Оператор совковой лопаты - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Калашников cтр.№ 14

Когда Мишка очнулся, сильные руки большого неандертальца вытряхивали его из одежды, в глотку лилась теплая тягучая горечь из чашки, тело растирали чем-то липуче-щипучим, да еще и пахнущим весьма специфически. И чего ради, спрашивается, человек строил баню и намывался в ней, если его всего испачкали. Потом была уютная мягкость мехов. И еще одна мягкость, но упругая и дразнящая. Под его одеялом оказалась решительно настроенная женщина, и ему пришлось с этим что-то делать. Вспотел и отключился.

Проснулся вялым, благостным и каким-то спеленатым. В одеяло закрутился. Выпутался и, оставаясь на своем топчане, осмотрелся. Дрова в печке горят, но заслонка расколота, так что на месте только ее половина. Кирпичи на входе в топку лежат с перекосами и явно не все. На треснувшей плите, облизываемые сквозь щель пламенем, греются два булыжника. Кожаный котел подвешен на ремнях к одной из жердей перекрытия, и из него идет пар. Скорее всего, здесь дымно и влажно, но он, видимо, притерпелся ко всему этому, пока спал. К гадалке не ходи – тут похозяйничали дикари.

Меньший из неандертальцев в одних штанах сидит на шкуре прямо на полу и кормит грудью маленький мешок, что принес с собой. Форма груди, кстати, совершенна. И никакой волосатости. Прямые черные волосы заплетены в две косы и уходят за спину. Лицо, может, и скуластенькое немного, но на человеческий вкус миленькое. Ха! Так Питамакан ему кроманьонку привел. Причем хорошенькую.

А молодая мама поймала что-то палочкой в кожаном котле и на куске коры протянула ему какие-то комки. Что она сказала – не понял. Следил за тем, как управляется одной рукой, – сверток-то с дитятей так и не отпустила и кормление не прервала.

Похоже на отварную печень. Нежненько так.

* * *

Прежде всего, выяснил, что зовут кроманьонку Айн. Имя как имя. Только вот короткое уж очень. Явно ведь одно слово на их языке. Питамакан – это, может быть, и целое предложение. Что-нибудь вроде: «Горный орел на вершине Кавказа». А здесь, наверное, «Крыса» или «Белка». А может быть, «Полено» или «Камень». Дикари метко друг друга называли, насколько он помнил из прочитанных книг.

Первым делом Мишка обучил это слегка разумное существо обращению с печкой и приготовлению пищи в горшках, а не в кожаном котле, в который забрасываются нагретые в пламени камни. После чего был напоен горечью, на этот раз в виде растопленного жира, пахнущего всеми клоаками мира, натерт щипучей мазью с не менее выразительным букетом. Затем – сеанс физиотерапии.

Нельзя сказать, что Мишка почувствовал себя изнасилованным, но стимуляция к нему была применена энергичная, что привело к активным согласованным действиям, после которых он стремительно отключился. Шаманизм, однако.

* * *

Следующего сеанса лечения ждал даже с некоторым нетерпением. И не разочаровался. С женщиной старался обращаться поосторожней, отчего процедура потребовала заметно меньшего напряжения и, кажется, доставила «лекарю» чувство удовлетворения от содеянного.

* * *

Болеет Мишка в теплой части своей землянки. Дверной проем занавешен тяжелой шкурой, а не хлипкой дверкой. Ровно и бездымно горит печка. Восстановил он ее, поправил вывороченные кирпичи. Керамические заслонка и плита у него нашлись запасные. Конечно, трещинки пошли по не высохшей после ремонта глине, но это – чисто внешние несовершенства. Тяга хорошая, дым в помещение не прорывается.

Дикарка его удивила. Прокопала канавку от входа к топке, накрыла сверху кирпичами, что лежали под навесом, и заровняла пол глиной. Понимают кроманьонцы в том, что пламени требуется воздух. И вентиляция работает, и в землянке сухо и тепло. Отблески пламени из не совсем плотно прикрытой топки дают скудное освещение, однако ориентироваться можно. Пища готовится в горшках. Преимущественно мясная. Айн после Мишкиного показа частенько тушит мясо, прибавляя к нему корешки, которых он так и не разыскал, а вот местные повара с их свойствами знакомы и применяют широко.

А еще его порадовала каша. Невкусная, если честно. Крупноваты зерна, хотя сварена мягко, даже до липкой тягучести. Но вкуса нет. Пустота. Соль это дело слегка поправила, хотя и не кардинально. Организм, однако, наплевал на отношение хозяина к продукту, употребил его полностью и сыто рыгнул.

А здоровье и силы к нему возвращались. Мишка не дурак, чтобы капризничать при приеме горьких лекарств или едких натираний. Все принимает стойко и ждет очередного сеанса физиотерапии. Правда, с этим «лекарь» почему-то не торопится. Питамакан, кстати, совсем на глаза не появлялся. Спросил про него, как мог, полюбовался на грациозный жест, вроде как: «А нету». Кое-какие слова он начал понимать, но не уверен, что верно.

Нос стал прочищаться и перестал свербеть. Кашель сделался редким и результативным. Голова прояснилась. Жизнь налаживалась. Айн помогла ему вымыться в его злополучной баньке, но дело это прошло без игривости. А потом обрядила в полную дикарскую амуницию. Кожаные штаны – мягкие и просторные и кожаную рубашку вроде футболки, однако с расклешенными цыганскими рукавами без манжет. Кожаные же калошки на ноги. Сама она так же одета.

Еще показала, где висит теплая куртка с мехом. Вместо застежки впереди завязки. Ни шапки, ни капюшона в составе амуниции не предполагалось.

В ее свертке-мешке содержится мальчишка явно человеческого племени. Сидеть не может, но головку держит и поворачивается на звук или движение. Звуки всякие издает. Писает и какает в пучок пакли, что привязывает к его попе Айн. Прототип памперса. Пацану редко предоставляется хотя бы малая толика свободы. Обычно участь его печальна: он лежит в мешке, что болтается у матери за спиной или под мышкой. Изредка младенца кладут на шкуру, что лежит на полу и служит его мамочке для сна. Он тогда шевелится и, случается, переползает на животе. Так, чуть-чуть.

Кажется, что родительница уделяет сынуле маловато времени. Дрова таскает, готовит. Много у нее хлопот. Вот долго разглядывала его охотничий лук. Поколдовала со стрелами в районе оперения, потом разразилась длинной непонятной тирадой, выслушала в ответ таблицу умножения на три, удовлетворенно улыбнулась и, затолкав отпрыска в мешок, оделась, забрала лук и удалилась.

Потом кормила больного свежеприготовленной печенью, скоблила под навесом шкуру его костяными скребками. Небольшого оленя добыла. Сходила в лес, подстрелила и принесла на правом плече, а на левом – сумка с сыном. И лук со стрелами в руках. Ничего лишнего – кошелек и авоська. Вроде на рынок отлучилась.

Олень действительно совсем маленький, килограммов тридцать, не больше. А ведь лук Мишка под свою силу рассчитывал. Он, хоть и не богатырь, нормальную для мужчины силенку имеет. И то, что кроманьонка тетиву натянула, а потом сняла – это знак. Знак того, что доисторическая девчонка ни в чем ему не уступает. И вообще, живет она здесь. Причем с тем, с кем пожелает.

Здоровье к нему возвращалось постепенно. И силы свои он тратил на ухаживания. Как полагается обхаживать дикую первобытную женщину, точной информации не было. Поэтому действовал в духе своего времени.