Книга Асты - читать онлайн книгу. Автор: Рут Ренделл cтр.№ 100

— Я не говорю, что она прямо так и написала бы — было бы слишком дерзко. — Это может оказаться просто одной из историй Асты. Если бы мы внимательнее относились к ее рассказам, могли бы догадаться, почему Айронсмит убил Лиззи, и даже о том, что это был он.

Мы перечитали все истории Асты, но так и не обнаружили подходящей. Я закончила «Асту» раньше, чем Пол оригинал, и принялась за второй том, «Живая вещь в мертвой комнате», за 1915–1924 годы. Пол все еще сомневался в том, что источник моего озарения — в дневниках, и вернулся к Вард-Карпентеру. Внимательно перечитывая очерк, он удивлялся, откуда Вард-Карпентер черпал информацию. Как он узнал, что жениха Флоренс звали Эрнест Генри Герцог? На процессе не упоминали его имя, нет такого, конечно же, и в мемуарах Артура Ропера. Возможно, его называла Кора Грин в статье для «Стар»?

— Нет, там его точно не было, — сказала я. — Я недавно читала эту статью. Думаю, ему могла сказать Флоренс.

— А когда она умерла?

— Кэри говорила, что вроде бы в 1971 году. Статья Вард-Карпентера написана в тридцатых, он наверняка брал у Флоренс интервью. Там есть факты, которые ему больше неоткуда было узнать. Откуда он знал имена любовников Лиззи? В материалах процесса они тоже не упоминались. Кора Грин, правда, пишет о Мидлмасе, но называет только фамилию и не помнит, кто, второй, Хобб или Кобб, а Вард-Карпентер знает. Что Мидлмаса знали Перси, он тоже, вероятно, выяснил у Флоренс.

— Итак, Флоренс сказала ему, что была помолвлена с мужчиной по фамилии Герцог, а он мог заметить, что это необычная фамилия для англичанина. Она стала еще необычнее в 1934 году или когда там.

— Она сказала, что его дедушка был иммигрантом, как и мистер Дзержинский. И она же могла сказать, что он служит у кого-то в Ислингтоне. И то, что Герцог на год ее моложе, тоже могла знать только Флоренс, — продолжала я.

— Если ему рассказала не Кора Грин, то, кроме Флоренс, больше некому, — согласился Пол. — Что еще мы не выяснили? Понятно, что отец Свонни — Эрнест Генри Герцог, слуга, двадцати четырех лет.

— Интересно, как он выглядел.

— Высокий, белокурый и, надо думать, красивый. Возможно, как немец. Герцог — немецкая фамилия. Вероятно, ему было сложно с такой фамилией, когда через девять лет после тех событий началась война. Против всего немецкого тогда было предубеждение, оркестрам даже запрещали играть Моцарта и Бетховена. Энн, что я такого сказал? — Он удивленно посмотрел на меня.

— О, Пол…

— Что я сказал?

Я никак не могла найти отрывок о человеке, которого бросила девушка, но точно знала, где искать другое. Я почему-то вспомнила. Это была запись от 20 марта 1921 года. Возможно, дело в том, что там впервые упоминается дочь Хансине, которая стала матерью Пола. Наконец я нашла, что искала.

— Его дед был немцем и переехал сюда в 1850 году, и хотя его отец родился в Лондоне, и сам Гарри тоже, у него возникло предчувствие, что лучше изменить фамилию «на случай, если начнется война». Пол, где твой перевод последних дневников? Мне нужен 1966 год. Или 1967-й, ближе к концу.

Он принялся искать. Маргрете Купер забрала последние тринадцать тетрадей и переводила их. Вероятно, этот том будет не самым толстым, в последние годы Аста писала все реже и реже. Пол раскопал на столе свой перевод, отпечатанный на машинке, и я нашла что хотела в записи от 2 октября 1966 года. «Мне тогда было двадцать четыре. Я правда был в нее влюблен и собирался жениться на ней, но когда подошло время, она мне отказала. Ничего не объяснила, только сказала, что кое-что случилось и это отвратило ее от мужчин и от замужества вообще».

— Энн, ты кого цитируешь? Чьи это слова?

— Пол, ты же знаешь немецкий. Что такое «Герцог»? Это просто фамилия или что-то значит?

— Это означает титул. Герцог — как у нас дюк, — объяснил Пол, и я увидела, что он все еще не понял. В дневниках редко упоминалось это имя, откуда ему знать.

— Отцом Свонни был дядя Гарри, — сказала я. — Его звали Гарри Дюк.

Мы молча обдумывали это открытие. Гарри было двадцать четыре в 1905 году, он был на год моложе Флоренс. Их свадьбу расстроило убийство Лиззи Ропер, смерть Мэри Гайд и исчезновение Эдит. Знал ли он, что у него есть дочь, или Флоренс сказала ему, что ребенок родился мертвым? Я уверена, что он не знал, и Аста не знала. Он говорил Свонни, что всегда можно разглядеть черты родителей в лице ребенка, но не смог увидеть свои собственные черты в ее лице. Но я смогла. Фотография Свонни смутно напомнила мне лицо дяди Гарри, хоть в последний раз мы виделись в шестидесятых годах.

— Как мне хочется, чтобы она знала, — сказала я. — Она всегда любила его, ей хотелось, чтобы он был ее отцом. И Аста любила его. Подумать только, Аста говорила, что хочет ребенка от Гарри, а этот ребенок всегда был рядом с ней.

Когда Гарри впервые приехал в «Паданарам», дверь ему открыла Свонни. Он называл ее «прелестной юной леди». Он мог знать Моэнса до встречи на фронте, они были из одного пригорода Лондона, причем тот район Хэкни, где прежде жил Моэнс, Гарри хорошо знал. В конце концов, не такое уж это и совпадение.

Я поймала себя на мысли, что хочу увидеть это во сне. Я вспомнила совет Асты о том, как сделать, чтобы прогнать нежеланный сон — думать об этом, пока не заснешь, — и поступила наоборот. Я специально думала о Поле, о нашей с ним жизни, о своем счастье, но это не помогло, и пришлось вообразить, какой сон мог бы мне присниться.

…Тусклое, затянутое дымкой солнце последних дней лета светит над городом. Пыль, кругом много пыли, но странно: нет мусора, обрывков бумаги в водосточных канавах, не пахнет бензином. Хансине спускается с крыльца виллы «Девон», на руках у нее Свонни. Она закрывает за собой дверь, потому что Флоренс не может проводить ее. Она забилась в каморку в глубине дома, бедная женщина, лишившаяся своего ребенка, даже не видит, как его уносят в другую жизнь. Завтра она пойдет в агентство мисс Ньюман искать новую работу, а еще через день поднимется наверх, где ее ожидает кошмар, который трудно представить, где единственные живые существа — это мухи, что ползают по трупам. Но все это впереди. А сейчас она снова бездетная женщина, которая уже решила, каким станет ее будущее.

Моэнс с нетерпением ждет Хансине у окна дома своего друга Джона, смотрит, как она идет по Ричмонд-роуд и несет то, что он хочет увидеть. Он бежит сказать об этом другу и его матери, поэтому, когда Хансине подходит к дверям дома, мать Джона первой видит Свонни в ее новом качестве члена семьи Вестербю.

Женщины носят такую нелепую и неподходящую для летней жары одежду. Длинная юбка Хансине волочится по пыльной дороге, воротничок блузки слишком тугой и высокий, он буквально подпирает подбородок. Ей очень жарко, она вспотела. Большая шляпа хоть и приколота булавкой, но сбилась, и пряди светлых волос торчат из-под нее. Пятидневному малышу намного лучше в тонком батисте и старой легкой шали Флоренс, в которую его заботливо завернули. На Моэнсе его любимый матросский костюмчик, он бежит впереди Хансине, чтобы первым добежать до своего дома, первым рассказать Mor.