Содержанка - читать онлайн книгу. Автор: Кейт Фернивалл cтр.№ 47

Она казалась хрупкой. Испуганной. Но там, на заснеженной улице Цзюньчоу, она силой усадила его в машину Тео Уиллоуби под самым носом у полиции, когда националисты уже не сомневались, что он наконец окажется у них в руках. Она тогда, поддерживая, обвила рукой его плечи, ему же в ту минуту меньше всего хотелось потерять сознание в машине ее учителя, ведь это скомпрометировало бы ее.

— Благодарю вас, сэр, — вежливо сказала тогда Лида человеку за рулем. — Спасибо, что согласились подбросить нас.

Учитель посмотрел на Чана в зеркало. Даже на грани обморока Чан заметил знакомые признаки: желтоватая кожа вокруг губ, немного отстраненный взгляд, как будто обращенный в себя. Этот англичанин по ночам курил «трубку мечтателя». Ему нельзя было доверять.

— И что это у нас тут? — спросил Уиллоуби с любопытством, которое совсем не понравилось Чану.

— Это мой друг, Чан Аньло.

— А, юный бунтарь! Слышал, слышал.

— Он коммунист и сражается за справедливость.

— Это почти одно и то же, Лидия.

— Не для меня.

Подумав, Уиллоуби сказал:

— Мне очень жаль.

— О чем вы?

— О тебе.

— Не нужно.

— Ты переступаешь черту, которая слишком широка для твоих юных ног.

— Просто помогите нам, пожалуйста.

— Как? Он того и гляди дух испустит.

— Отвезите нас куда-нибудь, где солдаты не станут нас искать.

— Куда, Лидия? В больницу?

— Нет, там они его найдут. В школу.

Учитель поперхнулся, как будто проглотил лягушку.

Лида повернулась к Чану и прикосновением нежным, как крылышко мотылька, взялась ладонями за его щеки. Он наполнил свои легкие ее сладким сильным дыханием.

— Не умирай, любимый, — прошептала она.

Он почувствовал, как все ее тело задрожало.

Он уже был близок к дороге, ведущей туда, где его ждали предки, он знал это. Он уже слышал их тихие голоса. Еще один шаг, и он соскользнет в… Глаза его закрылись, веки словно накрыли их свинцовыми монетами. Но вдруг он почувствовал на них прикосновение ее губ.

— Открой, — прошептала она.

Он открыл и увидел ее глаза, совсем рядом, всего в паре сантиметров. Они вернули в него жизнь, не позволили покинуть этот мир.

— Чан Аньло, какого цвета любовь?

Он хотел что-то сказать, но слова перестали существовать.

— Он умер, — сказал учитель.

— Нет! — вскрикнула она и сжала ладонями его череп. — Скажи. Скажи!

— Слишком поздно, Лидия, — промолвил учитель, и в голосе его послышалось искреннее сочувствие. — Ты же видишь, он умер.

Она не обращала на него внимания, не слышала ничего, кроме дыхания, идущего из легких Чана.

— У нее цвет моих глаз, — зашептала она. — Моих губ, моей кожи. Моей жизни. Не смей покидать меня, любимый.

Он не покинул ее. В тот раз.

— Подходите, девушка. У меня есть для вас часы. Хорошие, мраморные, с…

— Мне не нужны часы. — Лида покачала головой и отошла от палатки.

Она любила уличные базарчики с их криками, толкотней и развалами товаров на любой вкус. Они напоминали ей о доме. Нет, спохватилась Лида, неправильно. Она хотела сказать, что они напоминали ей о Китае, а Китай уже не был для нее домом. Признай. Мать умерла, отчим сбежал в Англию, а Чан Аньло был… был где? Где? Где?

Она посмотрела вокруг и увидела обычную базарную суету и неразбериху: овощи, разложенные рядом с кучей старой обуви, домашнюю консервацию между книгами и хлебом. Лида даже заметила старинный микроскоп с латунными ручками и колесиками рядом с разноцветными рулонами ткани. Продавцы, закутанные с ног до головы, торговались из-за копеек так, будто это были золотые слитки.

Москва стала для Лиды потрясением. Совсем не этого ожидала она. Большевики поступили правильно, решила девушка, переместив столицу советской России из Ленинграда с его буржуазно- упаднической утонченной красотой, города, где прошли первые пять лет ее детства. Теперь Москва была центром вращения гигантского колеса. Лида даже слышала звук этого вечного вращения.

Едва сойдя с поезда, она влюбилась в этот город. Алексей говорил, что Москве не хватает изящества и красоты Ленинграда, что она представляется грязной индустриальной свалкой, но брат ошибался. Он забыл упомянуть о том, что новая столица излучала энергию, которой нельзя было не заразиться. Жизнь здесь била ключом. Улицы ее как будто искрились, отчего у Лиды мурашки бегали по коже. И над всем этим витал явный дух власти и силы.

За Москвой было будущее. В этом не было сомнения.

Но было ли с новой столицей связано будущее Лиды? И, что еще важнее, было ли с Москвой связано будущее ее отца?

— Я тут, папа, — прошептала она. — Я вернулась.

— Чему ты, черт возьми, так радуешься? — раздраженно бросила Елена, глядя на Лиду.

— Я подумала, — сказала Лида, осматривая убогую комнатку, в которую они только что зашли, — слава Богу, что Алексея сейчас нет с нами. Ему бы это место ужасно не понравилось.

— Мне оно тоже ужасно не нравится.

— Ничего, на первых порах подойдет. Теперь, по крайней мере, у нас есть где остановиться. Я видела места и похуже, — рассмеялась Лида. — Да что там, я даже жила в местах похуже этого.

— Нашла чем гордиться, — проворчала Елена и уселась на кровать.

Металлические пружины отозвались тонким скрипом.

— Комната маленькая, признаю.

Лида принялась медленно обходить ее, пытаясь увидеть хоть что-нибудь такое, за что это жилище можно было бы похвалить. Воздух здесь был несвежим, он напоминал о давно умерших надеждах прошлых обитателей. Бумажные обои на стенах, покрытые многочисленными пятнами, кое-где отставали от стен. Оконное стекло пересекала трещина, а над одной из кроватей из стены торчал электрический кабель с пучком оголенных проводов. Лидии он показался ужасно похожим на змею с отрубленной головой.

— А потолок ничего, — заметила она. Потолок в комнате был высоким, с изящными лепными карнизами. — И пол. Может, он и потертый, но это настоящий паркет.

Елена брезгливо закатила глаза.

— Посмотри на эти тряпки!

— Да, половички немного староваты, но чего ты ожидала от коммуналки?

— Ничего, — буркнула Елена.

— Ну, это как раз то, что мы имеем. Ничего.

Это было не совсем так. Теперь у них была крыша над головой. Для Л иды это было главное, и ее не сильно беспокоило то, что находилось под этой крышей. Она научилась мириться с трудностями. Когда они с матерью жили впроголодь в Цзюньчоу, от того, лежали ли в синей чашке на каминной полке деньги за аренду, зависело, будешь ли ты есть, будет ли тебе где спать, будет ли тебе тепло или ты будешь страдать от холода. Жилье, которое им удалось подыскать, находилось в задымленном промышленном районе, и их дом был зажат между шинным заводом, изрыгавшим жуткие запахи, и небольшим кирпичным зданием, в котором какая-то семья изготовляла собачьи поводки, Сам дом был разделен на многочисленные квартирки, у него имелся свой внутренний двор, а у входа стояла будка сапожника, армянина с тремя золотыми зубами, который занимался еще и тем, что точил ножи и ножницы. Попков сразу объявил его осведомителем ОГПУ, но Лида не поверила казаку. Попков во всех видел сотрудников управления, но если бы это было так, спорила с ним Лида, просто не осталось бы, на кого доносить. Сейчас же она стояла, задрав голову, и осматривала потолок. Потолок был ровный, без трещин. Да, когда лежишь в кровати, можно подумать и о красоте, но сейчас важнее было то, что этот потолок хотя бы не протекал.