Хозяин дракона - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Дроздов cтр.№ 10

– Твою мать!..

Оставшиеся рэкетиры бросают кобылку, бегут ко мне. По пути суют руки в карманы. Ножи! «Нож – это очень опасно! – учил дядя Саша. – Проигрывает в длине, но выигрывает в маневренности…» Наплевать! Мне все равно.

Отступаю назад, чтоб не запнуться о тело. Серый еще дергается. Парочка перепрыгивает дружка. Тот наконец затих. Рэкетиры приближаются медленно. На руках, что сжимают ножи, наколки – не поселковая шантрапа.

Парочка разделяется, заходит с двух сторон. Проход у денников широкий, позволяет. Плохо, могу не успеть… Правая нога – вперед, рука согнута в локте, хват – за конец черенка. Замах будет широкий, увернутся. Но нам главное – испугать. Лоток со свистом рассекает воздух. Ближний налетчик отшатывается, второй прыгает ко мне. Поворот, краем наступа цепляю его за руку. Рву на себя, он по инерции летит вперед. Боковая грань лопатки врезается в беззащитную спину…

Левый бок обжигает. Не успел увернуться – замах был широкий. Дядя Саша был прав: нож маневреннее… Лопаткой – назад, снизу. За спиной – вопль. Поворачиваюсь. Второй налетчик бросил нож, держится за пах. Сквозь пальцы брызжет кровь. Зацепил артерию… Лоток рассекает воздух, впивается между шеей и ключицей. Таким ударом можно развалить человека до пояса, но у меня маловато сил – лопата входит лишь на ширину лотка. Налетчик вскрикивает и валится ничком.

Остался последний. Он успел перевернуться, но встать не может. С ужасом смотрит, как я приближаюсь. Пытается дотянуться к ножу. Бью в руку – коротко, без замаха. Хруст кости, вопль.

– Пацан! Ты что?!.

Перехватываю черенок двумя руками – и резко вниз, как будто вырубаю дерн. Крик сменяется бульканьем. Все… Поворачиваюсь, иду. Дядя Саша лежит там, где я его оставил. Сажусь рядом, кладу на колени лопатку. С перепачканного кровью лотка на штаны плывет красное. Плевать. Жизнь кончена. Дяди Саши нет, а меня посадят в тюрьму – на десять лет. Дядя Саша показывал мне Уголовный кодекс. Тюрьма не лечит – калечит. Когда выйду, стану грабить и насиловать. Я приношу людям горе. Мать убили из-за меня, теперь – дядю Сашу. Я сам только что убил троих. Пусть они это заслужили, но я не судья и не прокурор. Я чудовище, детям запрещают со мной дружить…

Левый бок жжет, голова кружится. Пора. Лучше умереть там, в неведомом краю, где светит солнце и мягкая трава. «Колокольчики мои золотые!..»

Некрас подъехал к городскому торгу и остановился, внимательно разглядывая ряды. Торгующих было много: возы, груженные кулями жита, ряды хлебные, сбитенные, медовые. Были возы с холстом, гончарные, один был полон корзин, рядом в таких же корзинах выставили резанную из мягкой липы деревянную посуду: ложки, блюда, лопатки – снимать жареное с глиняных сковород-латок. На Некраса никто не глядел, хотя стоило. Княжий сотник был одет во все новое: рубаха из тонкого полотна, синяя суконная свита, такие же порты и кожаные сапоги с каблуками. На голове Некраса – круглая шапка с меховой оторочкой, на боку – сабля в простых кожаных ножнах. Кобылка-пятилетка, на которой восседал сотник, гнедая, стройная, нетерпеливо перебирала ногами и фыркала, недовольная остановкой.

Высмотрев, что требовалось, Некрас соскочил наземь. К нему тут же метнулся худой отрок.

– Посторожу коня, боярин!

Некрас внимательно глянул на отрока. Тот был одет в латаную-перелатаную рубаху, холщовые порты. Но одежда была чистой, сам отрок умыт и даже причесан. Серые глаза на скуластом конопатом лице, тонкие бледные губы. Несмотря на прохладу, отрок был бос.

– Не тревожься, боярин, догляжу в исправности! – заверил отрок, по-своему поняв долгий взгляд сотника. – Меня здесь знают.

Некрас сунул ему повод и направился в медовые ряды. Там он, не обращая внимания на зазывания торговцев, остановился у воза молодки в расшитой рубахе. Молодка улыбнулась, показав ровные белые зубы.

– Добрый мед, боярин! Сама варила!

– Почему сама? – спросил Некрас, пристально разглядывая молодку.

– Некому более – вдовая я, – ответила молодка, ничуть не смущенная его взглядом. – Муж дружинником был, летось сгинул в сече. – Молодка вздохнула, но по всему было видно: если она и горевала о муже, то недолго. – Спытай меду, боярин!

Некрас кивнул. Молодка зачерпнула глиняной кружкой из корчаги и поднесла ее сотнику. Некрас медленно выцедил кружку до дна и крякнул:

– Добрый мед!

– Сколько брать будешь? – деловито спросила молодка. – Корчагу, две?

– Я верхом приехал…

– Скажи куда, отвезу.

– Сказать не можно, а вот сам заехал бы!

Молодка пристально посмотрела на сотника, и щеки ее зарумянились.

– Моя изба в посаде, третья от полуденных ворот. На воротах петух резной. Спросишь Улыбу, всяк покажет.

– Баня у тебя есть?

– Есть! – подтвердила Улыба. – Приходи – попарим, угостим, спать уложим, коли мед в ноги ударит.

Некрас достал из кожаного кошеля серебряную ногату и протянул Улыбе.

– Задаток!

– Такому боярину можно и на повер! – возразила Улыба, но монету тут же спрятала. Затем зачерпнула и поднесла сотнику еще кружку. В этот раз Некрас пил не спеша, улыбаясь и переглядываясь с молодкой.

– Чей это отрок? – спросил, возвращая пустую кружку. – Который кобылку мою держит?

– Ничей! – пожала плечами Улыба. – Сирота. Крутится на торгу: кому коня подержит, кому покупку снесет. Ломоть хлеба дадут – он и рад.

– Давно здесь?

– С прошлого лета. Как Великий веси вкруг Белгорода пожег, много люду в город набежало. Кто потом к себе воротился, кто здесь устроился. А этот остался при торгу.

– Что ж никто не берет?

– Своих, поди, не прокормить! – вздохнула Улыба. – А тут чужой… Хотя отрок он добрый – услужливый, честный. Худого не слыхала.

– Увидимся вечор! – попрощался Некрас и отправился в хлебные ряды. Там остановился у воза с пирогами.

– Бери, боярин! – оживилась толстая торговка. – С зайчатиной, горячие, укусные – лучше не сыщешь. Одна белка за пару.

Некрас достал из кошеля серебряную ногату, ножом разрезал ее пополам, затем половинку – еще надвое. Маленький кусочек серебра отдал торговке, взял пироги. Один сразу сунул в суму, второй разломил. Вкусно запахло горячим хлебом и печеным мясом. Некрас куснул, одобрительно кивнул и пошел к коню, жуя на ходу. Подойдя к отроку, сунул ему целый пирог.

– Спаси тебя бог, боярин! – обрадовался тот.

Пирог отрок разломил пополам, одну половину сунул в холщовую суму, от второй стал жадно откусывать – было видно, что голоден. Некрас спокойно дал ему доесть, затем отстегнул от седла кожаную флягу, напился сам и напоил отрока. Тот благодарно поклонился.

– Как звать?

– Олята.