И нашествие воинствующих фемин схлынуло. Как только вопли стихли далеко внизу, Кондрад подошел к моей двери и стукнул два раза:
— Денис, срочно отпускай даму! Они сейчас вернутся.
Кое-как увязав расхристанный дамский туалет и придав волосам некоторое подобие прически, я накинул на Иалону плащ, поправил маску и открыл дверь.
Кондрад поторапливал:
— Быстрее, быстрее!
Девушка проскользнула в соседнюю подсобную каморку и, воспользовавшись потайным ходом, исчезла, забирая с собой мой душевный покой и невозмутимость.
Черт, черт, черт!!!
Страх за нее и чувство глубокой неудовлетворенности меня разрывали на части. Но все же я поступил как должно. Так что когда нас накрыла повторная шумовая волна паники фрейлин, мы с Кондрадом сидели и чинно разбирали карты. На столе стоял графин с бренди, хрустальные бокалы, и никаких следов присутствия посторонних.
Илона
— Где ты, коварная? — громогласно раздалось из нового облака, на этот раз зеленовато-коричневого.
Я жестами показала парфенушкам ловить оттуда все, что будет вылетать, и отправлять обратно. Из облака выпал симпатичный накачанный мужик. Волосатики его поймали и запихали обратно в облако.
— Не понял?! — возмутился шатен с длинными, заплетенными в замысловатую косу шикарными волосами. И попытался вернуться. Парфенушки были начеку и завернули попытку несанкционированного входа. Мы с Севдой с любопытством наблюдали за этим спектаклем.
— Во! — ткнула я пальцем в облако. — Лезут и лезут. Хлорофоса на них нет!
— Это мой муж, — хихикнула блондинка. — На него хлорофос, дихлофос и «Машенька» не действуют.
— Да? — засомневалась я, отвлекаясь от грустных мыслей. — Пробовала?
— Ага, — закивала богиня. — Особенно «Машеньку».
— Устоял? — поинтересовалась я, досматривая вторую сцену действия.
Парфенушки вооружились мухобойками и лупили по всему, что высовывалось из облака. В основном доставалось богу и большей частью по голове.
— Терейна никакая зараза не возьмет! — гордо поделилась со мной Севда.
— Кроме тебя? — невинно спросила я, вызвав у богини заливистый смех и два больших пальца вверх.
— Сделала! — заливалась блондинка, опрокидываясь на спину и дрыгая ногами. — Так изящно меня еще не обкладывали! Все больше «О, прекраснейшая» или «О, милосердная»! А так иногда хочется побыть в душе отчаянной заразой и стервой, — доверительно сказала девушка, принимая вертикальное положение.
— Обращайся, — расщедрилась я, ухмыляясь на то, как парфенушки установили круговую оборону и блюли чистоту наших рядов. — Всегда рада сказать что-то приятное.
— Обязательно, — широко улыбнулась богиня. И попросила: — Пусти мужа, вдруг что-то умное скажет.
— Парфенушки! — повернулась я к облаку. — Пригласите гостя. И… спасибо вам!
Мохнатики погордились и нырнули в дымовую завесу за мужиком. Бог, наученный горьким опытом, отбивался изо всех сил и громко орал.
Не помогло.
— Дорогой, — нежно позвала Севда. — Заходи, я тебя жду.
Ее голос звучал колокольчиками, звонкой капелью, песней жаворонка. Хотелось расслабиться и таять… ой, слушать! М-дя-а-а, не зря ее назначили главной женой… Тьфу! — богиней любви.
Шатен осторожно выглянул из облака, удостоверился, что бить не будут, отряхнулся и гордой походкой направился к нам.
Надо признать, мужа себе богиня отхватила классного. Высокий, весь такой из себя мускулистый, но не перекачанный. В нем чувствовалась сила и мощь, и в то же время не оставляло ощущение ловкости и грации.
— Чем он у тебя занимается? — шепотом спросила я, пока Терейн преодолевал расстояние от входа до моей кровати.
— Бог земли и вулканов, — гордо ответила Севда, с неизъяснимо нежной и ласковой улыбкой смотря на мужа. Я тут же затосковала по Кондраду и обзавидовалась.
— Вот ты где! — припечатал шатен. — Я так и знал!
— Здравствуйте! — громко поздоровалась я, обнимаясь вместо мужа с кадуцеем и жестоко страдая по этому поводу.
Бог небрежно отмахнулся от меня, как от назойливой мухи, и пытливо уставился на жену. Искал, видимо, следы горького раскаяния и ужасной скорби от разлуки с ненаглядным… Ну знаете, с бабским жутким слезоразливом и неизбывной тоской.
Ага! Щас! Держи карман шире! У Севды этого самого искомого не было ни в одном глазу. Терейн еще раз посмотрел в прекрасные очи любимой женщины и рявкнул:
— Шляешься неизвестно где! — Метнул взгляд в мою сторону и добавил: — И неизвестно с кем!
— А ничего, что я тут в пижаме? — спокойно поинтересовалась И. О. Рицесиуса, чувствуя, как моя виртуальная «шерсть» становится дыбом, а внутри начинает закипать белая ярость. Скоро она пробьет путь наружу, сорвет «вентиль», снесет «крышу», и будет так весело!
— А-а-а, — играя внушительными мускулами, нагло махнул на меня рукой явленец мне и народу.
Вообще-то одет для бога он был довольно странно. Нет, я ни разу не придирчивая… но для этой эпохи… Как-то джинсы и майка-алкоголичка немного не вписывались в трепетный образ светлого бога, зато отлично подчеркивали имидж крутого мачо. Скорей всего, на то и был расчет.
— Севда, почему ты сидишь здесь? — задал «умный» вопрос очень странный бог.
— А где я должна сидеть, дорогой? — включила его жена «блондинку». Получалось это у нее не просто талантливо, а страсть как достоверно. Если бы она до этого со мной не откровенничала — вот лично я бы сразу поверила!
Я сидела на кровати, крутила головой от жены к мужу и начинала закипать. У меня должен быть план, а его нет и не предвидится! Плохо! Глядя на семейную пару, подпитывала свою злость и тоску.
В этот момент ко мне повернулась Севда и спросила:
— Хочешь передать привет Кондраду?
— Конечно! — подпрыгнула я на кровати. — А как?
— Подумай, что ты хочешь ему передать, — тонко улыбнулась богиня. — У тебя есть пять секунд.
Сказать хотелось много и долго, но, как назло, на ум лезла одна ерунда. Богиня взмахнула белой ручкой и заявила:
— Послание ушло!
— А он его получит? — озаботилась я, нахмурив лоб и пытаясь понять — какую из двух вертевшихся в голове фраз увидит мой муж и как он на них отреагирует.
— Не переживай! — фыркнула Севда, лучисто улыбаясь своему мужу. — Твое послание увидят все!
И я сразу стала активно переживать. Уж больно недобро, на мой неискушенный слух, прозвучало обещание. Причем до такой степени, что пропустила половину перепалки супругов.
Очнулась, когда блондинка дала вулканологу пощечину и заорала: