В тихом омуте - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Платова cтр.№ 107

Все было так стройно, так понятно, и вот теперь я в одночасье превратилась из охотника в дичь – стоило только этому треклятому фээсбэшнику – а сейчас я уже не сомневалась в этом – выйти из подъезда Туманова. Не хочу, не хочу об этом думать… Не хочу. О чем-нибудь менее опасном – о портрете, который пишет Серьга, осталось всего два сеанса; о глиняной миске с бандеркльяс, о возможной карьере на телевидении, о том, что официант-тореро Родик немного картавит, – но только не об этом.

…Измотанная внезапными и такими реальными подозрениями, я добралась до дома, расплатилась с шофером мятым шариком денег, завалившимся за подкладку, – и заснула тяжелым сном, даже не сняв платья.

Мне снился Олег Васильевич, следивший за мной из-за угла: в руках у него был зажат пистолет, которым я убила Сирина, я физически ощущала тяжесть вороненой стели. И Володька, рисующий что-то куском угля на расстеленных на полу листах. Даже во сне я боялась взглянуть на рисунки.

Ладно, пусть так.

Негромкий отрывочный сон, как ни странно, восстановил мои силы, и я проснулась с отчаянной решимостью выяснить все у самого Олега Васильевича, затянуть его на чашку кофе – пусть кофейная гуща сама скажет, что же я видела прошлой ночью на самом деле. Глупо прятаться по углам – нужно пойти напролом. В конечном итоге он многим обязан Греку, а Грек многим обязан мне…

Страстно желая, чтобы Олег исчез из моей жизни навсегда, а все связанное с ним оказалось бы дурным сном, я набрала его номер телефона.

Долгие гудки. Никого нет дома.

Самое время выглянуть на улицу – не стоит ли под окнами его потасканная “Шкода”, замаскированная еловыми ветками.

Но машины не было.

Затем я позвонила Володьке – без задней мысли, в рамках наших вчерашних поспешных договоренностей. Но и здесь меня ждало разочарование – длинные гудки.

Насчет Туманова я не переживала – он должен был заехать за мной в час. В два нас ждали на телевидении, а учитывая московские пробки, такой запас времени был минимальным.

Когда он не приехал ни в десять, ни в пятнадцать минут – я серьезно забеспокоилась: при всей своей вызывающей богемности Володька никогда не опаздывал на деловые встречи – это было его стилем. Он как-то сказал, что своей относительно успешной карьерой обязан этому педантичному умению приходить секунда в секунду. Чуть раньше – и ты станешь униженным просителем. Чуть позже – ненадежным человеком…Телефон Туманова по-прежнему молчал.

Проклиная все на свете, я взяла машину и благополучно добралась до офиса этой амбициозной телекомпании вовремя. Меня встретил угрюмый охранник, тотчас же возникло маленькое недоразумение – ни фамилии, ни должности вчерашнего Володькиного визави я не знала: только довольно тяжеловесное имя Эдуард и усы в качестве визитной карточки.

Наконец после нескольких бесплодных разговоров по внутреннему телефону я вышла на Эдуарда, он спустился ко мне, и мы поболтали некоторое время в маленьком кафе. Мне пришлось занять оборону – Эдуард нелестно отозвался о Володьке и подивился его легкомыслию: сегодня должен быть обговорен предварительный контракт. Я ничем не могла ему помочь.

Смирившись с тем, что Туманов не приедет, Эдуард рассказал мне несколько дежурных телевизионных историй, церемонно поцеловал руку на прощание, восхитился клубом и выразил готовность встретиться еще – а теперь простите, дорогуша, дела, дела!..

Я покинула офис, оставаясь в неведении – куда мог запропаститься Володька? Вчерашнее потрясение было очень ощутимым, я сама видела это, но и перспективы – собственной перспективы – нельзя терять. Я помнила наш разговор в машине – тогда Володьке казалось, что это самое серьезное предложение, которое он получил за последнее время. Сейчас он ничего не решал, все решат за него и только после моего вечернего звонка. Такое поразительное легкомыслие шло вразрез с тем, что я успела узнать о Володьке.

Впрочем, не это сейчас было главным. Телефонный звонок.

Мне нужен был мужик, который поговорит по телефону с теми, кто стоит за Володькой, – а в том, что они обязательно будут страховать его, я не сомневалась. Тот вариант, который казался мне единственным до последней ночи – использовать в качестве наживки Олега Васильевича, – выглядел теперь проблематичным. Если я решу использовать его – нужно играть в открытую. Для этого у меня не было ни времени, ни сил. И этого я не хотела больше всего. Что я, в сущности, знала об Олеге? Друг Грека – да, симпатичный парень – да, гадание на кофейной гуще – да. Но слежка за мной?..

Утренний порыв казался мне теперь бессмысленным, я поздравила себя с тем, что не дозвонилась Мари-лову.

Но тем не менее никого другого не было. Серьгу я отмела сразу – его въевшийся во все поры неистребимый марийский акцент, характерный тембр голоса сразу выдали бы его с головой, тем более что он приятель Володьки и хорошо известен Александру Анатольевичу. Официанта Родика, который оказывал мне недвусмысленные знаки внимания, я забраковала по тем же признакам – плюс легкая картавинка, плюс работа, которую он вряд ли согласится потерять, плюс телефон Туманова, который наверняка ему известен…

Никаких других кандидатов у меня не было. Разве что подцепить какого-нибудь мужичка на улице, сунуть ему денег и бумажку с текстом о назначении встречи – пара предложений никого не затруднит. Это выглядело по-дилетантски, но вполне могло сработать. А потом я прослежу за теми, кто приедет на встречу…

Запутавшись в своих построениях, я малодушно решила, что до указанного в письме времени еще далеко. А решив – направилась в клуб. Возвращаться домой не хотелось.

Я шла по Садовому кольцу – через Склиф и Дом военной книги. Когда-то там был неплохой букинистический отдел; там я прикупила набор хорошо выполненных солдатиков в подарок Ивану – танковая обслуга вермахта, и Военно-морской словарь для себя. Куда он делся потом, я не помнила… А если идти и идти, то можно выйти к Курскому вокзалу, откуда уходят поезда в мой родной город. В котором меня нет и никогда уже не будет: там живет отец, и лежат в нижнем ящике полированного секретера мои немногочисленные детские фотографии и школьная выпускная, я в полуразвязанных бантах, третья во втором ряду, на фоне сирени и чертовых красавиц подруг – и на них другое лицо, другое лицо… Я спросила у случайного прохожего, который час, – до отхода поезда в мой родной город, к затянутым ряской лиманам и приземистым домикам из известняка, оставалось чуть больше сорока минут.

Поезд уйдет без меня, без меня он будет уходить и уходить каждый день…

Когда я приехала в клуб, меня встретила пронзительная тишина – должно быть, она всегда такая, полусонная, как полночная любовница в это время суток; но сейчас в ней было что-то настораживающее, как будто ангелы потрескивают своими стрекозиными крыльями – все проходит, все проходит.

Я не увидела на входе тяжелого матадорского плаща швейцара, а в холле не было охранников, только картины, почему-то потускневшие. Я нашла всех в большом зале, сидящими за гостевыми столиками; никто не сидел отдельно, все сбились в маленькие группки по несколько человек. Лица у всех были исполнены значительности и скорбного нетерпения, они мгновенно постарели и растрескались, как на старых фресках; мужчины стали похожи на женщин, а женщины – на мужчин. Даже обычно глубокий светло-вишневый цвет стен казался тусклым.