Принц с опасной родословной - читать онлайн книгу. Автор: Мария Жукова-Гладкова cтр.№ 35

– Юль, разделай борца с коррупцией, – опять попросили мужики. – Или хотя бы его доченьку…

– А вы мне оформите разрешение на интервью с Ящером? – посмотрела я на Андрея, потом на других. – Я его мнение спрошу о бывшей возлюбленной. А потом дам попеременно ее слова и его.

Андрей кивнул в задумчивости. Что-то его явно беспокоило. Он протянул руку к телефону, набрал номер Сан Саныча и спросил у того, смотрел ли он сегодняшние передачи.

– Про Светлану Александровну? – усмехнулся Сан Саныч: Андрей поставил телефон на громкую связь, чтобы все слышали. – А как же! Она же у меня сегодня была в очередной раз и предупредила, что «подключила общественность и прессу».

– Неужели Астахов имел с ней дело? – продолжал Андрей. – Я тут подумал…

– Какое-то время имел, Андрюша, – устало ответил Сан Саныч – Почему – ума не приложу. – Сан Саныч также считал, что Светка с ее талантами могла бы с успехом возглавить какую-нибудь народную дружину. Жаль, советские времена миновали.

«Может, тут дело в папе?» – подумала я и решила для себя, что семейкой Ковальчук мне на самом деле стоит заняться.

Иван Захарович, сидя в своей любимой позе отдыхающего тюленя, внимательно выслушал доклад подчиненных.

– Малявы он, конечно, не сохранил? – уточнил у Лопоухого.

– Уничтожил сразу же. Но малявы были. Наш человек подтвердил.

– Список тех, кто в ту ночь и в тот день ходили в «Кресты», есть?

Кактус протянул шефу бумагу.

– Или Юлька, или депутат Ефимов, – задумчиво произнес Иван Захарович, ознакомившись со списком. – А вы, орлы, что думаете?

– Смирнова, – сказал Лопоухий.

– Ефимов, – отчеканил Кактус.

В пятницу утром позвонил Сухоруков и спросил, как я насчет того, чтобы наведаться в один известный в Питере ночной клуб. Я, признаться, в нем никогда не была: не моя специфика (в смысле работы) и не по моим деньгам (в смысле отдыха). Любовников, которые могли бы туда свести, тоже на пути не попадалось, обычно водили куда попроще. И вообще я предпочитаю с любовниками общаться в домашней обстановке.

– Вы меня приглашаете поужинать? – уточнила я у Ивана Захаровича, хотя ожидала, что Сухоруков заготовил какую-нибудь очередную пакость. Только бы наш холдинг оставил в покое. Не хочется, чтобы коллеги из-за меня страдали. Ведь в наше время закрыть любое издание или канал – не проблема. Ну, например, из соображений пожарной безопасности. Или хотя бы арестовать один тираж – как предупреждение. И это уже делалось, правда, к счастью, пока не с нами.

– Нет, там презентация.

– Что теперь строить надумали? Все-таки тоннель под Невой? С Арсенальной набережной на Робеспьера? Поезда там пустить не хотите, как под Ла-Маншем? Брать за проезд деньги, пускать их потом на содержание заключенных. Сами знаете, как в тюрьмах кормят. И вообще почему еще никто никогда подкоп в «Кресты» не делал?

– А это мысль… – медленно и задумчиво произнес Иван Захарович. – Но начинать с Робеспьера. Оттуда копать. Из-под сфинксов, например. В тумбах полости проделаем. А еще лучше из какого-то здания работать. Поезда – лишнее. Люди сами дойдут. Пешочком. Достопримечательность будет только для избранных. Не для туристов. Так-так… Мысль, Юля! Молодец! Я ее детально проработаю. Будет ребятам ход, чтобы на волю выйти. Ну там хотя бы в ресторанчик сходить, покушать, в казино поиграть, по девочкам пробежаться. Людям же отдыхать надо, правда?

Затем Иван Захарович стал серьезным и объявил: в ночной клуб я сегодня иду не развлекаться, а работать (я и не сомневалась). Иду одна. Приглашение он мне перешлет с кем-то из своих людей. Одеться в вечернее, причем самое дорогое.

– Если хотите, чтобы я шла в ночной клуб, так пришлите какую-нибудь шмотку, соответствующую выбранному вами имиджу.

– Пришлю, – Сухоруков воспринял мое пожелание как само собой разумеющееся, а я-то беспокоилась… – И парик надень. Парик тоже пришлю. Физиономию сама намажешь. И Татьяна поможет. Чтоб тебя не узнали.

В клубе мне было велено держать глаза и уши открытыми, диктофон не отключать ни на секунду и фотографировать, когда появится возможность. – Сухоруков пришлет также и фотоаппарат с прибамбасами, позволяющими снимать в темноте. Но тем не менее Иван Захарович больше всего рассчитывал на мои глаза и уши. Велел сообщить ему, кто там сегодня появится и, главное, кто с кем будет общаться.

– А сами чего не идете? – уточнила я.

– Не твоего ума дело. Я тебе такой материал для репортажа даю, что другая журналистка уже описалась бы от радости, а ты еще вопросы задаешь. Туда больше ни одна не попадет. Никто приглашения не получит. Кстати, ты там никому не представляйся. И не попадайся на глаза тем, кто может тебя узнать и в парике. Ну там по голосу, например. По повадкам. Я бы тебя, кстати, узнал, с любой рожей. Но другие тебя еще не так хорошо изучили. Любовников твоих бывших там быть не должно. Герои репортажей, правда, будут. Хотя у нас полгорода – из тех, с кем я общаюсь, – герои твоих репортажей. Но они с тобой общались, только когда ты у них интервью брала, поэтому если с расспросами лезть не станешь… А внешность для женщины – понятие относительное. Постарайся, и будем надеяться, что тебя оттуда не вышвырнут на твою тощую попку.

– А и такой вариант не исключен?

– Если будешь разумна, то все обойдется.

– Когда я бывала разумна?! – вздохнула про себя. В особенности в том, что касается сбора фактуры. Журналистика – это все-таки состояние души. Я, как полная идиотка, соглашаюсь на такие авантюры, про которые нормальный человек даже подумать не может. Куда я только за свою жизнь не ввязывалась… Пашку, как я поняла, взять нельзя.

Затем я вспомнила про любимую соседку и не менее любимых ею пресмыкающихся и уточнила, нельзя ли сделать приглашение и на Татьяну.

– Нельзя. По возрасту и фигуре не подходит.

– Куда не подходит?

– Для этой презентации. Ты, кстати, тоже старовата, но все-таки ближе к нужной возрастной группе и тощая. Комплексов у тебя нет, я надеюсь?

– Насчет конкуренции с моделями? Я так понимаю, что это они там будут дефилировать? Нет, таких комплексов нет. Я радостно представляю будущее: их и свое. Внешность у них увянет – и куда? А писать можно и в сорок, и в пятьдесят. И даже в семьдесят. Мемуары, например, вспоминая бурную молодость, часть которой прошла рядом с вами. Но спасибо, что предупредили.

– Я тут, кстати, подумываю попросить тебя написать мою автобиографию, – задумчиво произнес Сухоруков. – Мои воспоминания могут обогатить мир.

– А вам не кажется, что автобиографию…

– Скажи мне, кто из известных людей сам писал свою автобиографию? – удивленно спросил Иван Захарович. – Ты думаешь, наши политики сами опусы сочиняют? Тогда на черта им столько помощников?