Барчестерские башни - читать онлайн книгу. Автор: Энтони Троллоп cтр.№ 92

— Ну, так возьми гнедого,— сказала неукротимая мисс Торн.

— Ему вчера дали лекарство,— ответил Уилфред.

— Так Вельзевула! Я только что видела, как Питер его прогуливал.

— Милая Моника, у него такой бешеный нрав, что я и так с ним еле справляюсь, а при виде этой вертушки он убьет и себя и меня!

Вертушка! И это — о ристалище, в которое она вложила столько любовной заботы, об игре, которую она приготовила для развлечения могучих йоменов, о забаве, которую возвысила любовь стольких их предков! Как тяжко было ей услышать такое слово из уст ее собственного брата. Во всем мире их осталось только двое, и мисс Торн всегда тщательно следила за тем, чтобы не раздражать брата — это было одно из правил, которыми она руководствовалась всю жизнь. Она часто страдала от его равнодушия к освященным стариной британским обычаям, но страдала молча. Согласно ее взглядам, никто не смел поучать главу рода в его собственном доме, а она всегда следовала своим взглядам. Но теперь мисс Торн подверглась тяжкому испытанию. Ее морщинистые щеки вспыхнули, в еще ясных глазах запылал огонь, и все же она промолчала. Но твердо решила больше не говорить с братом в этот день о ристалище.

Она продолжала пить чай в безмолвной печали и с горьким сожалением думала о тех славных днях, когда ее знаменитый предок Элфрид победоносно защищал свой замок от нормандского разбойника. Но ныне этот дух угас в их семье и лишь одна бесполезная искра еще горела в ее груди. Да и она сама... разве она не готовилась принять у себя потомка этих самых нормандцев, чванную графиню с офранцуженным именем, которая будет думать, что сделала Уллаторну великую честь, вступив в его врата? Можно ли было ожидать, что высокородный Джон, сын графа Де Курси, выедет на ристалище в обществе йоменов-саксов? Так как же она может требовать от своего брата того, чего не станут делать его гости?

На мгновение она вдруг усомнилась в разумности своих убеждений. Быть может, народы, волей судеб обитающие на одной земле, должны уступать друг другу и перенимать обычаи друг друга. Быть может, после пяти с лишним веков тесного общения нормандцы не могли остаться, нормандцами, а саксы — саксами. Быть может, все ее соседи мудрее ее. Такие смутные подозрения не раз овладевали мисс Торн и повергали ее в печаль. Однако ей и в голову не приходило, что дорогие ее сердцу состязания с копьем были лишь видоизмененной забавой нормандских рыцарей, приспособлением благородных турниров ко вкусам и привычкам йоменов-саксов. Она этого не знала, и было бы жестоко открыть ей правду.

Мистер Торн увидел у нее на глазах слезы и раскаялся в своих необдуманных словах. И для него уважение к прихотям сестры было непреложным законом, хотя, быть может, он соблюдал эти неписаные правила не столь свято, как она. Однако, спохватываясь, он всегда очень огорчался, что нарушил их.

— Милая Моника,— сказал он.— Прости меня! Я не хотел сказать ничего дурного об этой игре. Говоря о вертушке, я имел в виду только свой возраст. Ты забываешь, что я уже не молод.

— Но ты и не стар, Уилфред,— ответила она, утешенная его извинением, и улыбнулась, хотя слезинка еще блестела на ее щеке.

— Будь мне двадцать пять лет или хотя бы тридцать,— продолжал он,— я был бы рад состязаться на ристалище весь день.

— Но ты охотишься и ездишь верхом! А раз тебя не пугают канавы и изгороди, то ты прекрасно мог бы поразить и мишень!

— Когда я на охоте скачу через изгороди, милая Моника,— что, поверь, бывает очень редко,— мне вслед не летит мешок с мукой. Ну, подумай сама: как я поведу графиню к столу, если у меня весь затылок будет в муке?

Мисс Торн промолчала. Ей не понравилось это упоминание о графине. Мысль о том, что рыцарские забавы в Уллаторне приносятся в жертву даме из рода Де Курси, не могла не уязвить ее. Но она увидела, что настаивать бесполезно. Мистеру Торну было дозволено не появляться на ристалище, и мисс Торн возложила все надежды на одного своего юного рыцаря, к которому была чрезвычайно расположена, ибо он, как она часто говорила, был примером для всей нынешней молодежи и образчиком настоящего английского йомена.

Речь шла о старшем сыне фермера Гринакра, который, будем откровенны, еще в детстве раскусил характер мисс Торн. Мальчишкой он постоянно получал от нее яблоки, карманные деньги и прощение за свои многочисленные проделки, а теперь ему даровались не менее ценные привилегии и иммунитеты. В сентябре ему дозволялось день-два стрелять фазанов, он выезжал лошадей помещика, получал отводки фруктовых деревьев и цветочные луковицы и только один имел право ловить рыбу в маленькой речке. Он обещал приехать верхом на отцовской лошади и первым выступить на ристалище. Остальные, разумеется, последуют примеру Гарри Гринакра. Молодые Лукелофты могут задрать носы, но прочие юноши Уллаторна также захотят показать свою ловкость. Итак, мисс Торн решила обойтись без благородных Джонов и Джорджей и, подобно своим предкам, положиться на доблесть и мышцы прирожденных уллаторнцев.

Часов в девять низшие сословия начали собираться на выгоне и в парке под надзором мистера Пломаси, а также старшего садовника и старшего конюха, которые были приведены к присяге в качестве его временных помощников, обязанных наблюдать за порядком и поощрять игры. Большинство наиболее юных обитателей округи, полагая, что кашу маслом не испортишь, явились в очень ранний час, и когда наконец ворота отворились, дорога между домом и церковью была уже запружена гостями.

И тут возникло новое, весьма тяжкое затруднение, которое, впрочем, мистер Пломаси предвидел заранее, а потому подготовился к нему. Кое-кто из тех, кто желал вкусить от гостеприимства мисс Торн, без должной щепетильности отнесся к предварительной церемонии приглашения. Решив, что о них забыли случайно, они вместо того, чтобы обидеться, как на их месте обиделись бы более знатные особы, добродушно простили эту невежливость и в знак прощения явились к воротам в праздничных нарядах.

Однако мистер Пломаси прекрасно знал, кто приглашен, а кто нет, хотя и преградил путь не всем неприглашенным. “Не будьте слишком придирчивы, Пломаси,— предупредила его мисс Торн.— Особенно с детьми. Если они живут поблизости, то пускайте их”. Выполняя это распоряжение, мистер Пломаси впустил в парк множество обрадованных ребятишек и нескольких принаряженных девушек, которые пришли с кавалерами, хотя и не имели к поместью никакого отношения. Ио с горожанами он был неумолим. Немало барчестерских подмастерьев пыталось открыть себе путь, смиренно ссылаясь на то, что они, дескать, всю неделю спины не разгибали, трудясь над седлами и сапогами для Уллаторна, или готовили лекарство для лошадей, или помогали рубить туши для кухни. Подобные претензии во внимание не принимались. Мистер Пломаси ничего не знал ни о каких городских подмастерьях, ему было велено пускать арендаторов и работников, и никого больше, мисс Торн не собиралась принимать у себя весь Барчестер — и прочее в том же духе.

Тем не менее, к полудню стало ясно, что все эти меры предосторожности оказались тщетными. В парк проникли почти все, кто пожелал, и хранители оберегали теперь столы с яствами. Впрочем, многие неприглашенные и тут умудрились захватить себе местечко, так как их изгнание было бы сопряжено с шумом и суматохой, которых не стоили ни место за столом, ни угощение.