В тихом омуте - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Платова cтр.№ 14

С трудом оторвавшись от Веньки, я отправилась в кухню и накапала ей успокоительного.

– Выпей. И пойдем поспишь. Глаза у тебя красные.

– Зеленые, – улыбнулась она, – зеленые, как у тебя…

Она заснула, держа меня за руку.

Спустя полчаса я осторожно выпростала кисть и наконец-то обрела свободу, – пусть и на короткий срок, теперь я понимала это.

"Что скажете?” – спросила я Ивана и Нимотси.

"Меняй квартиру, пол и страну проживания”, – посоветовал мне умерший Иван.

"Это клиника, ясно! Но с другой стороны – прилабунься к этим сумасшедшим жеребцам и хотя бы до климакса проживи в радостях группового секса”, – посоветовал мне уехавший Нимотси.

Я прошлась по комнате и сняла нашу фотографию, пришпиленную к обоям над письменным столом – пятый курс, я, Иван и Нимотси. Трезвые глаза. Том Вейте и Рей Чарльз – “Скатертью дорога, Джо!”.

А потом вдруг взяла ручку и расцветила себя на фотографии – новой прической, новым разрезом глаз и формой губ.

.Очень даже недурственно получилось, очень даже может быть, совсем другой человек – и меня тут же пронзила острая мысль, что сумасшествие вполне заразительно. Испугавшись этого, я спрятала фотографию в стол – от греха подальше.

Не хочу, не хочу, не хочу! Не хочу идти на поводу у этой девчонки. Проснется – умою, накормлю, вещи уложу – и “Скатертью дорога, Джо!”…

Но выпроводить не получилось.

Остаток дня она была мила и даже не вспоминала об утренней истории. А потом уселась на телефон – только для того, чтобы сообщить мне, что вышла на крупное издательство, где вполне реально выпустить какой-нибудь романчик в мягкой обложке.

– Именно! Криминальное трупилово-мочилово, тем более что за него прилично платят. Ты как. Мышь? Может, попробуем себя на ниве литературы?

Я поморщилась.

– А Фарик нам фактики подбросит. Есть у него знакомые ментярики, а у ментяриков – пара-тройка “глухарей” забавных всегда найдется.

– Глухарей?

– Или “висяков”. Нераскрытые убийства. Их так обыграть можно!

– Господи, и откуда в тебе такая страсть к изнанке жизни?

Венька подошла ко мне и обняла за шею.

– Это не изнанка жизни. Это жизнь. Но если ты не хочешь – мы вполне можем отказаться.

Больше всего мне не хотелось вступать с ней в дебаты, тем более что под окнами уже давно маячила машина Марика.

Несколько раз мальчики даже нетерпеливо посигналили, но подняться не решились.

– Тебе пора, – сказала я.

– Да, – подозрительно легко согласилась Венька, поцеловала меня в щеку и на минуту задержалась в прихожей – у своих вещей, так и не разобранных мной с утра.

Она порылась в них, достала вызывающего вида вечернее платье; этот Маленький кусок ткани, купленный специально для коррид в Доме кино и безотказно действующий на все мужское поголовье, вызывал во мне странные чувства – смутную зависть и вполне осознанный протест.

– Тебе нравится? – спросила Венька.

– Ты же знаешь, я терпеть его не могу. И тебя в нем терпеть не могу. Ты выглядишь как шлюха.

– Дешевая шлюха.

– Нет, не дешевая. Я этого не говорила.

– Ужасно тебя люблю! Все, пока!….Она разбудила меня посреди ночи, бесцеремонная, как всегда.

– Подарок!

И бросила на кровать маленький сверток.

– А дня нельзя было дождаться? – В который раз я пожалела, что дала ей ключи от квартиры.

– Вставай, вставай, соня!

– С ума сошла – три часа ночи!

– Три часа утра! Утра, а это две большие разницы. А в Америке вообще день Божий!

Я села в кровати – всклокоченная, злая, в наглухо застегнутой под ворот байковой ночной рубашке.

– Очень эротичное бельишко. От Кардена? – Венька смотрела на меня с нежной жалостью, соплячка.

– Ивановский суконно-камвольный комбинат.

– Ценю за патриотизм. Ладно, не сердись! Посмотри лучше, что я тебе привезла!

Я медленно открыла пакет двумя пальцами – не очень-то я доверяла Венькиным подаркам.

– Ну что, – она присела на краешек кровати, – узнаешь брата Колю?

…Это было точно такое же платье, даже расцветка та же – Венькина утренняя исповедь не была ни моим бредом, ни ее мистификацией: она действительно решила сделать меня своим блеклым отражением, своей недостающей половиной.

– Вставай и отправляйся на примерку, – в Венькином голосе прозвучали жесткие нотки.

– И не подумаю.

– Решила остаток жизни провести в байковой рубашонке?

– Не твое дело.

– Ну, пожалуйста… – она сразу же сменила тон, – ну, сделай это ради меня. Не понравится – разрежем его на новогодние гирлянды.

Легкая, невесомая кожа платья была здесь, под рукой, – она искушала меня неизведанностью другой жизни.

И я дрогнула.

Я взяла проклятое платье и шмыгнула в ванную. Там, закрыв глаза, я скользнула в него – так вор наудачу проскальзывает в чужую, оставленную без присмотра квартиру.

Я сосчитала до пяти, потом – до десяти, набрала воздух в легкие, толкнула дверь и предстала перед Венькой.

Венька тоже успела переодеться в платье.

– Ну, где тут зеркало! – громко, чтобы скрыть стеснение, спросила я.

– Зачем? – Она стояла против меня, зажмурившись от удовольствия, довольная произведенным эффектом. – Зачем? Я – твое зеркало! Мы ведь здорово похожи. Я знала, что мы похожи, я чувствовала – вот, смотри!

– Я не хочу быть твоим отражением!

– Тогда я буду твоим отражением, – яростно прошептала она в ответ.

– Нет, – это прозвучало сомнительно; за всю свою двадцатишестилетнюю жизнь я не научилась говорить ни “нет”, ни “да” – никто не требовал от меня никаких решений.

…Она схватила меня за руку – смотри! И бесстрастное зеркало в прихожей вдруг высветило две почти одинаковые фигуры, одинаковые волосы, даже головы мы склонили одинаково – идеальный симбиоз. “Мышь! Может быть, ты тоже потеряла в детстве сестренку-близнеца?”… Но спросить было не у кого – мама умерла пятнадцать лет назад, а с отцом я так и не научилась находить общий язык.

А потом я поняла, что это легкомысленно-стервозное платье в общем-то идет мне, нужно только не бояться. Но сил не бояться – не было: слишком долго я прожила в коконе собственной безликости, в тени других людей.