Глаза дракона - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Кинг cтр.№ 39

«Тогда зачем рассчитывать вес камня, если бык все равно не потащит слишком тяжелый?»

«Это не из-за камня, а из-за цепей, — Иосиф указал на одного быка, тянувшего камень размером с маленький дом. Голова животного была опущена, глаза терпеливо смотрели вперед, пока погонщик охаживал его палкой. Камень рывками продвигался вперед, оставляя в земле борозду, в которой вполне мог бы спрятаться одиннадцатилетний мальчик. — Бык тащит камень, пока может, но он ничего не знает о цепях или о перегрузке».

«А что это?»

«Это когда лопается цепь, — сказал Иосиф. — Лопается и летит в сторону. Не дай Бог нам увидеть это. Ужасное зрелище! Она может разорвать погонщика или перерубить ноги самому быку».

Иосиф затянулся в последний раз и бросил остатки сигары в грязь.

«Перегрузка, — сказал он, — это то, о чем важно знать принцу. Цепь рвется, если груз слишком велик, и человек тоже. Помни это».

Он вспомнил это теперь, когда дергал за свою первую веревку. Сколько нужно сплести, чтобы они выдержали его вес? Пять? Десять? Лучше ошибиться в большую сторону. Если они не выдержат… на площади Иглы очень твердые камни.

Питер тянул, пока не заболели мышцы на руке. Когда веревка порвалась, Питер прикинул, что тянул с силой, примерно равной тяжести шестидесяти футов.

Не так уж плохо.

Позже он выбросил обрывки веревки за окно. Утром ее подметут вместе с прочим мусором.

Мать Питера, видя его интерес к обстановке кукольного дома, научила его ткать веревки и плести из них маленькие коврики. За годы любое умение обычно забывается, но у Питера было достаточно времени, чтобы вспомнить и потренироваться.

Питер сплетал вручную две веревки и вплетал между ними третью, но ниже, так, что ее конец спускался вниз, как основа дальнейшей работы. У него ушло три недели на обучение и четвертая — на запоминание системы. Но в результате получилась настоящая веревка. Он смог ее разорвать, только обернув концы вокруг обеих рук, после долгих усилий.

В его спальне под потолком были дубовые брусья. Он мог попробовать веревку на прочность, привязав ее к одному из них… А если она порвется, начнет все сначала. Но эти мысли ничего не давали, надо было просто работать.

В каждой нитке было около двадцати дюймов, но три из них уходило на узлы. За три месяца он сплел веревку из трех частей, каждая из которых была соткана из ста пяти ниток длиной в три фута. Однажды ночью, когда пьяные тюремщики играли в карты внизу, он привязал веревку к балке. Половина ее длины ушла на балку и узел.

Выглядела она ужасно тонкой.

Питер повис на ней, ожидая, что веревка вот-вот лопнет, и он свалится на пол.

Но эта держала.

Почти не в силах в это поверить, Питер висел на тонкой, еле видимой веревке почти минуту, потом встал на кровать, чтобы отвязать узел. Он долго не мог это сделать — глаза заливали слезы. Он не испытывал такой радости с тех пор, как получил записку Бена.

Он держал веревку под матрасом, но это не могло продолжаться долго. Высота Иглы была триста сорок футов; от его окна до камней площади — не менее трехсот. Рост Питера был шесть футов, и он надеялся, что сможет спрыгнуть с высоты двадцати футов без вреда для себя. Оставалось двести семьдесят.

Один из камней в восточной стенке спальни расшатался, и Питер без особого труда смог его вынуть. За камнем оказалась пустота, и он сунул туда руку, похолодев при абсурдном ожидании, что оттуда, из темноты, что-то схватит его или укусит.

Ничего не случилось, и он уже собирался вынуть руку, когда пальцы почувствовали металлический холод. Питер вытащил руку — медальон в форме сердца на цепочке. По виду и медальон, и цепочка были из золота, но казались странно легкими. После тщательного осмотра Питер нащупал потайную пружинку, и медальон со щелчком раскрылся. Внутри были два портрета дивной работы, маленькие, как картины в кукольном доме. Питер смотрел на них с мальчишеским восторгом. Мужчина и женщина, очень красивые. На губах мужчины застыла улыбка; темные глаза женщины были печальны. Медальон явно был очень старым, но лица этих людей показались Питеру знакомыми. Он их где-то видел.

Он посмотрел на заднюю крышку. Там было что-то вроде вензеля, но настолько стертого, что разобрать инициалы он не смог.

По какому-то наитию он опять полез в отверстие. На этот раз он нащупал листок бумаги — ветхий, но с ясным текстом и четкой подписью. Левен Валера, зловещий Черный герцог из Южного бароната. Валера, который мог стать королем, но вместо этого провел остаток жизни в Игле за убийство своей жены. Неудивительно, что он узнал портреты. Мужчина был Валера, а женщина — его жена Элинор, о красоте которой слагали баллады.

Письмо было написано странными рыжеватыми чернилами и с первой строчки тронуло холодом сердце Питера. Чем дальше он читал, тем больше его бил озноб, и не только из-за сходства судьбы Валера с его собственной.

«Нашедшему это письмо…

Я пишу его собственной кровью из вены, которую я вскрыл зубами. Перо мое — обломок ложки, каковой я долго точил о камни моей Темницы. Почти четверть века провел я здесь; я вошел сюда Юношей, теперь же я Старец. Ко мне вновь пришла Болезнь, и боюсь, что на сей раз я не выживу.

Я не убивал мою Жену. Хотя все улики против меня, я не убивал мою Жену. Я любил ее и все еще люблю, хотя ее дорогое Лицо померкло в моей вероломной Памяти.

Я уверен, что Элинор убил королевский волшебник и сделал так, что в этом обвинили меня, ибо я стоял на его Пути. Похоже, что его Планы исполнились, но я верю, что в конце концов Боги накажут Злодея. Его День придет, и я верю в это все сильнее по мере приближения моего собственного Конца.

Верю, что Некто войдет в это место скорби и найдет мое послание, и к нему взываю я: Отмщение, Отмщение! Забудьте меня и мою жалкую Смерть, но заклинаю, не забывайте мою дорогую Элинор, убитую и собственной постели! Это не я отравил ее вино; я кровью пишу имя Убийцы: Флегг! Флегг! Флегг!

Возьмите медальон и покажите ему прежде чем освободить Мир от этого величайшего Злодея — покажите, чтобы он знал, что я сыграл роль в его Падении, даже из моей Могилы.

Левей Валера».

Может, теперь вы поймете состояние Питера. Может, вы поймете его еще лучше, если я напомню, что никто не знал истинного возраста Флегга.

Питер читал о преступлении Левена Валера — в древней истории. И теперь этот пожелтевший клочок бумаги называл по имени истинного виновника этого преступления.