Змея в тени орла - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Игнатова cтр.№ 37

– Шефанго. Эльрик де Фокс. – Тяжелая пауза, слышно, как скрежещут страшные зубы об изгрызенный мундштук трубки. – Мой народ умеет менять пол, понимаешь? Под настроение. Сегодня женщина, завтра – мужчина. В этом нет ничего странного, нужно только привыкнуть.

Привыкнуть? Легенда поймала себя на том, что готова истерически хихикнуть.

Привыкнуть! Сегодня женщина. Завтра мужчина.

Ничего странного.

А голос у него… аж мурашки по коже. Щекочущие такие мураши… Господи, да что ж это происходит?! Еще не хватало растечься здесь, как масло под солнцем.

– Ты – Эфа?

– Нет. – Скомкал слово. Поморщился. Вздернулась верхняя губа, оскал – любой оборотень обзавидуется. – Нет. Но был Эфой.

– И можешь стать снова?

– Нет. – Все так же оборванно-зло. – Она умерла. Я могу стать женщиной, но не Эфой. Другой.

Легенда чуть не попросила: «Стань», но вовремя прикусила язык. Еще одна метаморфоза, и мозги у нее, пожалуй, вскипят. Нет уж, пусть будет мужчиной. И чем дольше, тем лучше. Вообще, чем меньше перемен, тем спокойней.

– Непонятно, но более-менее ясно. – Туманная фраза как нельзя лучше отвечала ситуации. – Что у нас на завтрак?

Парень – как бишь его? Ах да, Эльрик, тут же дотянулся до своего рюкзака и извлек завернутое в листья копченое мясо:

– Вот. А вот сухари. Вода. – Все из тех же глубин рюкзака он достал плоскую флягу.

– Замечательно. – Легенда кивнула и принялась за еду. – Во всяком случае, кем бы ни был этот Эльрик, ее он слушается. Чего Эфе недоставало, так это послушания.

Шефанго тем временем выбил трубку о плоский камень. Тщательно придавил искорки. И сидел молча, глядя… да кто ж его разберет, куда там глядят алые буркала? Есть не мешал, и ладно.

Покончив с мясом, эльфийка сделала последний глоток из фляги. Завинтила крышку. Протянула спутнику:

– Убери.

Тот молча сунул в рюкзак флягу и остатки сухарей.

– Тэмор и Йорик погибли? – полуутвердительно произнесла Легенда. – Мы остались вдвоем и, следовательно, должны вернуться в лагерь Сорхе. Дорога должна быть безопасной. Нас не ждут. Да и никому мы особо не нужны.

Шефанго кивал задумчиво, завязывал рюкзак. И когда эльфийка поднялась, бросив коротко: «Пора идти», – полыхнуло алым из глазниц:

– Нам в другую сторону.

Ничего себе, послушный мальчик! И голос бархатный девался куда-то, рыком вкрадчивым сменившись. Вкрадчивым, что верно, то верно. Но ведь рыком.

– Ты не понимаешь… Эльрик. – Господи, ну и имечко. Язык сломаешь. – Мы сделали все, что могли. Лучшие из нас погибли. Остается только вернуться. И попытаться снова.

– Лучшие не гибнут. – Он по-прежнему сидел на земле. Смотрел на нее снизу вверх. Хотя, по чести, не так уж и снизу. Многовато снисходительности в голосе для того, кто внизу. – Лучшие доходят до цели.

Романтик сопливый! Не-ет, Эфа хоть не дура была.

– И мы дойдем. В другой раз.

– Другого раза не будет. Мы шли на Цошэн, и мы дойдем туда.

– Да это же невозможно! – Легенда едва не сорвалась, в последний миг сменив крик на холодную убежденность. – Подумай, если у тебя есть чем думать. Взойти на Цошэн невозможно. Тем более вдвоем.

А он улыбнулся. Кретин малолетний, даром что ростом с колокольню. Улыбнулся и на ноги встал, и Легенда себя сразу маленькой почувствовала. Ма-ахонькой npocто. Странно, даже с Тэмором такого не было.

– Невозможного нет.

Могут ли буркалы алые смеяться? Под плесенью ресниц, в бельмах рубиновых насмешка неуместна.

Совсем.

– Оставайся здесь, если хочешь. В Лесу безопасно. Но не вздумай добираться до лагеря в одиночку.

Полупустой рюкзак заброшен на плечо. Поверх перекрестья сабель. Юкколь. И куфия кольцом охватывает лоб. Легкий поклон-издевка.

– Я вернусь, тогда и пойдем домой.

Да что он себе позволяет? Щенок! Она не девочка, чтоб ходить, держась за ручку!

Скрипнув раздраженно зубами, Легенда подхватила с земли собственный рюкзак. Наспех сунула туда оставленные Эльриком сухари. Удержала ругательство: заботливый, мать его так, как будто без него она, эльфийка, в Лесу с голоду пропадет. И пошла следом. Не торопясь, но и не отставая. Злость кипела, ключом била, ярость праведная.

И только где-то на окраинах сознания мерцало мглисто: «Дура! Господи, ну и дура! Ведь купили как маленькую. На слабо взяли».

А шефанго шел себе впереди и шел. И дела ему не было до ее, Легендиной, ярости, праведной там или не праведной. Ни до какой.

Командор был бы, конечно, предпочтительнее, чем эта зеленоглазая красавица с замашками королевы-регентши. Да только выжила как раз она, а Янтарноокий, живая легенда, остался в Лесу, и я не знаю даже, жив он сейчас или все-таки мертв.

Вот вам и «слегка убит».

Впрочем, спутник из Легенды неплохой, когда нужно, она умеет быть «своим парнем», если не вспоминать о смерти Ивира. И о том, как маялся Йорик, чувствуя вину, которой не было на самом-то деле.

А как не вспоминать?

Появись сейчас какая тварь, я ведь в первую голову кинусь женщину защищать. Именно что защищать, напрочь позабыв о том, что женщина и сама за себя постоять может. Самое время сменить пол, да только вот тогда у Легенды точно паруса сорвет. Она и так на взводе.

Сколько ей лет, интересно?

О чем думаешь, конунг? До того ли тебе сейчас? Угу. Мне всегда «до того». Гиперсексуальность, мит перз. Юношеская. Самый, можно сказать, кульминационный момент оной. Сколько ж мне лет-то сейчас? Семнадцать? Нет. Шестнадцать. Еще веселее. Порядочные шефанго в этом возрасте уже весь обитаемый космос излазили и в необитаемый заглядывают. А я по лесу барражирую. С эльфийкой на буксире. Одержимый нездоровыми (хотя насчет нездоровых это я сгоряча) мыслями и желаниями.

Стыдно?

Ни капельки.

Кстати, страшно должно быть. Если эти мутные были первым, так сказать, сомнением, какие же остальные ожидаются? Но вместо страха все еще искрится дурацкий азарт. Он был бы уместен где-нибудь дома, в нормальной жизни, когда застегнут пояс силовой брони и от опасности отделяют надежные борта обещанного отцом эсминца. Да. А вместо шестнадцатилетнего убийцы, мирно прятавшегося под личиной потерявшей память девочки, должен быть все тот же шестнадцатилетний, только не убийца, а наивный рыцарь. Полный р-романтических бредней.

А еще злость. Вполне такая объяснимая злость на Вэйше эту, которая людей собирает. Для коллекции, надо полагать. И ломятся бедные вояки на Цошэн в поисках… уж не знаю, чего они там искали, но ведь шли же. А потом остаются у этой… даже не знаю, как назвать-то ее погаже. Скрашивают одинокие будни.