Питер повернулся к брату.
Сонное спокойствие, наконец, оставило Томаса. Он походил уже
не на Роланда, а на испуганного мальчика, каким он и был.
«Прости, Питер, — он начал плакать. — Мне было хуже, чем ты
думаешь. Теперь ты убьешь меня, я знаю, и я не жалею об этом, но прежде чем ты
это сделаешь, я скажу тебе: я за все заплатил. Знай это. А теперь можешь убить
меня».
Томас закрыл глаза. Питер шагнул к нему. Все остальные
затаили дыхание.
Питер осторожно поднял брата из отцовского кресла и обнял
его.
Питер держал Томаса, пока тот не перестал плакать, а потом
сказал, что любит его и всегда будет любить. И они оба заплакали, стоя под
головой дракона Нинера, и, видя это остальные вышли из комнаты и оставили их
вдвоем.
Глава 142
Жили ли они счастливо после этого?
Нет, конечно, чтобы там ни говорилось в сказках. У них, как
у всех, были хорошие дни и плохие, были свои победы и свои поражения. Иногда им
было стыдно; иногда им не везло. Но я хочу сказать, что они все жили, как
могли, честно и достойно, и я люблю их всех и не стыжусь моей любви.
Томас и Питер отправились к новому главному судье Делейна, и
Питера опять отвели в тюрьму. На этот раз он пробыл там всего два часа.
Пятнадцать минут Томас рассказывал то, что он хотел рассказать, а остальное
время главный судья, испуганный человечек, поставленный на эту должность
Флеггом, пытался удостовериться, что страшного чародея больше нет.
Потом Питера освободили.
Вечером все они — Питер, Томас, Бен, Наоми, Деннис и Фриски
— сошлись в комнате Питера за бутылкой вина. Даже Фриски налили вина в миску,
но она не стала пить.
Питер хотел, чтобы Томас остался, но Томас справедливо
решил, что тогда его бывшие подданные разорвут его на куски.
«Ты же был всего лишь ребенком, — сказал Питер. — За тебя
все решало это чудовище».
С печальной улыбкой Томас возразил:
«Это так, но народ этого не знает. Он знает, что я — Томас
Налогоносный. Флегга нет, но я здесь. Голова у меня глупая, но я хочу поносить
ее на плечах еще немного, — помолчав, он добавил. — Я ухожу. Иначе я опять
начну завидовать тебе. Кто знает, чем это может кончиться? Я уйду сегодня же».
«Но… куда?».
«На поиски, — просто ответил Томас. — На юг. Может, мы еще
увидимся, но вряд ли. Мне нужно найти».
«Кого?».
«Флегга. Он ушел туда; я знаю это. Я чувствую в воздухе его
яд. Он ускользнул от нас в последний момент. Я найду его и убью. Отомщу за
отца, за тебя. И искуплю свои грехи».
«Но кто пойдет с тобой? — спросил Питер. — Я не могу —
слишком много дел здесь. Но я не хочу отпускать тебя одного».
Он выглядел озабоченным, и вы поняли бы его, если бы увидели
карту тех времен, где юг был сплошным белым пятном.
К удивлению всех Деннис сказал:
«Я пойду с ним, мой король».
Оба брата повернулись к нему. То же сделали Бен, Наоми и
Фриски, которая лежала рядом, положив голову на лапы.
Деннис покраснел:
«Вы были всегда хорошим хозяином, Томас, и — прошу прощения,
мой король, — что-то во мне говорит, что вы еще остаетесь моим хозяином. И раз
уж я нашел ту мышь и отправил вас в Иглу, мой король…»
«Хватит! — сказал Питер. — Забудем это».
«Я не забуду, — упрямо сказал Деннис. — Вы можете сказать,
что я был молод и неискушен, но и у меня есть грех, который нужно искупить».
Он взглянул Томасу в глаза:
«Я пойду с вами, господин, если вы разрешите, и помогу вам в
ваших поисках».
Чуть не плача Томас сказал:
«Конечно, мой добрый Деннис. Надеюсь, ты готовишь лучше, чем
я».
Той же ночью, под покровом темноты, они ушли — две фигуры,
сгибающиеся под тяжестью рюкзаков. Уже на горизонте они обернулись и помахали
оставшимся.
Все трое помахали в ответ. Питер плакал и ничего не мог с
собой поделать.
«Я никогда его не увижу», — подумал он.
Увиделись они или нет, я не могу вам сказать, потому что не
знаю. Все, что я могу сказать, это что Бен и Наоми в конце концов поженились,
что Питер стал славным королем и что Томас и Деннис пережили много приключений,
нашли Флегга и сражались с ним.
Но час уже поздний, и об этом я расскажу вам как-нибудь в
другой раз.