Содержанка - читать онлайн книгу. Автор: Кейт Фернивалл cтр.№ 81

— У меня есть номер тюрьмы.

— Какой он?

— 1908.

Юноша сузил глаза и задумался над тем, что дала эта новость. Он посмотрел на великолепные спутанные волосы и чистую линию лба. Как он мог рассказать ей? Как он мог убедить ее в том, что ее отец теперь, возможно, будет не рад ее вмешательству? Что теперь это могло подставить под удар новую жизнь, которую он для себя строил?

Лида скользнула в свою комнату, держа валенки в руке. На дворе шел снег, ночь неожиданно ожила огромными мокрыми снежинками. Пока Чан вел ее по обледеневшим московским улочкам, она расспрашивала его о Китае. Он рассказал о своем путешествии в Гуанчжоу и о городской жизни в Шанхае. Его голос она знала лучше, чем свой собственный. Она чувствовала, что за его словами серой тенью скрываются какие-то тайны. Она не стала давить на него или упрашивать поделиться секретами. Но то, о чем он умолчал, пугало ее.

На углу он поцеловал ее на прощание, и она прижалась лбом к его холодной скуле.

— Завтра? — спросил он.

— Завтра.

Не зажигая свет, она сбросила с себя влажное покрывало, думая о том, что до утра уже не заснет.

— Вернулась, значит.

Лида так и обмерла.

— Рано ты встаешь, Елена.

— А ты чересчур поздно ложишься.

— Мне не спалось. Вот я и решила выйти на улицу прогуляться.

Они разговаривали шепотом, и Лида облегченно вздохнула, сообразив, что Лев, очевидно, спит. Девушка могла рассмотреть лишь массивное тело Елены в кресле. Сколько она вот так просидела?

— Ты ходила гулять? — Да.

Елена негромко хохотнула.

— Малышка, расскажи это не мне, а казаку. Я шлюха, и я знаю запах мужчины. Сейчас от тебя разит мужиком.

Ночь скрыла румянец, разлившийся по щекам Лиды. Она начала раздеваться, снимать с себя принадлежавшие Елене вещи, бессознательно принюхиваясь к ним в поисках Чана.

— Очень любезно с твоей стороны, что ты так печешься обо мне, но не нужно так беспокоиться. Я сама могу о себе позаботиться.

— Можешь?

— Могу.

Елена фыркнула.

— Иди-ка сюда, малышка.

Лида натянула ночную рубашку, подошла к креслу и уселась рядом, так, что головы женщин оказались на одном уровне.

В неосвещенной комнате глаза казались темными провалами на бледных овалах лиц. Елена нащупала плечо Лиды.

— Оставь его, Лида. Брось этого китайца.

Слышать эти слова было больно. От самой мысли об этом было больно.

— Почему, Лена? Почему ты так говоришь?

— Потому что ничего хорошего от этого не будет. Не отворачивайся. Послушай, что я говорю. Зачем какому-то китайскому коммунисту может понадобиться какая-то русская девчонка?

«Он любит меня!» — захотелось закричать Лиде, но этот вопрос заставил ее почувствовать себя неуверенно.

— А сама ты как думаешь, почему? — вместо этого спросила она.

— Да потому, что он хочет залезть к тебе в постель, это и дураку понятно. Поставит себе галочку, что с западной девочкой переспал.

— Не надо, Лена.

— Для него это самое важное. Думаешь, нет?

— Нет. — Сейчас ей захотелось услышать слова, которые были так желанны: «Потому что он любит тебя».

— Это потому что он использует тебя, девочка. Все очень просто.

— Использует? — Да.

— Как?

— Это ты сама узнаешь — не дура же. Может, китайцы приказали ему разузнать через тебя, что там на самом деле в Кремле творится. Через твое знакомство с тем русским аппаратчиком. Откуда я знаю?

— Нет. Нет! — У нее сжалось горло.

— Тише, дурочка, Льва разбудишь. — Неожиданно ее рука коснулась Лиды, легонько скользнула в темноте по щеке. — Расскажи мне, малышка. У него есть от тебя тайны? Ты доверяешь ему?

Лида со злостью отклонилась, вспомнив тени за словами Чана.

— Лучше спросить, можно ли доверять тебе.

— Ха! Хороший вопрос. Но подумай-ка вот о чем, девочка. Если вы не прекратите отношений, что ждет его в будущем? Или тебя?

— Елена, — твердо произнесла Лида, так твердо, чтобы у той не осталось сомнений. — Я верю ему. Верю абсолютно. Я бы могла жизнь свою ему доверить.

— Значит, ты еще глупее, чем я думала. — Елена чуть приблизилась, и Лида почувствовала несвежий запах ее ночной рубашки. — Я не хочу, чтобы с тобой случилось что-то плохое.

— Ничего со мной не случится. По крайней мере по его вине.

В комнату тонкой струйкой начала вливаться тишина, ручеек, разделивший их, и они замерли, ожидая, кто первой перешагнет через него.

— А представь себе на секундочку, — торопливо зашептала Елена, — что этот твой советский поклонник, этот Малофеев, все знает про тебя и про твоего китайского друга. Поэтому и пришел к тебе вчера с едой вместо информации о твоем отце. Он ревнует. Ему не нравится, что ты не с ним, а с другим мужчиной встречаешься. Может, поэтому он и не помог тебе. Маленькая моя, ты ведь не сможешь удержать рядом с собой обоих. Выбирай: либо отец, либо китаец.

Лида поднялась. Не произнеся больше ни слова, она легла на кровать, сжалась и натянула на голову влажное покрывало. Подступившие к глазам слезы душили ее, но она отбросила слова Елены в темную даль, откуда их нельзя было вернуть, и наполнила свой разум воспоминаниями о часах, проведенных в комнате с распятием на стене. Она вспоминала каждую секунду. Каждый отдельный миг она подносила к свету, любовалась им, начищала его, заставляла сверкать.

Йене заметил, что у него начинают рассеиваться мысли. Ему все чаще стали сниться кошмары. Они нарушали привычный уклад, откалывали от сна кусочек за кусочком. Он потерял покой, часами ходил по рабочей комнате, думая о том, что чем ближе становится выполнение поставленной передним задачи, в которой он находил успокоение вот уже несколько месяцев, тем тяжелее на сердце.

Когда он только попал в эту тюрьму, все было иначе. Тогда он чувствовал себя так, будто воплотилась в жизнь его самая заветная мечта. У него была работа. Настоящая работа. Разработка механических конструкций и приборов, то, чему он был обучен, чем занимался всю жизнь и чего ему не хватало, как тонущему не хватает воздуха. Бывало, он просыпался по утрам, совершенно уверенный в том, что наконец умер, бросился на острую лопату посреди ледяных просторов трудового лагеря и его забрали на небеса. Впереди его ждал день с карандашами, чертежами и циркулями вместо продирающего до костей холода, лопат и голодного воя кишок. Даже сейчас каждый день, открывая глаза, он не верил, что ему могло так повезти.

В лагере было плохо. Просто плохо. Он не позволял своему разуму давать другие оценки. Двенадцать лет прошли в плохом месте, но теперь это закончилось. Больше вспоминать о том времени он не хотел, по крайней мере сознательно. Но и обманывать себя не мог. Он знал, что где-то там, в глубине, в нем все еще сидит, скрутившись черными кольцами, то, что пробуждается по ночам. Поэтому ему снились кошмары. Ну и черт с ними! Подумаешь! Что такое плохие сны для человека, прошедшего трудовой лагерь? Он стал относиться к ним, как к пустяковому неудобству.