Она давно заставила себя не вспоминать те времена и тусклый
коридор второго этажа, а теперь память вернулась и настолько ясная, что Полли
почуяла запах отполированного линолеума на полу, увидела себя в молочно-белом
свете, льющемся из окна в конце коридора, услышала назойливый стук пишущих
машинок, пережевывающих очередной бюрократический день.
Чего они хотят? Господи Всемилостивый, чего могут от нее
хотеть эти страшные люди из Отдела № 666 через столько лет? «Порви его!» –
завопил внутренний голос и был так убедителен, что она чуть было не последовала
его совету. Но вместо этого вскрыла конверт. Внутри лежал один-единственный
листок, ксерокопия. И хотя имя на конверте стояло ее, Полли с удивлением
обнаружила, что предназначалось письмо Алану Пэнгборну.
Взгляд ее скользнул в конец письма. Имя, напечатанное под
личной неразборчивой подписью, принадлежало Джону Л. Перлматгеру, и от него
повеяло чем-то отдаленно знакомым. Она перевела взгляд еще ниже и прочитала
приписку: «Ответ на запрос о Патриции Чалмерс». Так, это копия, не оригинал, и
тем не менее письмо полностью подтверждает ее догадку о том, что отправлено оно
Алану, а к ней попало по ошибке. Но каким образом, во имя всего святого…
Полли присела на банкетку прямо в коридоре и стала читать
письмо. И пока она читала, лицо ее отражало вспыхивающие чувства, они сменялись
и набегали одно на другое, как тучи на небе в ветреный день: потрясение,
догадка, стыд, ужас, гнев и, в конце концов, ярость.
– Нет! – крикнула Полли вслух, оторвавшись от письма, а
затем, собрав. все силы, заставила себя прочесть его снова, сначала до самого
конца.
«Комитет социального обеспечения детей 666 Гэри Стрит
Сан-Франциско, Калифорния 94112 23 сентября, 1991
Шерифу Алану Пэнгборну
Управление шерифа округа Касл 2,
Здание муниципалитета Касл Рок,
Штат Мэн 04055
Уважаемый шериф Пэнгборн!
В ответ на Ваш запрос от 1 сентября уведомляю, что не в моей
власти Вам помочь в этом вопросе. Наше ведомство предоставляет информацию по
поводу обращавшихся за пособием для детей-иждивенцев только в случае служебной
необходимости и по официальному требованию судебных инстанций. Я показывал Ваше
письмо старшему юристу, Мартину Д. Чангу, который распорядился оповестить Вас о
том, что Ваш запрос отправлен в Генеральную Прокуратуру Калифорнии для
подтверждения его законности. Вне зависимости от официального ответа хочу от
себя лично выразить удивление Вашей настойчивостью в выяснении обстоятельств
жизни этой женщины в Сан-Франциско. Считаю такое любопытство неприличным и
оскорбительным.
Настоятельно советую Вам, шериф Пэнгборн, оставить это дело
и эту женщину в покое, дабы не быть привлеченным к уголовной ответственности.
Джон Л. Перлматтер Заместитель Директора (Ответ на запрос о
Патриции Чалмерс).»
Прочтя это жуткое письмо в четвертый раз, Полли встала с
банкетки и прошла в кухню. Она двигалась медленно и изящно, скорее плыла, чем
шла.
Поначалу взгляд ее был мутен и рассеян, но по мере того как
она, сняв трубку с настенного телефонного аппарата, нажимала большие кнопки,
набирая номер Конторы шерифа, он постепенно прояснялся. Выражение, появлявшееся
в нем, было простым и однозначным: гнев и настолько глубокий, что походил на
ненависть.
Ее любовник разнюхивал ее прошлое, копался в нем. Она
находила этот факт одновременно невероятным и, как ни странно, вполне
правдоподобным. В последние четыре-пять месяцев она без конца думала о нем и о
них обоих и теперь могла поставить себе отлично по поведению, хотя раньше все
очки были в его пользу. Он лил слезы – она демонстрировала спокойствие,
скрывавшее стыд, боль и тайное самолюбие. Его честность – ее тонкая цепочка
лжи. Каким идеалом он казался! Святой! Без сучка и задоринки! Насколько
лицемерны ее собственные настоятельные требования, чтобы он оставил прошлое в
покое!
И все это время он вынюхивал правду насчет Келтона Чалмерса.
– Скотина, – прошептала Полли и, когда в трубке послышались
гудки, костяшки ее пальцев побелели от напряжения.
14
Лестер Пратт обычно выходил после занятий из колледжа в
компании друзей; они шли сначала в Хемфилл Маркет выпить по стакану содовой, а
затем направлялись к кому-нибудь домой на пару часов, чтобы попеть гимны,
поиграть во что-нибудь или просто потрепаться. Однако в этот день Лестер вышел
из колледжа в одиночку, с рюкзаком за спиной (он не носил, как большинство
преподавателей, портфель) и с опущенной головой. Если бы Алан видел его в тот
момент, когда он ссутулившись брел к автостоянке, его наверняка удивило бы
сходство этого человека, вернее его настроения, с Брайаном Раском.
Трижды в течение дня Лестер пытался связаться с Сэлли, чтобы
выяснить, что, во имя всего святого, вызвало у нее такой гнев. В последний раз
он звонил во время обеденного перерыва. Он был уверен, что Сэлли должна в это
время находиться в школе, но единственное, чего добился, это разговора с
подругой Сэлли, Моной Полос, учительницей математики шестых-седьмых классов.
– Она не может подойти к телефону, – сообщила Мона со всей
теплотой, на какую способен иней на деревьях в морозный день.
– Но почему?! – воскликнул Лестер. – Скажи, Мона, почему?
– Не знаю. – От тона Моны повеяло зимней полярной стужей. –
Знаю только, что она провела ночь у Ирен Лютьенс, глаза у нее красные, как
будто она всю эту ночь проплакала, и разговаривать она с тобой не желает. – Это
тебя надо спросить «почему», яснее ясного говорил ледяной голос Моны.
Наверняка ты сам во всем виноват, это как дважды два, потому
что все мужчины – сволочи, а ты лишь подтверждение тому.
– Но я понятия не имею, что случилось, – кричал Лестер. –
Объясни ей хотя бы это. Скажи, что я ничего не понимаю. Скажи, что скорее всего
это просто недоразумение, я ни в чем перед ней не виноват.
Последовала долгая пауза. Когда Мона снова заговорила, голос
ее слегка потеплел. Не слишком, но все же.
– Хорошо, Лестер, я передам.
Теперь он с надеждой посмотрел на переднее сидение
«мустанга», надеясь, что увидит там Сэлли, готовую поцеловать его в знак
приветствия, но машина была пуста. Единственная живая душа, которую он увидел
поблизости, был Заика Додд, поглощенный катанием на роликовой доске.
Подошел Стив Эдвардс и похлопал Лестера по плечу.
– Слушай, Лес, хочешь зайти ко мне выпить по стаканчику
коки? Ребята тоже обещали зайти. Потолкуем о том, что затевают католики. Ты не
забыл, что сегодня вечером в церкви большой сбор? Надо быть готовыми, когда
встанет вопрос, что делать дальше. Я подкинул идейку Дону Хемфиллу, и он со
мной согласился. Тоже считает, что мы должны быть заодно. – Он посмотрел на
Лестера таким взглядом, как будто ожидал, что тот немедленно, в знак одобрения,
погладит его по голове.