Содержанка - читать онлайн книгу. Автор: Кейт Фернивалл cтр.№ 23

— Да. И мне интересно знать, для чего.

— Что ж, на этот раз ты ошиблась, подружка. Мне-то в шлюхах ходить недолго осталось. — Она откинулась на деревянную спинку кровати и покачала ногами. — Оно и неудивительно. Сама посмотри на меня.

Они обе посмотрели на ее отражение в зеркале: под юбкой — широкие, как подушки, бедра, живот, свисающий мягкими складками жира, синие узлы варикозных вен под чулками. Они рассматривали ее тело так, будто оно принадлежало кому-то постороннему. Лиде никогда раньше не приходилось участвовать в столь интимном созерцании, и потому она немного смутилась.

— Некоторым мужчинам, — заметила Лида, — нравятся полные женщины. — На самом деле она была далеко не уверена в этом и все же решилась высказаться.

— Черт! Ты еще слишком молода, чтобы знать, что нравится мужчинам.

Лида отвела взгляд от бледных глаз гостьи, злясь на себя оттого, что почувствовала, как по шее поднимается вверх к лицу густая краска стыда. Она понадеялась, что женщина решит, будто это от водки.

— Ага, понятно! — Елена вся засияла от предвкушения интересного разговора. — И кто он? — Она соединила руки за головой, отчего ее грудь воинственно поднялась.

— Кто?

— Тот, от которого у тебя горят щеки и глаза тают, как масло на солнце. Ты о нем только думаешь, а у тебя уже ноги ватные.

— У меня никого нет. Ошибаетесь вы.

— Ой ли?

— Да. — На какой-то миг их взгляды снова встретились, но на этот раз в глазах Лиды чувствовалась враждебность. Потом она снова занялась своими вещами, взяла щетку и повторила: — У меня никого нет.

Лида услышала, как женщина сделала еще глоток, но после этого раздался звук завинчивающейся крышечки. Это удивило девушку. Какое-то время они молчали, и Лида уже начала надеяться, что гостья сейчас уйдет.

— Я отдала его, — вдруг заговорила Елена, закрыв глаза. Ресницы у нее были длинные и густые, намного темнее, чем волосы. — А потом разрешила им забрать его. Какая мать способна на такое?

— Вы о своем сыне? О том, что погиб в лагере? Как его звали?

— Даниил.

— Красивое имя.

Елена улыбнулась. Глаза ее были все еще закрыты, и Лида решила, что в эти секунды она представляла себе сына.

— Он был красивым?

— Всем вам, молоденьким, кажется, что настоящий мужчина должен быть высоким черноволосым красавцем.

Лиде представился Чан Аньло, и у нее вдруг пересохло в горле.

— Мне сорок два, — сказала Елена. — А Даниила я родила в шестнадцать. До этого я уже год в борделе провела. Мне позволили его оставить у себя на четыре недели, но потом… — Неожиданно она открыла глаза. — Ему в нормальной семье было лучше.

— Он знал?

— Обо мне?

— Да.

— Нет, конечно нет. Но, — бледные глаза Елены прояснились, — я узнала, где он живет, и стала наблюдать, как он взрослеет. Сначала шаталась вокруг его школы, потом смотрела, как он ходил в строю на парадах.

Лида потянулась через кровать и прикоснулась к руке женщины, совсем легонько.

— Вы, наверное, тогда гордились им.

— Да, гордилась. Но сейчас я им не горжусь. Я хочу забыть его.

— Разве могут родители забыть о детях?

— Ох, могут. Нужно ведь и свою жизнь устраивать. Да и что такое дети-то? Обуза, да и только.

— Я подумала, что… — Лида замолчала. Опрокинув в себя остатки водки в стакане, она спросила: — А Лев знает?

— Что знает?

— О вашем… занятии?

Елена улыбнулась, и на этот раз в улыбке ее была теплота, видя которую Лида поняла, чем эта женщина может привлекать мужчин.

— Разумеется, нет, — усмехнулась Елена.

— Так зачем вы мне все это рассказываете?

— Да, в самом-то деле, зачем? Наверное, потому что дура.

— Вас кем угодно можно назвать, но только не дурой.

Елена рассмеялась, села ровно и принялась осматривать разложенные на соседней кровати вещи Лиды. Девушке вдруг подумалось, до чего жалким должен казаться ее скарб.

— Что ты читаешь? — поинтересовалась Елена.

— Стихотворения Марины Цветаевой. Читали?

— Нет.

— Хотите? Можете взять почитать. — Лида протянула гостье книгу в помятой и потрепанной за время долгих путешествий обложке.

Елена закрыла глаза и вздохнула.

— Я слишком устала.

Лида подумала, что, может быть, Елена, как и многие женщины в России, так и не научилась читать.

— Если вы так устали, — сказала она, — может, хотите, чтобы я вам почитала?

— Да. — Женщина улыбнулась. — Хочу. Ты прекрасно говоришь по-русски.

Лида раскрыла книгу и начала читать.

Постепенно до ее слуха снова донеслись звуки. Дыхание. Кошачьи завывания. Гудение водопроводных труб. Грохот проезжающих телег. Звуки, которые дали понять Лиде, что она жива, хотя какое-то время она еще сомневалась в этом. Тихонько, чтобы не разбудить лежащую на соседней кровати женщину, она сложила свои вещи обратно в дорожную сумку. Это повторялось каждый вечер: вещи извлекались, перекладывались и упаковывались обратно. Застегнув сумку, Лида похлопала ее, как старого спящего пса.

— Ну вот. Готово, — тихо сказала девушка.

После этого Лида легла на свою постель и тесно свернулась калачиком вокруг сумки, как будто ее аккуратные ровные формы могли успокоить ее мысли. Прильнув щекой к парусиновому боку сумки, она втянула запах сажи и сигарет.

Алексей не хотел брать ее с собой. Попков был занят этой женщиной. Отец мог даже не помнить ее. А до Чан Аньло было две тысячи миль. Она крепче прижалась щекой к грубому материалу, так сильно сжала сумку обеими руками, что почувствовала, как ее ручки глубоко вдавились в кожу. Но она сцепила объятия еще сильнее. Жизнь развалилась на куски, но она была намерена соединить их.

Чан Аньло не ожидал увидеть кровь. Не здесь. Не сейчас.

Наедине со своими мыслями, он наслаждался поездкой через покрытые джунглями горы Цзинган. Его лошадь, маленькая умная кобыла, осторожно шла по грубым горным тропам в сторону города Чжаньду. Тяжелый и влажный воздух здесь буквально звенел от насекомых и порхающих вокруг птиц. С каждой милей к югу становилось жарче. Чан раздвигал густые заросли подлеска, издававшего гнилостный запах, и не спеша продвигался вперед со скоростью, которая устраивала и его лошадь, и его самого. Они не торопились: Тропа, по которой они шли, была ненадежной, мокрой и скользкой, как зад обезьяны, поэтому время от времени ноги лошади разъезжались.

— Тише, малышка, спокойнее, — негромко сказал он лошади.