Что-то сверкнуло мертвенным синеватым светом,
потом Дмитрий увидел – а может быть, ему лишь почудилось, что видит, – две
длинные светящиеся нити, которые, змеясь, вылетели из «фонарика» и, подобно
иглам, с болью вонзились в его тело. Он попытался схватить, вырвать их, но не
смог поднять руку. В следующее мгновение Дмитрий задохнулся от короткого
спазма, перехватившего горло. Тело вдруг перестало повиноваться, мышцы
сделались какими-то жидкими. Ноги подогнулись. Он еще успел услышать крик Лёли,
успел ощутить тупую боль, когда грянулся навзничь об пол. И больше ничего не
чувствовал.
Лёля. Июль, 1999
В ту же минуту доктор метнулся к стене, вжался
в нее – и, чудилось, продавил своим телом. Через миг, впрочем, стало ясно, что
это просто-напросто распахнулась узкая дверца, сквозь которую он и выскочил из
комнаты.
Однако Лёля даже не заметила его исчезновения.
Мгновение она неподвижно смотрела на упавшего
Дмитрия, потом с криком бросилась к нему, однако была перехвачена за руку и
отброшена в сторону. Сильно ударилась спиной о стол, но даже не заметила боли и
снова кинулась вперед с криком:
– Дима!
На сей раз ее никто не задерживал. Она рухнула
на колени, затормошила неподвижное тело, быстро целовала побледневшее лицо,
закрытые глаза, бормоча что-то бессвязное. Сердце, чудилось, вырывалось из
груди вместе с хриплыми рыданиями. Наконец, убедившись в своем бессилии
воскресить Дмитрия, согнулась на полу, замерла…
– Да ничего страшного не случилось, –
послышался сверху спокойный голос. – Подумаешь, получил тысяч пять вольт
от электрошокера. Полежит минут пятнадцать – и снова будет как новенький.
Перестань причитать и объясни мне, что все это значит. Как он сюда попал?
Лёля не слышала, не понимала. Тогда железная
рука сгребла рубашку на ее спине, вздернула, заставила подняться.
Лёля слепо, незряче уставилась в прищуренные
глаза, хотела что-то сказать, но не могла. Незнакомец начал поднимать пистолет,
и Лёля с силой, порожденной отчаянием, ударила его по руке. Пистолет дрогнул,
но только на миг.
– Ты же понимаешь, – сказал незнакомец спокойно, –
что мне ничего не стоит пристрелить вас обоих. Начну с него – ты этого хочешь?
Тем более что это давным-давно следовало бы сделать.
Давным-давно?.. Что это значит? Нет, не было
времени разгадывать его угрозы. Лёля оглянулась – и отпрянула к столу,
усеянному битым стеклом. Схватила осколок, уткнула в горло.
– Ну, стреляй, – выдавила, чувствуя, как
при каждом слове больно врезается в кожу острый край. – Из кого вы тогда
будете высасывать кровь?
На лице незнакомца мелькнуло
беспомощно-яростное выражение. Он отвел глаза, сунул оружие за пояс брюк.
– Я ничего не хотел об этом знать, –
пробормотал, глядя в сторону. – Да и ты тоже не должна была знать. Все
дело в этом. Это ошибка, прокол.
Лёля смотрела широко открытыми глазами. Он
что, как бы извиняется? Забавно… не за то, что ее намеревались убить, а за то,
что она проникла в планы убийц!
– Не хотел знать? – переспросила
она. – То есть тебе вообще на все наплевать? И на Олесю в первую очередь?
Она говорила ему «ты» – незнакомому человеку,
который был лет на десять, если не больше, старше ее. Ситуация прежде
невообразимая! Хотя почему – незнакомому? Она с первого мгновения догадалась,
что перед ней Хозяин – сам Хозяин, собственной персоной. И Лёля не могла
заставить себя сказать ему «вы». Для него даже и «ты» было слишком много,
слишком высоко!
Холодные глаза опять вонзились в нее:
– Откуда ты знаешь об Олесе? Кто тебе
рассказал? Неужели Петр? Зачем, не понимаю… Да убери ты это стекло! Видишь же,
что я не собираюсь стрелять!
Лёля опустила руку, но не выпустила осколок.
– Про Олесю мне рассказал Асан, –
злорадно соврала она, не имея ни малейшего желания докладывать о своих встречах
с девочкой.
– Асан? – Лицо Хозяина еще больше
помрачнело. – Почему?..
Он осекся, но Лёля без труда продолжила
недосказанное:
– Почему он разоткровенничался с лабораторным
материалом, предназначенным для уничтожения? С материалом, который он к тому же
сам добывал? Да потому, что прочитал дневник доктора! И понял, что тебя дурят,
как могут!
Ничего, это воистину ложь во спасение. А душе
Асана в их мусульманском раю только на пользу пойдет, если с его помощью Лёля
сможет погубить доктора. Или хоть какой-то вред ему принесет! Опять-таки это
может быть расценено как месть за смерть Асана.
– Где этот дневник? – спросил Хозяин без
особого, впрочем, интереса, с ноткой недоверия.
– Был записан в ноутбуке Асана. Он дал мне
прочесть файл, но доктор уничтожил ноутбук. А что случилось с Асаном, ты и сам,
конечно, знаешь.
Похоже, он был не так туп, если смог ощутить,
каким ядом были напоены ее последние слова.
– Я слышал очень интересную историю, –
сказал Хозяин, пытливо вглядываясь в Лёлю. – Будто он пришел тебя убить, а
Петр застал его на месте преступления и пристрелил.
– Правда только то, что его убил
доктор, – кивнула Лёля, резко оглянувшись на Дмитрия: показалось, будто он
шевельнулся. Нет, по-прежнему неподвижен.
Она осторожно сделала шаг к нему, Хозяин
дернулся, но не двинулся с места. Подошла к Дмитрию, наклонилась, приложила
пальцы к запястью. Пульс еще слаб, но становится вроде бы ровнее…
– Я же тебе сказал – он скоро очнется, –
нетерпеливо проговорил Хозяин. – Ладно, оставим в покое Асана и его
смерть. Я все равно узнаю правду.
– И это очень легко сделать, – кивнула
Лёля. – Достаточно поговорить с Олесей.
– С Олесей? – Он нахмурился. – А она
каким образом в это замешана?
Придется все-таки сказать о том, что они с
Олесей виделись. Иначе Хозяин не поверит ни одному ее слову.
– Она пришла ко мне, – неохотно
пробормотала Лёля. – Пришла буквально через минуту после того, как доктор
застрелил Асана. Если бы не Олеся, он убил бы и меня. Потом у нее началась
жуткая истерика, доктор ушел, а я…
– Ушел? – повторил Хозяин,
нахмурившись. – Как он мог ее оставить? Он должен был…
Как ни ненавидела Лёля этого человека, ей на
какой-то миг стало его жаль. Да он, похоже, полный идиот, если уверен, что к
такой твари, как доктор, может быть применимо слово «должен»!