Психоз - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Соломатина cтр.№ 54

– Ты права. Я даже рифмы эти свои ему не смогла рассказать… Вдруг рассмеётся?

– С другими тебя это не заботило.

– Меня другие не заботили.

– Ладно, он тоже хорош. Полюбилась баба – хватай и беги. Смирение – самая паскудная форма тщеславия. Особенно – мужского.

– Не передёргивай старика Ларошфуко. У него была скромность. И точно не было слова «паскудная».

– Это потому, что наверняка неправильно перевели… Ни о чём тебя так и не спросил твой Митя?

– Нет. Было такое ощущение, что слова уже близко, но… Вдруг как посмотрит в глаза – и весь мир кружится… И просто молчит. Отчаянно так молчит. Возьмёт себя в руки – и снова… танцует.

– А потом?..]

А потом, когда Сашка включила телефон, пришло сразу несколько сообщений. От просто Вовы: «Где ты шляешься?» и «Дрянь, если опять «командировка» – пеняй на себя!» И от дяди Серёжи: «Детка, я так соскучился, завтра прилетаю, очень хочу тебя видеть. Целую». А я… смеясь, брожу ПОД

И НАД

И лабиринт нам не сват и не брат.

Бояться встречи с Минотавром

И умереть от голода —

Было бы забавно,

И летучих мышей увидеть отраду,

Когда порвется нить Ариадны.

Интересен был бы, наверное, также,

Укус змеи.

Все мои корабли

Сожгли те, кто считает

Себя моими врагами.

Что ж, остаётся только

Пойти сквозь стены.

Ведь для того, чтобы летать по воздуху,

Нужен простор

И совсем другая музыка…

Владимиру Викторовичу Сашка настрочила: «Ночую у Ирки. Ожидая тебя, можно сдохнуть, воскреснуть и снова сдохнуть». Сергею Валентиновичу просто послала смайлик. Дмитрий Югов тактично отошёл в сторонку.

«Ну да. Захочет – сама расскажет. Всё правильно. Наверное…»

– Я предпочитаю не знать, чем бешено ревновать. Захочешь – сама расскажешь. Решаешь ты, – он легко поднял её на руки. – Куда вас отнести, юная леди? К дому упрямой старухи Юговой, ко второму подъезду?.. У тебя испортилось настроение, Сашенька? Прости, кажется, это именно я его тебе испортил.

В такси они ехали молча. Но её руку он не выпускал.

Проводил ровно до подъезда.

– Завтра я позвоню.

– Я буду ждать…

А на круглой бордельной постели никого не ждал просто Вова. И просто храпел. Сашке было некуда идти. Дмитрий Югов той ночью ей ничего не предложил. А она, как и положено любой уважающей себя психованной суке, утопила архетип ясности в глубокой мути сознания.

«Все уважающие себя психованные суки больше смерти боятся отказов. Чего ещё? Например, выглядеть глупо. А как ты сейчас выглядишь? Глупее некуда. Крепко спящий просто Вова и тупая дура Санечка… Здра-авствуйте, Василий Пименович!»

Сашка вышла на балкон и, прикуривая одну от одной, встретила рассвет. Было прохладно. Погода, взглянув на календарь, опомнилась. Сентябрьские ночи. Ранняя осень.

«Раненая. В голову… Ах, Василий Пименович, если умирать – так умирать до морозов. Потом закапывать тяжело. Впрочем, на всякий случай надо написать завещание с указанием меня, Александру Ларионову, кремировать. Надеюсь, к тому моменту, как моя телесная оболочка покинет этот бренный мир, мне будет что завещать, кроме пепла. И – главное – кому. Пожалуй, сегодня впервые я захотела ребёнка. Не вообще ребёнка. А ребёнка от Мити Югова… Забудь. Он мог бы и…»

На другом конце города Дмитрий Югов в своей почти пустой квартире с остервенением колошматил подвешенную к потолку вместо люстры боксёрскую грушу. Серия за серией, серия за серией, без передыху. По нему градом катился пот. В завершение каждой очередной серии он выкрикивал такое, что услышь это та прекрасная девушка – не в жизнь бы не поверила, что ещё недавно именно этот молодой мужчина рисовал ей в блокноте лёгкими штрихами «аристократа, сливающегося с тростью». И рассказывал про кролика, бегущего по ничейной земле. Старичок эрдель Фёдор осуждающе вздыхал в глубине коридора.

– Перестань ворчать, старый ханжа! Тем более что из нас двоих именно я вот это самое существительное с вот этим самым прилагательным. Я!!! А вовсе не она!

Лучше московской осени может быть только следующая московская осень.

«Дожи́ли – и то хорошо!»

А ещё лучше – подмосковная.

В неизбежно наступившем утре понедельника Сашка позвонила Грабовской и попросила отмазать от службы. Отключила телефон и поехала за город. Где ещё подумать о жизни, Вселенной и вообще, как не посреди начинающегося разноцветья перелесков. Где в будние дни – никого. Где… Окрестных сел безмозглые просторы,

Окрестных кущ осенних грибизна,

Окрестных баб платки с прямым пробором.

Такая вот Россия – не Москва.

«Электричка в одиночестве – это не только страшно, но и хорошо… Электричка из воскресенья. Воскресенье – не воскресение, Санечка, а день первый, не так ли?»

И он начался со скандала. Просто Вова проснулся, разумеется, не в настроении. Потому что: а) Санечка где-то шлялась всю ночь! и б) посмела звуками своей жизни его разбудить.

– Я должна была сидеть мышкой и немо восхищаться твоим сном?

– Могла просто прилечь рядом, – неожиданно мягко и ласково сказал он.

«Как всегда «неожиданно». Оксюморон… Знаем мы эти ваши «резкие» переходы, Владимир Викторович. Но больше я на эти “качели” не введусь. Будь осторожнее, Санечка! Сейчас он начнёт то, что начнёт. У него всегда после скандалезного ора неудержимая потребность в сексе!»

Скандал был для просто Вовы лучшим афродизиаком.

«Психоэмоциональный садизм?..»

«Правильная девушка» непременно бы выбежала без шапки в ночь холодную, расхристанная и простоволосая, но не отдалась бы «супостату». Или, схватив в руки кинжал или саблю, возопила: «Не приближайся! Иначе я убью себя!» Но, во-первых, было московское прозаическое сентябрьское утро, Санечка была не расхристанная, а как раз только-только привела себя в порядок. А после ванной она бывала необыкновенно хороша – нежно-розовая, с зачёсанными назад мокрыми волосами. А уж после вчерашней приятно-бессонной ночи она просто вся светилась… Иным прелестницам стрессы лишь добавляют одухотворённости. Особенно – приятные стрессы. Ни кинжала, ни сабли поблизости не было, а хватать в руки единственный тупой столовый нож… Его сперва разыскать надо. Да и Сашка была самой обыкновенной неправильной девушкой. Поэтому и занялась с просто Вовой тем, чем занялась.

«И, что самое омерзительное, – получила своё удовольствие!»

Слава богам, после этого он быстро испарился из квартирки, пробурчав что-то невнятное про дела. А то мог бы и дальше завалиться спать прямо тут, на эту самую кровать-«шарлотку». Так что Сашка была ему благодарна. Она приняла душ, сварила себе кофе и обнаружила на сосновом столике некоторую сумму денег.