Худшее из зол - читать онлайн книгу. Автор: Мартин Уэйтс cтр.№ 19

Как всегда, со всех сторон посыпались одобрительные возгласы, раздались аплодисменты. Майки, улыбаясь всем, дождался, когда шум стихнет, потом закончил:

— И пятая, заключительная сцена. Картер и Гленда. Помните его слова: «Я знаю, на тебе сейчас красное белье»?

Отдельные одобрительные возгласы, понимающие смешки.

— Затем мы вернемся к «Отелю у моста», где станем свидетелями последней сцены нашего тура и выпьем по кружке пива.

Он снова оглядел группу, подождал несколько секунд, потом спросил:

— Есть вопросы?

Сначала молчание, потом, когда он уже собрался вести группу дальше, кто-то подал голос:

— Да, есть. Каково это — убить человека? Как себя чувствуешь, когда убиваешь?

Майки невольно дернулся и тут же обернулся. Слова прозвучали настолько неожиданно, что он отшатнулся, как от пощечины.

— Что? Кто задал вопрос?

Смешок на этот раз — то ли от некоторого смущения, то ли от предвкушения леденящего кровь признания, затем тот же голос произнес:

— Я спросил: человека каково убить?

Майки вдруг стало очень жарко. Он почувствовал на себе любопытные выжидающие взгляды. На него смотрели даже оба актера — они и сами давно хотели задать этот вопрос, да только не осмеливались.

В группе возникло волнение — Майки это тоже почувствовал. Вот оно, будто говорили их глаза, настоящее преступление. Не какие-то там артисты, подражающие звездам Голливуда, которые бандитов только играют!

Внутри все перевернулось.

Он нашел глазами спросившего, смерил взглядом. Говорок выдавал в нем столичную штучку, жителя юга Англии. Самодовольство во взгляде — хорошо питается, гад, и, наверное, получает хорошее образование. Мог бы в таком случае одеться поприличнее.

Майки не отрываясь смотрел ему прямо в глаза.

Студент нервно хохотнул.

Публика ждала.

Взгляд Майки еще больше посуровел, внутри закипала злоба. Как же ему захотелось не просто проучить этого придурка, а хорошенько пугануть. Показать ему, что может произойти, если открываешь рот, чтобы задать отсидевшему за убийство такой идиотский вопрос. Избить до полусмерти прямо на глазах у всех этих зевак. Чтобы он больше никогда в жизни не посмел так поступить. Всех проучить.

Студент, похоже, не на шутку перепугался.

Но Майки только вздохнул, отвел глаза в сторону, покачал головой. Нет, он не может так поступить. Не желает переживать все это заново.

— Хуже и быть не может, — произнес он. В голосе не было и намека на металл, которого так жаждала публика.

Лишь сожаление и печаль.

Студент отвернулся — слава богу, этот тип перестал на него таращиться.

Майки оглядел присутствующих. Они ждали от него другой реакции. Он их подвел. Не оправдал надежд.

Ему было на это наплевать.

— Итак, — он пытался придать голосу легкости, но слова звучали скучно и бесцветно. — Пройдемте на площадку выше: ресторан. Посмотрим, как разворачиваются дальнейшие события.

Толпа, почувствовав, что накал в атмосфере исчез, потеряла интерес к экскурсии и лениво потянулась по эстакаде.

Майки пропустил всех вперед и последовал за группой.

Тернбулл смотрел на сидевшую перед ним женщину. В сердце шевельнулась жалость. Как сержант сыскного отдела полиции Нортумбрии, он хорошо знал, что такое профессиональная беспристрастность, и, как правило, ее проявлял. Но симпатичная девушка с покрасневшими глазами, которая смотрела на него с надеждой и искала в нем поддержки и утешения, представляла собой идеальную мишень. А ему она сейчас была очень нужна.

Мир для Тернбулла имел только два цвета: белый и черный. В нем были жертвы. И благородный сыщик — он сам. В этом мире были преступники, которых надо ловить. Это делает он. Любой, кто встает на пути, оказывается их пособником. Он гордился собой. Только белое и черное — никаких полутонов, вплоть до выбора одежды. Белая рубашка, черный костюм. Белое и черное — как форма футболистов «Ньюкасл-Юнайтед». Его часто принимали за фаната команды.

Он придвинулся к краю дивана, придал лицу сочувственное выражение, галстук с черно-белыми шашечками выбился из пиджака. Говорила в основном его старшая по званию напарница — инспектор Нэтрасс. Он же время от времени кивал, чтобы показать, что внимательно слушает.

Нэтрасс, с приземистой коренастой фигурой и внешне, с его точки зрения, совершенно неинтересная женщина (вполне может быть, что она лесбиянка), говорила успокаивающим голосом — таким голосом обычно сообщают о чем-то плохом или говорят, когда сообщать не о чем — плохие новости или никаких новостей. В этом случае сообщать было не о чем.

— Он промелькнул на экране камеры видеонаблюдения на вокзале Ньюкасла, а потом его зафиксировала такая же видеокамера на вокзале Кингс-Кросс в Лондоне. К сожалению, мы пока больше ничего не нашли. — Она подалась вперед, глядя собеседнице в глаза. — Вы можете предположить хотя бы, почему он там оказался?

Кэролайн Хантли вздохнула. А Тернбулл вдруг представил, как, наверное, еще неделю назад текла ее жизнь: утром на работу в банк, где она возглавляет службу персонала, обед в ресторане с молодым человеком, вечерами — с подругами, дома вечером — фильм на DVD под бокал вина и плитку шоколада. Двухнедельный отпуск где-нибудь в Греции или Португалии. Обыкновенная жизнь. Нормальная. Жизнь, в которой нет места ночным кошмарам.

Бедняжка изо всех сил пыталась держать себя в руках, но ее выдавали трясущиеся пальцы, которыми она теребила край газеты на столе перед собой, превратив его в лохмотья, немытая голова с длинными светлыми волосами и несвежая одежда — она не меняла ее, наверное, уже пару дней. И все же она хороша собой, а эта трагедия, думал Тернбулл, делает ее еще привлекательнее.

Она покачала головой:

— Нет… Он никогда… нет…

— Мы разговаривали с его коллегами на работе, — вставил Тернбулл, — но они тоже не могут нам ничего сообщить.

— Разве… — Кэролайн не отрываясь смотрела на газету со статьей о поисках пропавшего ученого. — Говорят, при поиске пропавших без вести первые двое суток самые важные. Это правда?

— Правда, но это вовсе не значит, что вы должны отчаиваться. Мы делаем все возможное, чтобы найти вашего отца, — сказала Нэтрасс.

Кэролайн кивнула. Он отсутствует вот уже два дня. Никаких следов, кроме этого видеоизображения на вокзале Кингс-Кросс. Никаких намеков на то, куда он мог отправиться. Дочь пребывала в отчаянии.

Тернбулл осмотрелся: и современно, и уютно. Повсюду вазы с увядшими, правда, цветами.

Он заметил возле телевизора большую фотографию в рамке. Кэролайн, Колин Хантли и какая-то женщина, очевидно ее мать. Лица людей на снимке светятся радостью, глаза будто говорят, что у них замечательная семья, они живут, не нарушая закон, и в их жизни ничего плохого не может произойти. И вот нате вам: мать умирает от какой-то жуткой формы рака, отец исчезает, а дочь сидит сейчас перед ними.