Смертельный рейд - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Иванович cтр.№ 40

– Неужели так понравилось? Тогда странно, почему мне за мой труд не желают оплатить оговоренный заработок в виде трех корочек хлеба…

Короткую паузу заполнил ехидный голос старшины:

– Под столом у себя поищи: четыре корочки найдешь!

– …и трех жареных поросят! – продолжил я, словно ничего не услышал. Про фермы с домашними животными я узнал тоже от Ксаны. Каждый город обеспечивался продуктами питания более чем полноценно, если не с запасом. – Естественно, что со всеми комплектующими салатами, соусами и подливками!

После чего первым отозвался именно второй великан, которого я видел впервые:

– Ну, жареных поросят он и в самом деле заслужил. Распорядись! – Это он старшине кивнул. – А вот признайся, человек, откуда ты взял сюжет для этой картины?

Ну не буду же я признаваться, что частично украл идею у великого русского живописца Брюллова, который в своей картине «Последний день Помпеи» показал кошмарный апокалипсис, разрушающий прекрасный город.

Тем более что моя картина показывала один из Иршей, который и в самом деле превратился в гигантский вулкан. Потоки лавы стекали по его склонам, уносились в небо взрывами из жерла и уже оттуда опадали красноватыми глыбами раскаленной магмы. А у подножия вулкана погибал город. Причем не подземный, а вполне себе нормальный, с высотными двенадцати– и двадцатиэтажными домами. Лава сминала первые здания своим напором. Загорались первые пожары. Падающие с неба глыбы подминали под себя более дальние строения. Людей, кроме одного, я не прорисовывал. Только наклонные черточки, мазки, изображающие бегущую в панике толпу. Лишь на переднем плане я выделил светом молодую женщину. Страшненькую на лицо женщину, да и оно было обезображено нависающей у нее за спиной волной кошмара. Стоя на коленях и согнувшись, жительница погибающего города пыталась наивно прикрыть голову тонким отрезком ткани. И только сейчас, присмотревшись к лицу этой женщины, я понял, кто это: Шаайла!

Именно ей грозила смерть от летящего с неба сгустка магмы!

Что-то у меня внутри сжалось от нехорошего предчувствия. Дыхание сперло. Какая-то часть сознания вдруг ощутила, что вашшуне очень и очень плохо. Вдруг ее сейчас убивают? Вдруг она сейчас спасается от погони? Или еще хуже: вернулась по глупости назад в мир Трех Щитов и попала в лапы людоедов?!

«Если с ней случится что-то плохое, это будет только моя вина! – Уже не глядя на картину, ушел я в себя с остекленевшим взором. – Из-за меня она осталась в развалинах некрополя, и это я по своей глупости не настоял в ее насильственной эвакуации. Ведь если бы захотел, отыскал бы нужные слова, и она спаслась бы вместе со всеми. А я только и рад был: с глаз долой, и сразу из памяти вычеркнул. М-да… Другой вопрос, как я вдруг почувствовал, что ей сейчас плохо? – При обдумывании этого вопроса я даже перестал слышать ведущиеся за решеткой разговоры. – Ведь я чуть ли не дословно могу сказать, что с ней сейчас происходит! Пещера… Странные лампы… И тянущий к ней свои ладони довольно смазливый на лицо мужик. Странно».

После чего рваный сполох видения потускнел и исчез. Но то, что Шаайла осталась жива, я тоже прочувствовал. Что меня еще больше обеспокоило.

«Понятное дело, что магия миров что угодно сотворить может! Но почему именно со мной? И почему я почувствовал вашшуну? У меня что, с ней не только интимная связь до конца жизни образовалась?! А еще и бесплатное телевидение установилось?! Ой!.. А если это связано с беременностью! Чего только на подобные темы не рассказывают и не выдумывают. Вдруг она и в самом деле “залетела”?.. И тогда наш потомок будет подглядывать за мной всегда, везде и всюду. Мамочка, я не хочу такого!»

Кажется, последняя мысль у меня вырвалась вслух. Гомон за моей спиной стих, и я разобрал отдельное утверждение с вопросом:

– Не хочешь? Но на этот раз можешь быть уверен: никто тебя травить не станет. Если сомневаешься, давай мы сами от твоей порции откусим.

– Мм? – Я резко развернулся к решетке, разглядывая старшину и пару работников ресторана. У них в руках были две солидные корзины с провизией, которую все-таки доставили по моему настойчивому требованию. – Да ты шутишь, Борей! – ожил я, спеша за «передачей со свободы». – Каждый откусит по разу, и вот уже художник вытянул свои худые ноги, а его тело скрючилось от смертельного удара голода.

Все это я приговаривал на ходу, метнувшись к столу за пустыми корзинками, а потом привычно укладывая уже в них подаваемые мне вкусности. Хлебом, как я заметил, тоже не обидели, ну а что-то огромное и горячее еле пропихнули между решетками.

– Неужели поросенок? Живем, ребята!

За спинами старшины и его помощников виднелись огромные фигуры валухов и нашего поставного. Тот, хоть и смотрелся рядом с ними карликом, и смотрел на барона снизу вверх, выглядел импозантно и солидно. Еще и что-то пытался скороговоркой доказать своим собеседникам. Жаль, что ворчание Борея не давало мне расслышать ведущиеся переговоры о моей тушке (о чем же им еще разговаривать, как не обо мне?).

– Ты так себя по-хамски не веди, сдерживайся, и уважения побольше, – убеждал меня старшина. – Вон барон возмущался, что ты ему так ни разу и не поклонился. А что, трудно тебе?

– Подумаешь! До сих пор не убили ведь, – бросил я, подхватывая первую корзину и отволакивая на стол. Когда брал вторую, поблагодарил: – Спасибо, ты меня сильно выручил.

– Чем?

– Отличным ужином. Без твоей помощи эти бы здоровяки надо мной не сжалились… Все, у меня перерыв на обед!

Но только я уселся за стол, как в спину мне забасил поставной:

– Миха! Картину отдай! Она уже не твоя, а принадлежит сектору.

Я замер на секунду, пытаясь унять раздражение. Скажи он это три секунды назад, отдал бы картину не задумываясь. Белкой бы метнулся и отдал! Лишь бы не надоедали. А сейчас, когда мои руки уже разорвали фольгу, а мой нос вдохнул аромат запеченного в духовом шкафу поросенка?! Ха! Да он издевается! Ни за что с места не сдвинусь!

Как я не подавился слюной, пока отвечал, так и не смог понять:

– Мне там еще пару деталей подправить надо! Буду выходить, тогда и заберете!

– Я так и знал.

Но последующие слова хитрого Сергия заглушил хруст разрываемой моими зубами румяной корочки. Да и с ушами моими что-то случилось: внешние звуки словно отрезало. Правильно заметил Леня: жевательные мышцы у меня перекрывают органы слуха намертво. Мало того, где-то на дне сознания тлели справедливые опасения. Вдруг гаузы подсуетятся? Вдруг мою камеру вскроют прямо сейчас? Сию минуту? И все мои старания по снабжению себя любимого пропадут втуне?

Вот я и торопился.

Как выяснилось чуть позже – зря. Мог бы и лучше пережевывать, тщательнее. И так там внутри мой бедный первый щит надрывается, работая в три смены и помогая переваривать наспех проглоченную пищу.

«Это не есть гут! – размышлял я, укладывая собственное, жутко отяжелевшее тельце осторожно на кровать. – Неужели я перестаю себя контролировать? Неужели я превратился в животное? Так и перед эшафотом (чур меня, чур, тьфу три раза!), если дадут слона съесть, не откажусь. М-да, и умру с позором. Человек я или тварь, дрожащая от голода? Все люди как люди, а я со своим щитом словно прожорливый комбайн пищу перемалываю. Не знал бы, что такое невозможно, давно бы подумал, что у меня там внутри все три щита прижились и теперь тянут из меня жизненные соки, кислород, кровь и… Что там еще можно вытянуть из молодого, здорового парня? Ах, ну да: силы, красоту и молодость! Надо с этим обжорством прекращать. Кстати, где мои соглядатаи? – Возле входа никто не просматривался и не прослушивался. – Неужели не охраняют? Хорошо это или плохо? Если будут беспокоить – плохо. Ну а если опять какой Светозарный припрется? Да с луком? Да засадит несколько стрел в меня сонного и беззащитного?»