Городской охотник - читать онлайн книгу. Автор: Скотт Вестерфельд cтр.№ 44

Долой надоевшие бежевые шмотки! Пурпур попадает в струю, входит в моду, приобретает безумную популярность. И то сказать, после того как всю жизнь носил дюжину оттенков бежевого, каждый встанет в очередь за новым, крутым пурпурным прикидом.

Цена безумно высока, отчасти из-за пошлин, а отчасти потому, что для получения одной унции красителя требуется около двухсот тысяч моллюсков. Очень скоро финикийцы катались как сыр в масле. (В оливковом. Катались они и в золоте, и в драгоценностях, и в зерне, но принято почему-то говорить о масле. И при чем тут сыр, не знаю.)

Родилась торговая империя. Слово «Финикия» приобрела в древнегреческом языке значение «пурпур». Вы ассоциируетесь с тем, что продаете.

Через некоторое время, однако, произошло нечто интересное. Важные люди решили, что пурпурные шмотки слишком круты, чтобы в них щеголял кто попало. Поначалу они обложили пурпур зверскими налогами, потом выпустили закон, запрещавший ношение пурпура «хой полой» (как будто они могли себе это позволить!), и наконец объявили пурпурные облачения знаком отличия коронованных особ.

По прошествии столетий этот цвет-символ так широко распространился и так глубоко укоренился, что даже в наши дни, тысячу лет спустя, в Европе пурпур ассоциируется с королевским достоинством. И все только потому, что какой-то инноватор, живший четыре тысячи лет назад, додумался, что проблему пурпурных зубов можно преобразовать во что-то крутое. Неплохо!

Но к чему я вам все это рассказываю?

Через несколько дней после памятной вечеринки «Хой Аристой», когда слухи о ребятах с голубой кровью и пурпурными головами распространились по Нью-Йорку, а заметная часть богатейших представителей высшего общества, напротив, исчезла из города, чтобы пересидеть срок действия краски в королевском уединении загородных вилл, кто-то из обеспокоенных родителей направил флакон с остатками содержимого в лабораторию для исследования.

Выяснилось, что шампунь содержит воду, какой-то сульфат и, в чудовищной концентрации, безопасный для здоровья, но чрезвычайно стойкий природный краситель, добываемый из моллюсков.

Еще один штрих относительно «антиклиента»: знание истории.

* * *

Хиллари Уинстон Дефис Смит гостей не принимала.

Мы находились в холле здания в верхней части Пятой авеню, где жили выдающиеся спортсмены-миллионеры, программисты-миллиардеры и один деятель из мира искусства, которому хватало одного лишь имени. (Впрочем, имя его, если подумать, было в своем роде королевским, и этот деятель явно любил пурпурный цвет.) Есть о чем поразмыслить.

Консьерж здания носил сшитую со вкусом пурпурную униформу, как нельзя лучше гармонировавшую с богатой пурпурной обивкой кресел, стоявших в мраморном с золотом фойе, словно демонстрируя, что перемены в жизни общества, произошедшие за последние четыре тысячи лет, были не так уж велики.

— Мисс Уинстон-Смит неважно себя чувствует, — сообщил консьерж.

— Какой ужас! — воскликнул я. — Скажите, а вы ее сегодня, случайно, не видели?

— Она не спускалась, — покачал он головой.

— Вы уверены, что не можете позвонить ей насчет нас? — спросила Джен.

— Тут перед вами уже приходили ее друзья, и она сказала, что сегодня вниз не спустится. — Консьерж прокашлялся. — То есть, если быть точным, мисс Уинстон-Смит сказала, что вообще не спустится в этом году. Думаю, вы ее знаете.

Я знал. И если Хиллари действительно пострадала от «Пунь-шама», мне стоило лишь порадоваться тому, что меня не допускают к ее августейшей особе.

— Очень жаль… — заговорил я, вежливо отступив на шаг.

И тут до моего слуха донеслись клики — Джен набирала номер. Мы с консьержем, оба парализованные изумлением, обернулись к ней. Я и не знал, что Джен перенесла из адресного списка в свою телефонную книгу номер Хиллари, а он, наверное, был поражен тем, что кто-то позволяет себе говорить с мисс Уинстон-Смит в таком тоне.

— Хиллари? Это Джен, мы встречались два дня назад, на тестировании у Мэнди. Так вот, мы с Хантером стоим в холле твоего дома, у стойки консьержа, и у нас имеются кое-какие соображения насчет того, как найти контрагент для шампуня, которым ты пользовалась сегодня утром.

Нам нужно, чтобы ты уделила нам немного времени, и тогда мы, может быть, сможем помочь тебе в решении этого… пурпурного вопроса. Но нам сейчас указывают на дверь, так что, если ты не…

Позади стойки ожил интерком, и в помещении зазвучал скрипучий, надломленный голос Хиллари.

— Реджинальд? Отправьте, пожалуйста, их наверх.

Привратник заморгал и даже не сразу ответил мисс Уинстон-Смит, однако, совладав с собой, хотя глаза его округлились от изумления, указал пальцем на лифт.

— Одиннадцатый этаж.

* * *

Хиллари находилась в саду, разбитом на огромном балконе, откуда открывался вид на Центральный парк. Она была в купальном халате, с тюрбаном из полотенца на голове и, судя по тому, как морщинилась на всех открытых местах, включая подушечки пальцев, кожа, провела целый день под душем и в ванне. Глаза ее припухли от слез. Лицо, руки, предплечья до локтей, несколько локонов, выбивавшихся из-под тюрбана, — все было окрашено в необычайный, трепещущий, королевский пурпур.

Вид у нее был потрясающий. Краска равномерно распределилась по коже и ошеломляюще контрастировала с голубыми глазами. Репутация Хиллари как крутого интервьюера одного известного музыкального кабельного ТВ-канала во многом и была создана этими ледяными глазами. Весь ее облик нес такой же несомненный отпечаток «голубой крови», как и ее социальные связи, и, хотя, на мой взгляд, в нем всегда ощущался некоторый избыток коммерциализма, пурпурный цвет придал ее особое, присущее деловому центру, правдоподобие.

— Хантер, как вышло, что ты остался нормальным? — спросила она, как только мы с Джен выступили на солнце.

Служитель, проводивший нас сквозь дебри многоэтажных апартаментов, быстро исчез.

— В каком смысле нормальным? — не въехал я.

— Не пурпурным!

Я поднял руки, несмотря на все мои старания, еще хранившие следы кратковременного соприкосновения с «Пунь-шамом».

— Погоди, а ведь точно.

Ее пурпурные брови сдвинулись, указывая на мучительную попытку припомнить вчерашние события.

— Точно, я ведь уже спрашивала у тебя про это вчера вечером.

— Правильно, — согласился я, не врубаясь, к чему она клонит.

— Хантер! Вчера вечером, когда мы встретились, эта гадость уже была у тебя на руках. Почему ты не предупредил меня?

Я отрыл было рот, да и закрыл обратно. Хороший вопрос. Вообще-то меня больше волновало, как не оказаться пленником за компанию с Мэнди, чем как не дать кучке обладателей «голубой» крови не обзавестись к ней в придачу пурпурными волосами. (Честно говоря, мысль о том, чтобы поднять тревогу вообще, меня не посещала.)