, вспоминая сказанные Саймановым слова: «Вас ждет новое трудное дело». До отхода подлодки, на которой он собирался переправиться в Мурманск, оставалось целых полчаса свободного времени. Прохор Николаевич решил зайти в экипаж, чтобы хоть немного побыть со своими матросами, спасенными ранее.

На территорию флотского экипажа Рябинина не пропустил часовой, преградивший дорогу выкинутым вперед штыком. Требовалось выписать особое разрешение от дежурной службы. Вахтенный по КПП, матрос со щекой, раздутой от свирепого флюса, велел Прохору Николаевичу обождать, пока придет дежурный офицер.

— Я сейчас вызову его по телефону, — сказал он. — С ним и поговорите…

Рябинин еще издали увидел шагающего через весь экипажный двор лейтенанта Самарова. На рукаве у Олега Владимировича висела бело-голубая повязка «рцы», означающая принадлежность его к дежурной службе.

— Кто тут ко мне? — спросил замполит и, заметив Рябинина, порывисто шагнул ему навстречу. — Прохор Николаевич, дорогой вы мой!.. — На глазах у него дрожали с трудом сдерживаемые слезы. — Как я рад!..

Они крепко поцеловались, и Рябинин спросил, показывая на «рцы»:

— Никак уже в экипаже служишь?

— Да, лектором-пропагандистом.

— Так, так, — грустно заметил Прохор Николаевич и, посмотрев на часы, заторопился: — Слушай, замполит (я уж буду называть тебя по-старому), выпиши-ка мне пропуск. Да поскорее, я тороплюсь к жене в Мурманск. А сейчас хочу успеть повидать своих матросов…

Самаров задумчиво постучал папиросой по крышке портсигара.

— Опоздал ты, командир, — тихо сказал он, — в экипаже нет уже ни одного аскольдовца, кроме меня.

— Как же это?.. Где они?

— Каждый решил идти туда, где будет нужнее… .дни уже на Рыбачьем, про Пеклеванного ты сам знаешь, Китежева пока лежит во флотской поликлинике, Мордвинов попал в особый батальон морской пехоты, одни пошли на катера, другие на тральщики…

И когда Самаров замолк, Рябинин медленно снял фуражку, точно присутствовал при погребении друга; его плечи как-то дрогнули, он низко опустил голову.

— Значит, — сказал он глуховатым голосом, — «Аскольда» нет…

— Неправда! — возразил Олег Владимирович. — «Аскольд» есть!.. Люди, командир — живы, люди и командир борются, а значит, и «Аскольд» есть!..

По дороге в гавань Рябинин думал над словами Самарова, и тревожный, надсадный вой корабельной сирены напомнил ему об отплытии. Прохор Николаевич взглянул на часы. До отхода подлодки оставалось всего три минуты.

«Ах, черт возьми!» — выругал он себя за медлительность и побежал к полосе гаванских причалов мимо вахтенных, мимо кораблей, мимо широких пакгаузов. И вот подводные лодки. Над низким пирсом поднимаются их серые рубки с башнями перископов. В глазах рябит от обилия белых цифр. Матросы в синих беретах везут по рельсам длинную, жирно смазанную торпеду, над которой кружится рой мух.

— Где стоит Щ-15?

— В конце пирса. Уже отдала швартовы…

«Опоздал!» — проносится в голове.

Рябинин бежит по мокрому настилу, петляя между матросами и ящиками с боезапасом. В ушах стоит лязг металла, грохот молотков, в глаза бьют вспышки электросварки. Подлодка уже отошла от пирса. Полоса темной воды отделяет Рябинина от нее. Он разбегается и летит в воздухе над глубоким провалом. Раз! — под ногами грохнула стальная палуба. Матросы подхватили его под руки. Стоящий в рубке офицер спокойно спрашивает:

— Товарищ Рябинин?

— Есть, Рябинин!

— Проходите сюда.

Он лезет по трапу на мостик и, откинув люк, спускается в узкую шахту…

Команда на подлодке была злая и хмурая. Матросы сидели на палубе в ватниках, ели рисовую кашу с изюмом. Расслабленный штормами корпус Щ-15 с трудом выдерживал волну, и по стальной обшивке бежали крупные «слезы». Старая гвардейская лодка, вынесшая сотни бомбежек и бурь, исходившая тысячи миль, теперь, казалось, плакала, сознавая свою непригодность.