Поцелуй дочери канонира - читать онлайн книгу. Автор: Рут Ренделл cтр.№ 23

Инспектор привел себя в нужное эмоциональное состояние, превратившись из наделенного чувствами восприимчивого человека в четко работающую машину, внимательный глаз, принтер, сыплющий на бумагу вопросительные знаки. В этой своей ипостаси он и принялся за анализ фотографий. Сколь бы чудовищной, устрашающей и трагичной ни была сцена в столовой, в ней не было ничего нелогичного. Именно так и должны располагаться тела женщин, если одна из них сидела за столом лицом к дверям, а другая, сидевшая напротив, успела привстать и обернуться. Кровь в дальнем углу у ножки стола была кровью Дейзи.

Он снова видел то же, что вчера вечером. Одна кровавая салфетка на полу, другая, испещренная красными пятнами, — в руке Давины Флори, стиснутая в скрюченных агонией пальцах. Лицо Давины, погруженное в тарелку с кровью, и кошмарная размозженная голова.

Наоми откинулась на стуле, будто в обмороке. Длинные волосы свесились за решетчатую спинку, доставая почти до самого пола. Брызги крови на абажурах, на стенах, черные кляксы на ковре, темные впитавшиеся капли на кусочках хлеба в корзинке и ровная плотная густо-темная лужа на скатерти. Уже во второй раз при расследовании этого дела — и ему предстоит испытать это снова и снова — его придавило осознание того, что устоявшийся порядок разрушен, красота растоптана и наступил хаос.

И хотя у него не было прямых тому свидетельств, он понял, что убийца, одержимый страстью к разрушению, делал свое дело с удовольствием.

И все же в этих сценах не было ничего странного. Он видел именно то, что ожидал бы увидеть в столь ужасном случае. А вот на снимках из холла, где Харви Коупленд, раскинувшись, лежал вверх лицом на нижних ступенях лестницы ногами к дверям, что-то было не так. Возможно, рассказ Дейзи поможет это прояснить. Допустим, преступники спускались по лестнице и, наткнувшись на Харви, который поднимался навстречу, застрелили его. Почему тело не отлетело назад, на пол?

Четыре — это время он с утра держал в голове. Хотя сегодня он не обговорил точного часа, в четыре он приезжал на свидание с Дейзи накануне.

Движение было слабое, и Вексфорд добрался до больницы раньше. Без десяти четыре он уже вышел из лифта и шагал по коридору к дверям отделения.

В этот раз доктор Ли не ждала его, Анни Леннокс он отозвал с дежурства, и в отделении, казалось, не было ни души. Может, весь персонал как раз собрался в комнате-дежурной сестры передохнуть минутку-другую (или разок-другой затянуться). Вексфорд тихо подошел к палате Дейзи. Через матовое окно в стене он увидел, что у нее кто-то есть — в кресле слева от кровати сидел мужчина. Посетитель. Но, по крайней мере, не Джейсон Себрайт. Через стекло в двери инспектор разглядел посетителя. Молодой, лет двадцати пяти. Крупный, ширококостный. Внешность его без труда позволила Вексфорду точно — или почти точно — определить, какого рода человек перед ним. Гость Дейзи принадлежал к среднему классу, учился в элитной частной школе, но вряд ли в университете, сейчас работал «где-то в центре», деля свой день между компьютером и телефоном. При такой работе с ним будет покончено — как сказал бы Кен Харрисон — к тридцати годам, так что парень старался до тех пор сделать как можно больше денег.

Одежда на нем больше подошла бы человеку раза в два старше: шерстяной блейзер, темно-серые фланелевые брюки, белая рубашка и старый галстук с гербом школы. Лишь в одном он сделал уступку своим смутным представлениям о моде и стиле — волосы чуть длиннее, чем требовали его рубашка и пиджак. У него были светлые вьющиеся волосы, и по тому, как они были расчесаны и завивались у мочек ушей, Вексфорд догадался, что обладатель гордится ими.

Что до Дейзи, то она глядела на гостя, сохраняя непроницаемое выражение лица. Сидя в кровати, она смотрела на него без улыбки, но не казалась особенно печальной. Инспектор не мог бы сказать, начала ли она уже оправляться от перенесенного шока. Молодой человек принес цветы — дюжину нераспустившихся роз, — и они лежали на покрывале между ним и Дейзи. Правая, здоровая, рука девушки сжимала стебли, обернутые узорчатой, розовой с золотом, бумагой.

Вексфорд выждал несколько секунд, затем тихонько постучал, отворил дверь и вошел. Молодой человек круто обернулся и бросил на инспектора именно такой взгляд, которого тот ожидал. Вексфорд часто думал, что в некоторых частных школах учат особым образом смотреть на людей: надменно, презрительно и словно бы с возмущением. Точно так же, как учат разговаривать с кашей во рту.

Дейзи не улыбнулась ему. У нее было редкое качество: она умела быть любезной и приветливой без улыбки.

— Здравствуйте, — сказала она.

— Привет.

Сегодня ее голос был глуховат, но ровен, истерический надрыв ушел.

— Николас, это инспектор, нет, старший инспектор Вексфорд. Мистер Вексфорд, это Николас Вирсон, друг нашей семьи.

Она произнесла это спокойно, без малейшей заминки — а ведь у нее больше не было никакой семьи. Мужчины кивнули друг другу. Вексфорд сказал: «Добрый день». Вирсон только еще раз кивнул. В его представлении об общественной иерархии, в его Великой Цепи Бытия полисмен стоял где-то на нижних ступенях.

— Надеюсь, вам лучше?

Дейзи опустила глаза.

— Я в порядке.

— Вы достаточно хорошо себя чувствуете, чтобы мы могли поговорить? Подробнее поговорить о тех событиях?

— Мы поговорим, — ответила она и вздернула подбородок: — Вы ведь все сказали вчера. У нас нет выбора.

Вексфорд видел, как девушка сомкнула пальцы на обернутом бумагой букете и крепко сжала стебли роз. У него мелькнула странная мысль, что она старается поглубже поранить ладони. Хотя эти розы, возможно, без шипов.

— Николас, тебе пора. — Человека по имени Николас почти всегда зовут сокращенно — либо Ник, либо Никки, — но Дейзи обратилась к гостю полным именем. — Очень мило, что ты пришел. Цветы восхитительны. — Она произнесла это, стискивая букет и совсем не глядя на него.

— Послушайте, вы ведь не собираетесь подвергать Дейзи никакому допросу? Что она, в конце концов, может вам рассказать? Что она могла запомнить? У нее путаются мысли, правда, милая?

Вексфорд знал, что Вирсон скажет что-нибудь такое — рано или поздно.

— У меня не путаются мысли, — спокойным глухим голосом сказала Дейзи, одинаково подчеркивая каждое слово. — Ничуть не путаются.

— Ну-ну!

Николас Вирсон изобразил дружеский смешок. Он поднялся и на секунду застыл; вся уверенность, казалось, слетела с него.

— Она может дать описание преступника, но машину она не видела даже мельком, — бросил он через плечо Вексфорду.

К чему он это сказал? Может, просто ради того, чтобы сказать что-то, заполнить те мгновения, пока он колебался, не осмеливаясь поцеловать ее. Тут Дейзи подняла голову и подалась к Вирсону щекой — такого Вексфорд никак не ожидал, — и Вирсон, проворно склонившись, прикоснулся к ее щеке губами. Поцелуй воодушевил его на проявление нежности: