– Что ж ты у мужиков ключи отобрал? Поехали бы к тракту…
– Сиди! У них автоматы… Понял? Они тебя с твоей тулкой враз
пополам располовинят, как шведа под Полтавой. Да и меня с «Макаркой» уделают на
манер решета… Сайганов говорит, вызвали солдат, вроде бы вертолет должен
подойти…
– Когда еще солдаты будут…
– Сиди! Полководец…
Они стояли у грузовика, ожесточенно курили, перебрасываясь
сердитыми репликами, – конечно же, никак не могли себя заставить войти в
дом, каждый надеялся, что другой шагнет первым…
«Сволочи, – подумал Мазур. – Версию подобрали
вполне жизненную – не так уж редко с рассыпанных по здешним местам «точек»
срывались в побег солдаты – и при застое, и при перестройке, и при развитом ельцинизме.
Кто мирно, не взяв с собой из оружия и перочинного ножика, а кто и прихватив
табельный ствол…»
– Поймать бы самим, мужики? – мечтательно сказал
кто-то. – Они б у меня…
– Но-но, – сказал Михалыч, однако по тону чувствовалось
– он и сам бы не прочь кое на что закрыть глаза. – На то власти есть.
– Почешутся они, твои власти. Дед рассказывал, в пятьдесят
третьем, после лаврентьевской амнистии, они таких ловили… И никаких тебе
властей.
– Михалыч! – раздался чей-то испуганный вскрик. –
Смотри, окно разбито! А когда я сюда въехал…
Пора. Кивнув Джен, Мазур отскочил на два шага в глубь
комнаты – и вылетел наружу под отчаянный звон, в облаке битого стекла. Тяжелый
рюкзак немного сбил центровку тела, но приземлился он на расставленные ноги
вполне грамотно, первым ударом сбил участкового, вторым оглушил, ушел в
сторону, достал в броске того, с ружьем, отпрянул, наведя на них автомат,
заорал дико:
– Стоять! Стоять, говорю!
Они шарахнулись, сбившись в тесную кучку, с лицами, полными
удивления и злости. Не отводя от них взгляда и ствола, Мазур присел на
корточки, вытащил пистолет из кобуры участкового, не глядя, сунул себе в
карман, сдернул ружье с плеча лежащего, отступил на шаг и, широко
размахнувшись, грохнул им о толстый столб, державший навес над крыльцом. Приклад
полетел в одну сторону, стволы в другую, но ремень не дал им разлететься, и
бывшая тулка упала у крыльца.
– Лежать! – рявкнул Мазур. – Мордой вниз! В землю!
Поубиваю!
Четверо один за другим опускались на колени, трое послушно
легли лицом в сухую желтую землю, четвертый, самый молодой, помедлил, выдохнул
с неимоверной яростью:
– Каз-зел, попался б ты мне в Грозном…
Мазур выпустил короткую очередь ему под ноги. Подействовало.
Лег рядом с остальными. Со своего места Мазур видел, что ключ зажигания торчит
в замке мотоцикла.
Оглянулся назад, громко позвал:
– Серега, делаем ноги! Говорил же Витька – тут мусора…
И для пущей наглядности поманил рукой. Тут только Джен
поняла, что ей следует делать, дернулась было к окну, но Мазур показал – нет, в
дверь! Окинул взором поле боя. Участковый и владелец тулки в себя еще не пришли
– простите, мужики, ничего тут не поделаешь, такие игры…
Господи, какая тишина вокруг! Как синеет небо над полем,
какими белоснежными кажутся березы, как красив ельник…
Кивнул Джен на коляску мотоцикла, и она неумело полезла
туда. Не спеша обошел вокруг грузовика, всаживая в каждую покрышку короткую
очередь. Зашипел воздух, быстро вырываясь наружу.
Потом забросил в кузов «Макарку» – все-таки казенное оружие,
взгреют Михалыча, а у самих и так под завязку стволов, прыгнул в седло
старенького мотоцикла, ударил ногой по рычагу. Мотор завелся сразу –
определенно участковый или кто он там свои колеса холил и лелеял. Мазур без
излишней поспешности, плавно отпустил сцепление, повернул рукоятку газа.
Мотоцикл тронулся, выехал со двора, Мазур включил вторую скорость и крутанул
ручку на себя гораздо более энергичнее.
Дом словно отпрыгнул назад. Мотоцикл несся по накатанной
твердой колее, меж высоких берез, ветер тугой волной бил в лицо, но вязаная
маска спасала от холода. Мазура охватило животное ликование, которое он и не
собирался подавлять, летел, едва ли не хохоча от восторга: впервые за долгие
дни, проведенные на своих двоих, они передвигались по-настоящему быстро…
Впереди показался защитного цвета «уазик», дернулся так,
словно попытался блокировать дорогу. Мазур, сжав зубы, понесся ему в лоб, на
таран.
Нервы не выдержали у водителя «уазика» – он дернулся вправо,
вылетел на обочину, косо встал, правыми колесами на невысоком обрывчике, левыми
в колее. Мазур притормозил, перекинул рычаг на нейтралку. На твердой дороге
мотоцикл нисколечко не занесло.
Длинной очередью резанул по левым колесам машины. Сидевшие
внутри шарахнулись. Мазур успел рассмотреть, что там кто-то в милицейской
шинели, и кто-то в белом халате поверх пальто, и еще какие-то в штатском…
Шофера вообще не видно – упал на сиденье.
Мазур помчался дальше. Ему пришло в голову, что
преследователи на данный момент сами себя перехитрили. Особенности
человеческого мышления в экстремальных ситуациях прекрасно изучены: ручаться
можно, те, с подворья, и участковый, возможно, тоже, станут клясться и
божиться, что своими глазами видели двоих мужиков, а то и поболе… Самых
натуральных солдат. И те, кто впутан в операцию непосвященным, будет
ориентировать своих подчиненных на розыск нескольких солдат. То есть – молодых
парней. Так-то…
Глава 23
Катится, катится голубой вагон…
Через шесть километров – он педантично засек по спидометру,
слева, примерно в полукилометре, показалась деревня, широко, по-сибирски
разбросанная. Мазур пролетел мимо поворота. Увидел подальше обращенный к нему
тылом указатель, сбросил скорость, оглянулся. На облупившейся синей табличке
значилось: КЕРИЖЕК. Складывалось не так уж плохо – карту он вызубрил наизусть,
помнил, что километрах в двадцати проходит граница соседней области, туда и
нужно лететь метеором. Пока скоординируют действия соседи, много воды утечет…
Мотор против ног – сие неплохо. И участковому, и тем, из
«уазика», придется тащиться до деревни не менее часа, а телефонная связь в
подобных местах сожаления достойна. По-хорошему, не помешало бы свалить
телефонный столб, вон она линия, тянется по обочине… стоп, одернул он себя, это
ты уже увлекся. Умелому человеку ничего не стоит завалить пару столбов с
помощью осколочных гранат – но жаль терять время, да и особенного урона
«условному противнику» не нанесешь, в райцентре все равно уже знают…
Дорога петляла меж перелесков, участков густой тайги и
обширных желтых полей, покрытых щетиной стерни. От нее то и дело ответвлялись
еще более узкие стежки, их было множество, но Мазур несся по той, что согласно
здешним меркам могла считаться «федеральной автострадой». Джен смирнехонько
сидела в коляске, вертя головой. Дорога была пустынна, только однажды далеко
справа показался «Беларусь» с прицепом, но до него далековато, вряд ли
тракторист успел заметить шапочки-маски на головах седоков.