Кудеяр. Аленький цветочек - читать онлайн книгу. Автор: Мария Семенова, Феликс Разумовский cтр.№ 96

Она вышла из парадного, держа Чейза на поводке. Миновала проходные дворы и двинулась улицей в направлении Юбилейного садика.

– Гуляй!

Эту команду, как и команду «ешь», псу никогда не требовалось повторять. Мигом размотал поводок на полную длину и деловито затрусил впереди, обнюхивая деревья и почти у каждого задирая заднюю лапу. Видно, правильно говорят, будто собачий рай – это полный мочевой пузырь и бесконечная аллея деревьев… под которыми успели уже побывать другие собаки.

Чейз не мог только понять, почему хозяйка упорно не разрешает ему метить колёса машин, припаркованных возле края газона. Но нельзя – значит нельзя. Кажется, он понемногу привыкал к дисциплине.

Почти одновременно с Ритой из-за угла показался ещё один полуночный собачник. Его питомица представляла собой комочек чёрного пуха, из которого весёлыми угольками блестели проказливые глазёнки. Размеры и полущенячий возраст позволяли Чари бегать на свободе, не вызывая каких-либо нареканий. Чейза она знала и, в отличие от большинства взрослых собак, не боялась его совершенно.

Надо было видеть, как она бросилась к приятелю, как прокатилась чёрным колобком через газон, как на полном ходу перевернулась вверх тормашками – и в такой позиции въехала кобелю под передние лапы. Чейз, у которого она могла бы пешком пройти под брюхом, важно нагнулся и принялся обнюхивать малышку, мощно сопя сквозь намордник и буквально возя её носищем по земле. Чари извивалась от восторга, в экстазе закатывая глаза. Она знала, что нависшее над нею чудовище в глубине души – истинный джентльмен, органически неспособный обидеть юную леди.

– Доброй ночи, Олег Вячеславович!

– Здравствуйте, Рита. От моей Татьяны Павловны вам поклон.

– Спасибо. Взаимно. Как радикулит у неё?..

Они, наверное, забавно смотрелись со стороны со своими собаками. Высокий, осанистый, похожий на адмирала в отставке, пожилой мужчина с безобидной крохотной «псюшкой». И субтильная молодая женщина с громилой-кобелём на поводке.

– Олег Вячеславович, всё хочу вас спросить… Ваша Чари, она по породе кто? Пуделек или болонка?

– А кто ж её знает. Супруга в метро подобрала, вот и вся родословная.

– В метро?..

– Вообразите, в метро. Поезда на перроне ждала, смотрит, алкоголичка какая-то щенка ногами пинает, на рельсы сбросить норовит.

– Ой, Господи… люди… – Рита вздохнула и попробовала представить, каких размеров была Чари щенком, если она и теперь вся поместилась бы в мужскую зимнюю шапку.

– Так моя Татьяна Павловна… Да вы ж её знаете. Никому поперёк слова не скажет. А тут как размахнулась, как въехала этой бабе по морде! А щеночка за пазуху – и домой!

– Да, – повторила Рита. – Люди…

Когда к ней пришёл первый успех, она спросила знакомую, кандидата филологических наук: «Вот скажи, то, что я пишу, – это литература?» Знакомая, которой нравились Ритины книги, надолго задумалась, а потом изрекла: «Вообще-то считается, что литература – это за что Букеровскую премию дают…» Так совпало, что буквально назавтра Рита прочла в «Книжном обозрении» статью о присуждении российского Букера (бывшего тогда весьма на слуху). «Из шести скучных романов премию получил самый скучный…» [137]

Между прочим, ни одно из шести имён авторов ей не говорило ровным счётом ничего. Их книг на прилавках и тем более на лотках она не видела никогда. И ни одной не читала. Как, впрочем, и большинство граждан России – ибо занудные рукописи букеровских финалистов некие филантропы от книгоиздания, идя на заведомые убытки, печатали тиражами две-три-пять тысяч. Из которых раскупалась хорошо если одна…

И тогда Рита принялась рассуждать. Это что ж получается? Литература, стало быть, пишется для специалистов-филологов, для высоколобых обозревателей, для комитета по премиям… но никак не для читателя? Которого потом ещё и обвинят в том, что он-де с базара «милорда глупого» как нёс, так и несёт?..

А люди, соревнующиеся кто скучнее напишет, будут фыркать по поводу любимых народом детективщиков и фантастов, огульно зачисляя все глянцевые обложки в дешёвое бульварное чтиво?..

В тот день писательница Жанна Осокина решила оставить снобово – снобам и действовать по принципу нобелевского лауреата Солженицына: «В таком случае я с вами – не коммунист! Я с вами – не русский!» [138] Да пускай они там хоть телефонную книгу постановят великой литературой считать. Она будет продолжать писать свои детективы. А умные мысли, которые захочет читателю сообщить, нанижет, как шашлык на шампур, на стержень приключений и переживаний своей героини.

Может, и это своё рассуждение о литературе куда-нибудь вставит. Если кстати придётся…

Обнюхав очередной пятачок газона, Чейз нашёл высокий кустик травы и сгорбился над ним, широко расставив задние лапы. При этом он оглянулся, ища глазами хозяйку. Как всегда в таких случаях, выражение «морды лица» у него было отчётливо застенчивое. Дескать, извиняйте великодушно – ничего при всём желании поделать не могу. Жизненная необходимость!

Рита передвинула из-за спины рюкзачок, который обязательно брала с собой на прогулки, и вытащила большой совок, всунутый в прозрачный мешочек. Пластмассовый совок был белорусского производства, предназначенный, согласно рельефной надписи, для «харчовых» продуктов. Рита всегда вытаскивала его в самом начале процесса и держала наготове, чтобы сразу убрать результат собачьих усилий. А то ведь народ у нас строгий, обязательно кто-нибудь прицепится. Развели, скажет, собак, земли за какашками не видать, детям играть негде…

Согласно Ритиным скромным жизненным наблюдениям, почти каждый из нас хоть что-нибудь да делает вкусно. То есть так, что всем прочим охота немедленно бросить иные дела и последовать благому примеру.

В частности, их с бабушкой сосед по коммуналке очень вкусно ел. Михаил Ардальонович вообще-то жил от пенсии до пенсии, выискивая в ларьках колбаску подешевле. Но когда он торжественно нарезал эту самую колбасу, чистил луковку, снимал с общей плиты котелок горячей картошки, доставал хлеб и – если была суббота – лихо крякал и подкручивал седые усы, откупоривая бутылочку пива… Право же, в самом изысканном и дорогом ресторане не способны были подать ничего более аппетитного, чем эта убогая колбаска под картошку и дешёвое пиво!

Что касается Ритиной бабушки Ангелины Матвеевны, то она необыкновенно вкусно укладывалась подремать после обеда. Рита всё сулилась с каких-нибудь гонораров притащить из комиссионки настоящий кожаный диванчик, но пока у них с бабушкой стоял в комнате самый обычный тряпочный, к тому же продавленный. И вот на этом ухабистом диванчике бабушка до того блаженно устраивалась, подтыкая старый клетчатый плед, что Рита не единожды забывала, с какой целью явилась в комнату, – и, смущённо блаженствуя, сворачивалась у бабули под боком…